Сбербанк планирует с 1 декабря выдавать водительские права с встроенной биометрией. В случае успешного тестирования банк приступит к выпуску электронного удостоверения личности. Эти документы позволят гражданам совершать все необходимые юридически значимые действия удаленно. Пилотный проект Сбербанк ведет вместе с Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций.
Но это далеко не единственная новинка — Сбербанк целенаправленно ищет финтех-стартапы, которые вписывались бы в его экосистему, или сам создает необходимые ему элементы. Так, на прошлой неделе в России появилась возможность заплатить по счету… лицом — в некоторых точках продаж теперь стоят специальные камеры, которые сканируют лицо покупателя и списывают с его банковского счета средства за совершенные покупки. Карта или номер счета при этом не нужны. Новый сервис получил название SelfieToPay. Платежи проводит платежная система SWiP, а сканирует лица технология Luna, разработанная компанией VisionLabs. Четверть последней компании принадлежит Сбербанку. Совсем недавно эту технологию испытали в московском метро — с ее помощью удалось задержать 42 преступника, которые находились в розыске.
В ходе Петербургского международного экономического форума Сбербанк подписал соглашение с группой ЦДС, одним из застройщиков Северо-Западного региона, по которому группа получает банковское обслуживание, а Сбербанк — партнера для Domclick.ru, собственного онлайн-сервиса по подбору жилья и оформлению ипотеки для розничных клиентов.
Еще одна инициатива — доставка наличных в труднодоступные районы дронами (правда, эта технология пока только тестируется). Дроны — собственная разработка Сбербанка, как и роботы, — проектами в области робототехники банк занимается совместно с Фондом развития интернет-инициатив.
Весь этот лавинообразный поток новых инвестиций в духе мифологического вендиго (у индейцев дух-людоед вендиго — символ ненасытного голода): и документы с биометрией, и SelfieToPay, и партнерство с застройщиками, и робототехнические инициативы — элементы грандиозного проекта. Сбербанк не скрывает своих планов — он строит экосистему нефинансовых сервисов. Об экосистеме было объявлено больше года назад, в ноябре 2016-го, когда Сбербанк представил свою идею президенту Владимиру Путину. Впрочем, точного бизнес-плана тогда обнародовано не было, в Сбербанке лишь говорили, что экосистема — это сеть компаний вокруг единой технологической платформы.
Сейчас становятся видны ее первые контуры. Сегодня при Сбербанке существует множество непрофильных компаний, большая часть которых использует его в качестве ресурсной базы (см схему).
О том, что в Сбербанке создается целая экосистема нефинансовых сервисов, говорится в годовом отчете банка за 2017 год, где раскрывается стратегия до 2020 года. Под экосистемой там понимается «предложение дополнительных, синергичных с финансовыми продуктами сервисов в таких сферах жизни, как покупки, дом, отдых, здоровье», а также «развитие бизнеса для юридических лиц в целях повышения глубины взаимоотношений с клиентами, сохранения долгосрочной конкурентоспособности».
В качестве конечной цели председатель правления Сбербанка Герман Греф называл создание такой же платформы, какую сформировала китайская компания AliBaba. В структуру китайского конгломерата входят торговые онлайн-площадки, сервис по заказу еды, платформа онлайн-платежей, кинокомпания, облачные сервисы и даже производство беспилотных автомобилей. Только вот банка в китайской экосистеме нет — там есть лишь платежный сервис AliPay, который обслуживает экосистему.
Что же будет представлять собой экосистема Сбербанка в конечном виде, в чем именно будет проявляться синергия, как банк будет на ней зарабатывать и вообще при чем здесь банк, пока не совсем понятно.
Добавить пару сервисов
Сейчас Сбербанк — бенефициар расчистки банковской системы, самый большой и самый рентабельный российский банк. Темпы роста его дохода в первом квартале 2018 года по сравнению с аналогичным периодом 2017-го составили 11,5%, прибыли — 27,3%, а рентабельность капитала в годовом выражении достигла 24,2% (в первом квартале 2017-го — 23,1%). За первый квартал 2018-го Сбербанк заработал 2112 млрд рублей чистой прибыли, его активы превышают 27 трлн рублей.
Однако, объясняют эксперты, так будет не всегда — и Сбербанк, строя экосистему из нефинансовых сервисов, подстилает себе соломки на будущее. «Банки сейчас оказались в непростой ситуации, поскольку в результате перевода многих банковских услуг на самообслуживание в интернет банковский рынок стал сужаться, существенно возросла конкуренция», — рассказывает Борис Славин, научный руководитель факультета прикладной математики и ИТ Финансового университета при правительстве РФ. Человек уже может совершать удаленный банковский перевод или платеж онлайн с помощью банковского приложения или личного кабинета на сайте банка. Это гораздо удобнее и быстрее, чем через операциониста. Для банка это, с одной стороны, снижение издержек (теперь можно сокращать число офисов и сотрудников), а с другой — вызов, поскольку растет конкуренция за клиента, по мере того как новая технология перестает быть уникальной. Раз не надо никуда идти, можно не сходя с дивана сравнить банки по уровню ставок и дополнительных сервисов — и выбрать лучший. А то и вовсе выбрать не банк, а нечто другое. «На финансовый рынок сейчас выходят финтех-компании, которые сами не являются банками, но оказывают очень похожие банковские услуги — к примеру, предлагают различные карточные продукты или сервисы по микрокредитованию. Это тоже усиливает конкуренцию и, как следствие, уменьшает банковскую маржу. В качестве реакции банки, наоборот, пытаются сейчас расшириться и выходят на другие рынки», — поясняет Борис Славин. Простой пример: уже повсеместно банки участвуют в создании систем лояльности магазинов и авиакомпаний. С чисто банковскими операциями такие услуги имеют мало общего.
Тем временем, пока маржа падает, у банков накапливается огромный запас данных о платежах их клиентов, и они, следуя постулату «данные — это новая нефть», лихорадочно думают, как из этих данных извлечь пользу. Пока внятный ответ на этот вопрос только один: более четко таргетировать рекламные предложения на основе того, где человек живет, где бывает, с кем общается и чем привык пользоваться.
Итак, Сбербанк строит свою экосистему, опираясь на два преимущества: свои ресурсы (банка с самой широкой региональной сетью, самым большим охватом клиентов — 60% населения страны и капитала — 3,6 трлн рублей по итогам первого квартала 2018 года) и данные о клиентах. Банк уже владеет информацией о счетах своих клиентов и обо всех транзакциях по этим счетам. Эти данные будут дополняться сведениями от недавно запущенного телеком-оператора Сбербанка. Для банка это выгодно — он может эту информацию продавать маркетинговым агентствам, на ее основе можно совершать собственные кросс-продажи, предлагать клиенту услуги и товары в зависимости от его предпочтений. Доступ к такой информации, даже если она обезличена, — весьма ценное конкурентное преимущество. Для клиентов это означает дополнительное адресное воздействие на них через рекламу. В прошлом году имел место кейс компании по таргетированию рекламы Segmento, которая принадлежит Сбербанку. Алгоритмы Segmento позволили ей на основе данных банка «вычислить» посетителей McDonalds, прокрутить им рекламу и проверить эффективность этой рекламной кампании — она оказалась довольно высокой.
Кстати, операторы мобильной связи, как и банки, располагают большими объемами данных о клиентах и пытаются монетизировать их. Большинство банков и телекоммуникационных операторов создают так называемые цифровые платформы для своего бизнеса. Это платформы, которые позволяют оказывать не только банковские, но и многие другие услуги. Так что конкурентами экосистемы Сбербанка можно считать экосистемы не только Тинькофф-банка или Альфа-банка, но и «Мегафона», МТС, «Билайна».
На самом деле цифровую платформу — или экосистему — банка (и телекома) можно описать как операционную систему современного смартфона, куда пользователь может добавлять приложения.
«Раньше было так: банк создавал отдельную автоматизированную систему по проведению кредитования, отдельную информационную систему для ведения счетов и так далее. На появление нового сервиса в банке уходило несколько лет. И это было нормально — было время на тестирование, на то, чтобы его запустить. Сегодня конкуренция возросла, и она требует, чтобы новые сервисы появлялись чуть ли не два-три раза в год, иногда и чаще. Это невозможно сделать в рамках той системы, которая была раньше, поэтому то, к чему идут сегодня крупные банки и телекомы, — создание цифровой платформы, на которую можно легко новый сервис добавить и убрать оттуда. И это не обязательно должны быть банковские сервисы, это могут быть сервисы по продаже билетов, страховые сервисы и так далее», — рассказывает Борис Славин.
Почти бесплатно
Несколько лет назад в новых современных офисах Сбербанка клиентов предупреждали о комиссии три процента за проведение платежных операций через кассу банка. А вот за те же действия, совершенные самостоятельно (через банкомат или онлайн-банк) комиссия не взималась совсем. Сейчас комиссия за платежи в онлайн-банке «Сбера» — один процент, что довольно много, ведь обработка платежей происходит автоматически и стоимость каждой транзакции стремится к нулю. Не удивительно, что Сбербанк суперприбылен. Однако сколь долго продлится такое чудесное время, неизвестно. Рано или поздно «Сберу» придется существенно снизить комиссии за платежи, а с учетом снижения ставок по кредитам можно ждать и снижения маржи по традиционным процентным видам банковского бизнеса.
В этих условиях Сбербанку логично искать пути для новых, более маржинальных услуг. По всей видимости, банк рассчитывает, что именно новые бизнесы на цифровой платформе будут генерировать прибыль. Но вот как? Это главная интрига экосистемы «Сбера». Сейчас можно только предполагать, каким будет синергетический эффект от внедрения медицинского онлайн-сервиса по поиску врача DocDoc, от розничного маркетплейса, от лектория и других неочевидных инициатив, которые продвигают в банке. В самом Сбербанке на этот вопрос «Эксперту» не ответили. Скорее всего, бизнес-модель в этом случае будет строиться на эффекте масштаба — охвате как можно большего числа клиентов и способов взаимодействия с ними.
Проникновение Сбербанка на смежные рынки участники рынка и регуляторы пока оценивают позитивно. «Такая конвергенция — это благо для инновационного развития рынков. Опасностей ведомство пока не видит», — комментирует пресс-служба ФАС России развитие экосистемы Сбербанка.
Единственное, что никак не вписывается в новый имидж Сбербанка как центра цифровой экосистемы, — отделения, которые от него как от государственного банка требуют сохранять в отдаленных местностях.
Дорогое удовольствие
В условиях, когда банки являются глазами и ушами ФНС, экосистема Сбербанка, несомненно, станет весьма удобным инструментом по выявлению незарегистрированного бизнеса. Во-первых, чем больше расходов пользователь будет совершать внутри экосистемы, тем больше данных о его реальных тратах будет получать «Сбер». Во-вторых, совсем скоро алгоритмы Сбербанка смогут (а возможно, умеют уже сейчас) сопоставлять личные расходы владельцев ИП и малого бизнеса, переводы между физлицами, данные о крупных или мелкооптовых покупках и т. п. В сочетании с данными из соцсетей это позволит легко выявлять частных предпринимателей, фрилансеров, тех, кто сдает недвижимость и т. д. Внутри экосистемы для Сбербанка не останется тайн о том, с кем вы дружите, от кого и за что получаете деньги и т. д.
Еще один вопрос: насколько тщательной будет защита личных данных в экосистеме Сбербанка? Учитывая ее масштаб и разнородность сервисов, можно предположить, что где-то система защиты окажется не такой крепкой, как, скажем, в самом Сбербанке. «Если раньше основной задачей было защитить периметры банков, чтобы туда не прорвался злоумышленник, то сегодня это уже не работает, потому что как такового периметра уже нет — мы все находимся в банковской системе. Сегодня наиболее востребованные задачи системы безопасности — предсказывание и угадывание того, что где может произойти», — говорит Борис Славин.
«Это настоящая коррида, в которой лбами сталкиваются два “бычка”. Первый — стоимость хранения данных. Она ежегодно снижается. В 2010 году хранение гигабайта на накопителе типа Storage SSD стоило девять долларов, сейчас полтора доллара и ниже, фактически центы. Второй — защита информации. Этот “бычок” пропорционально набирает вес: стоимость защиты данных растет, потому что расширяются возможности и эволюционирует инструментарий хакеров. Взломщики объединяются в пулы с огромным итоговым КПД. При этом сама организация атак становится проще и доступнее», — описывает проблемы, с которыми столкнутся экосистемы и их клиенты, Евгений Лифшиц, глава Агентства кибербезопасности, член экспертного совета комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи.
При этом дело вовсе не в биометрической информации, которую банки уже начали накапливать. Объем транзакционных данных неизмеримо больше (петабайты данных по всему миру). «Так что не биометрия станет красной тряпкой для хакерского быка, а доступ и скрытое управление транзакциями», — резюмирует Евгений Лифшиц.
На этом список потенциальных и явных угроз от действий Сбербанка по созданию экосистемы не заканчивается. Учитывая размеры банка и объемы информации, которые необходимо обрабатывать, Сбербанк уже оказывает свое влияние на рынок труда: банк — один из крупнейших ИТ-разработчиков в стране, в его штате около 23 тыс. программистов. И ряд аналитиков считает одно это серьезным риском. «Те ресурсы, которые тратятся неайтишной компанией на создание собственной армии разработчиков, расходуются неэффективно, потому что система создается этим коллективом в единственном экземпляре и этот опыт не может быть перенесен на другие банки. Получается, что эти колоссальные потраченные человеческие ресурсы обслуживают эту в чем-то кустарную систему, ремесленной сборки. Ведь Сбербанк не станет продавать эту систему конкурентам. Если ведущие банки поступят так же, то в России не появится независимой компании разработчиков, с опытом создания и обслуживания крупных банковских систем. ИТ-компаниям будет просто не на ком тренироваться и неоткуда будет взять ресурсы. Как правило, разработчики берут ресурсы от своих клиентов, — считает Николай Комлев, исполнительный директор Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий. — В результате в России поневоле будет деградировать сектор ИТ-решений для банков. И тогда ИТ-компании смогут обслуживать или продавать свои системы только в небольшие средние банки — и развиваться и конкурировать только в этом сегменте. А это означает, что они просто не смогут выйти на международный рынок в крупные банки. Потому что, не имея опыта работы с крупными банками, в международную конкуренцию соваться рискованно или бесперспективно Развитие непрофильной активности по написанию программ банком или нефтяной компанией мы называем инсорсингом. Он экономически неэффективен для предприятий, к тому же несет угрозу хайтек-рынку России».
Наконец, экосистема — это дорого. Сбербанк не называет конкретных цифр, но очевидно, что для ее создания требуются значительные расходы. Для примера: только в реализацию одного проекта по созданию торговой платформы в совместном с «Яндексом» предприятии банк вложил 30 млрд рублей.
Каждый станет VIP-клиентом
Сбербанк обещает, покончив с автоматизацией рутинных процессов, стать более персонифицированным, у него появится возможность предлагать каждому клиенту индивидуальный подход. А с учетом всех сервисов в составе его экосистемы банк будет бороться за то, чтобы стать единственным агрегатором онлайн-продуктов и приложений для каждого своего клиента.
Звучит заманчиво, но только на первый взгляд. Ведь если Сбербанку удастся реализовать задуманное, то клиенты банка станут заложниками его стратегии по захвату всего и вся. Было бы здорово, если бы в этот момент у клиентов остался выбор, и они имели бы возможность уйти на другие платформы или в другие банки, иначе стоимость услуг внутри экосистемы сильно возрастет.
Есть и еще один риск. Внутри самой огромной экосистемы конкуренция за клиента может дойти до крайней своей степени. Каждый сервис как обособленный центр прибыли и компетенций будет отчаянно бороться с конкурирующими сервисами внутри самой системы. Банковское ядро тут может либо подавить все нефинансовые сервисы, либо упустить прибыль. Представим ситуацию: 100% своих расходов клиент распределяет между сервисами одной сбербанковской экосистемы. Но платежи стоят уже довольно дешево, а сервисов очень много — больше, чем сумма, которую может потратить клиент. Логичный следующий шаг: банк выдает ему потребительский кредит, в моменте потребление клиента вырастает. Но потом оно сужается еще сильнее, ведь по кредиту нужно платить. Нефинансовые сервисы проседают еще сильнее. Побеждают самые сильные — например, медицина и торговля продуктами, а менее сильные недосчитываются ожидаемой выручки. Разумеется, такой сценарий может быть реализован, только если банковский бизнес Сбербанка станет центром прибыли в экосистеме. В самом Сбербанке в этом уже не уверены. «Я не верю в банки, — заявил Герман Греф, рассказывая недавно о новой стратегии на 2018–2020 годы на Дне инвестора в Лондоне. — Если вы мне скажете, что нужно строить банк, тогда это не я и не наша команда».
