Возобновив в прошлом году исследование российских компаний-«газелей» (крайне быстро растущих компаний), мы обнаружили Алтайский шинный комбинат (АШК), который, кроме всего прочего, являлся поставщиком другой быстрорастущей компании — Петербургского тракторного завода. АШК в производстве крупногабаритных шин не имеет себе равных на рынке. Эти три факта привлекли к нему внимание «Эксперта», и я отправился в Барнаул, делать производственный репортаж. Но, собирая информацию, я выяснил, что в середине апреля на комбинате взбунтовались рабочие. По информации из некоторых независимых источников, на предприятии процветала система штрафов за самые незначительные проступки, что вело к значительному снижению заработной платы. Как сочетаются драконовские меры производственной дисциплины с ударным трудом? В том числе это я попытался узнать в Барнауле на проспекте Космонавтов.
Разговор с умным таксистом
Такси сворачивает на проспект Калинина. Через весь город, из центра, эта магистраль ведет к проспекту Космонавтов, к промплощадке, на которой располагалось большинство заводов Барнаула.
— Вы слышали, что весной случилось на шинном заводе? — спрашиваю я.
Водитель вопросительно поднял бровь. И я стал рассказывать сам.
В середине апреля депутат краевого законодательного собрания от КПРФ Максим Талдыкин сообщил о массовых волнениях среди рабочих АШК. Впрочем, начало истории туманно — сами рабочие не собирались выносить сор из избы, в народ информация ушла через «третьих лиц». Как пояснил Талдыкин, об этом узнали «наши товарищи» — представители независимых профсоюзов. Тем не менее 13 апреля, как обычно день в день, на шинном комбинате была зарплата. Депутат рассказал, что часть рабочих получила значительно меньше, чем обычно, — недоплата достигала 12–20 тысяч рублей. Администрация якобы мотивировала это штрафами за возросший общезаводской брак. «Товарищи из независимых профсоюзов» сообщали, что штрафы накладывались не только за производственный брак, но и за любые мелочи: за футболку, отличающуюся по цвету от робы, за разговоры по мобильному телефону, за оторванную пуговицу.
Порядка двадцати человек в знак протеста приостановили работу. Узнав об этом, Максим Талдыкин обратился в трудовую инспекцию, была назначена внеплановая проверка. В результате недостающую часть зарплаты рабочим выплатили и до крупных масштабов протестные настроения не разрослись.
— Это вполне возможно, — поддержал общение таксист. — Рабочего человека везде давят. Но на шинном есть постоянная работа и зарплата хорошая. Все остальное и вовсе разваливается. Вот здесь, — он мотнул головой в сторону нового жилого комплекса, — еще недавно стоял молочный завод. Снесли, понатыкали многоэтажек. А здесь недавно был радиозавод. Два года назад сгорел — и все, закончилась работа, никому ничего не нужно. Или вот, — он показал на правую сторону дороги, — тут был бумажно-меланжевый комбинат, делали ткани. Большую часть производства закрыли, работает одна маленькая мастерская. Дальше по проспекту был котельный завод — тоже один цех остался, берут мелкие частные заказы. На Космонавтов, куда вы едете, с одной стороны от шинного был тракторный завод — обанкротили, сейчас пытаются в аренду его сдавать. Рядом был крупнейший хлопчатобумажный комбинат — закрыли. Там сейчас вдоль дороги сплошные магазины стоят, все — бывшие заводы. Так что шинникам грех жаловаться…
Передовики шинного производства
АО «Алтайский шинный комбинат» создан в 2002 году на базе Барнаульского шинного (БШК) советских времен. Сейчас основная часть продукции выпускается под маркой «Нортек» (норвежская компания NorTec стала владельцем крупного пакета акций АШК весной 2014 года, и на рынок сейчас шины продвигаются под слоганом «Рожденные на Севере»).
Комбинат — крупнейшее промпредприятие Алтайского края и шинной отрасли России. Выпускает авиационные, легковые, грузовые шины и шины для сельскохозяйственной техники — более 130 вариантов. Алтайские шины поставляются на Петербургский тракторный завод, Минский тракторный завод, Ростсельмаш и «РМ-Терекс». В числе постоянных клиентов предприятия — фирмы Прибалтики, Восточной Европы, Египта, КНДР, Кубы, Монголии, Объединенных Арабских Эмиратов и Эфиопии. За последний год комбинат увеличил клиентскую базу на 15 позиций, включая компании из Ирана и Польши.
Доля АШК на российском рынке по итогам 2017 года составила более 23%. В 2017 году завод произвел 1 883 421 шину и запустил в серийное производство 30 новых моделей. Объем производства группы компаний АО ПО АШК в 2017 году — более 11,9 млрд рублей. Прогноз на 2018 год — 13,9 млрд рублей. На промышленной площадке комбината также работает самостоятельное структурное подразделение ООО «ЯШЗ Авиа», выпускающее авиационные шины. Число занятых на АШК — более 2500 человек. Среднемесячная заработная плата — 26 058 рублей.
А начиналось все с шины для маленького тракторного прицепа…
Комсомольская стройка при целине
История Барнаульского шинного завода — зеркальное отражение истории страны. Как сказал управляющий директор АШК Игорь Канаков, «самое лучшее управленческое решение в истории завода — это тетрадный листок с пятью строчками решения о строительстве завода и подписью министра».
После войны началась целинная эпопея. Земли распахали, засеяли и собрали богатейший урожай. Возникла потребность в новой сельскохозяйственной технике, и тут образовался жуткий дефицит резины. Логично, что именно на Алтае, по соседству с целинными пашнями, решили построить шинный завод. В январе 1956 года вышло соответствующее постановление. Строительство шло тяжело — не хватало рабочих. И вскоре стройку объявили комсомольской — на нее поехали люди со всей страны.
Сначала запустили шинный завод, который работал как ремонтное предприятие для покрышек, и сажевый завод (сажа — основной компонент в производстве шин), которые образовали Барнаульский шинный комбинат. Чуть позднее к нему присоединились заводы асбестотехнических и резинотехнических изделий. Первую сажу выпустили в 1961 году. Первую шину для тракторной тележки, к прицепу трактора «Беларусь», «сварили» только в 1969-м.
До 1975 года запускали новые линии, расширяли ассортимент. Здесь родилась легендарная «Снежинка» для «Жигулей», одна из первых собственных разработок. С 1974 года стали делать авиационные покрышки. С середины семидесятых предприятие вышло на «крейсерскую скорость» — ассортимент шин стабильно выпускался и по мере необходимости пополнялся, и в следующее десятилетие началось развитие «социалки». У комбината появились свои поликлиники и больницы, санатории и курорты, дома и детские сады. На комбинате трудилось до восьми тысяч рабочих. Шли благословенные годы застоя, который близился к своему неизбежному краху.
Но ту организацию предприятия — то, что сейчас называется «менеджмент», — трудно назвать идеальной. Игорь Канаков вспоминает:
— Раньше заводоуправление было отдельно, по другому адресу. И управленцы могли месяцами не появляться на заводе. Контора жила своей жизнью, а руководители подразделений обитали в цехах, и их сложно было собрать на общее совещание. Сейчас провели реконструкцию, сконцентрировали управленческий персонал на одном этаже, повысили оперативность управления. Мелочь, но теперь весь менеджмент, не надевая верхней одежды, может дойти до производства. Раньше для этого нужно было влезть в пальто, перейти через улицу, в цеху искать подсобку, чтобы переодеться в спецовку.
Сам Игорь Александрович знает об этом не понаслышке — в 1978 году он здесь работал на практике.
В конце восьмидесятых началась перестройка.
— Мы никогда сильно не останавливались, — утверждает директор музея завода Людмила Зань. — Я помню только одну зиму в начале девяностых, когда завод остановили.
Тем не менее производство шин в те годы упало почти в тридцать раз.
Профсоюзы нарушений не заметили
В профсоюзе работников химической промышленности Алтайского края сейчас состоят семь предприятий. Скандальных ситуаций на них после с девяностых годов не случалось. Об этом рассказывает председатель краевого профсоюза работников химической промышленности Николай Ергин. Он сидит за казенным столом небольшого кабинета. Тяжело вздыхает:
— Я сам начинал работать на шинном вулканизаторщиком, когда переехал в Барнаул в 1973 году. Комбинат всегда был в авангарде. В советские времена там профсоюзы функционировали очень плотно. Сейчас, после лихих девяностых, прошла смена собственника, рабочих перевели в «Нортек». Зарплату они платят вовремя, бытовые условия хорошие. Но профсоюзная организация насчитывает всего восемнадцать-двадцать процентов от общей численности.
— Может, запрещают? — спрашиваю я.
— В советские времена, когда директором был Юрий Бобков (умер в мае 2016 года. — «Эксперт»), на шинном заводе сто процентов трудового коллектива состояло в профсоюзах, — неспешно объясняет Николай Яковлевич. — Но нужно учитывать, что в начале нулевых профсоюзы вообще развалились, ни одного человека не состояло в заводской ячейке. Затем пришел новый собственник и в приказном порядке создал профсоюз из инженерно-технических работников, потом стали агитировать работяг.
— Вы знаете, что за протесты случились в середине апреля?
— Да, была жалоба — в сборочном цеху кому-то что-то не заплатили. По жалобе выезжала Рострудинспекция — они провели внеплановую проверку.
— Рассказывают, что там рабочих буквально душат штрафами, из-за чего они получают сниженные зарплаты…
— У меня такой информации нет. Про низкие зарплаты — это неправда, пятьдесят-шестьдесят тысяч для Алтайского края — это совсем не низкая зарплата. В Росторгинспекции сказали, что по штрафам никаких документов не нашли. Да, там тяжелый труд. Я сам был вулканизаторщиком, за смену перекидывал около семи с половиной тонн на ручной загрузке. Сами посудите: если была бы маленькая зарплата, стали бы там люди работать? Я не защищаю собственника — но есть факты. Может, кому-то график не нравится. Может, не все выдерживают двенадцатичасовую рабочую смену. Сходите в Рострудинспекцию, они точнее расскажут…
Ампутация лишних цепей
К началу двухтысячных, когда БШК был в краевой собственности, администрации края не было дела ни до сохранения, ни до развития производства — перспектив для него никто не видел. Когда краевая администрация продавала комбинат, на сажевом заводе работала одна котельная. Шинный формально функционировал, пытался производить стремительно устаревающие шины для отечественных легковушек, но люди работали неполный рабочий день.
— Чтобы остановить производственный цикл, нам нужно двое суток. И чтобы запустить — двое. В те годы так и работали — приходили в понедельник, два дня запускались, два дня работали, два дня сворачивали производство на выходные, — рассказывают ветераны завода.
В 2002 году контрольный пакет акций завода приобрела ФПГ «Нефтехимпром», образовалась Алтайская шинная компания (АШК). Когда новый собственник пришел на производство, оно было на грани закрытия.
— В то время вдоль проспекта Космонавтов в ряд стояли здания закрывшихся предприятий, и та же участь ждала шинный комбинат, — вспоминает Игорь Канаков.
— Шины стали не нужны?
— Шинная промышленность должна идти в ногу со временем.
А к тому времени оказалось, что шаг сбился. Активно менялось все — размер шин, техника. Например, самый большой размер шин в СССР производился для трактра К-700. Сейчас К-700 по сравнению с другими моделями, которые производит АШК, выглядит недоростком: если 42-ю шину, используемую на импортной технике вроде известной марки тракторов John Deere, поместить в кабинет заводоуправления, она чуть-чуть не достанет до потолка.
В советские годы шины для сельскохозяйственной техники уходили в основном в республики Средней Азии. Выпускались шины на тракторы, прицепную технику — телеги, сеялки, веялки, обеспечивались «резиной» специализированные узкопрофильные тракторы для хлопковых плантаций. В девяностые среднеазиатские республики «отвалились». Сократился выпуск отечественных тракторов, началась эра новой техники, новых шин.
— Чтобы угнаться за спросом, требуются большие вложения. Процесс разработки и внедрения новых шин — длительный и затратный. В среднем бизнес-план на освоение одного размера, запуск его производства, без покупки сборочных станков, только за счет переоснащений существующих на заводе мощностей, стоит от десяти до пятнадцати миллионов рублей. И это только выпустить, посмотреть, пощупать, порезать — чтобы испытать покрышку в лаборатории на динамические и статические нагрузки, провести доработку и сертификацию, — объясняет Игорь Александрович. — Чтобы увеличить объем производства, покупается дополнительная оснастка для станков — под каждую шину она своя, так как у каждой шины свои индивидуальные детали. Шина может состоять из двухсот деталей. Затраты на запуск в серию новой модели начинается с миллиона.
Первое, что сделало новое руководство, — разогнало всех ворюг. Вокруг заводов комбината к тому времени расплодилось огромное количество кооперативов и акционерных обществ, занимавшихся перепродажей продукции завода, да и всего, что можно было утащить. Тогда же был искусственно создан дефицит каучука, чтобы кормить посредников. Химзавод продавал тонну каучука по фиксированной цене сто тысяч рублей, но продавал его только нескольким «карманным» фирмам. Фирмы с уже ничем не регулируемой наценкой продавали сырье своим «карманным» посредникам, снова накручивая цену. Когда сырье доходило до предприятия, оно было уже на вес золота. Все хорошо зарабатывали. Все, кроме завода. То же самое происходило со сбытом — дилерской сети не было, перекупщики приобретали шины на грани рентабельности для производителя.
Евгений Дервенинов, директор по маркетингу, вспоминает, что наводить порядок в продажах начали только в середине двухтысячных. До этого продукцию разбирали местные — с утра приходили, ждали под дверями, когда закончится утренняя планерка, и все скупали для перепродажи. Обе цепочки новое руководство ампутировало, заключив прямые договоры на поставку сырья с заводами-производителями и начав развивать собственную сеть продаж.
Рострудинспекция бдит
Заместитель руководителя Государственной инспекции труда, заместитель главного государственного инспектора труда в Алтайском крае по правовым вопросам Иван Фандин подтвердил, что во второй половине апреля к ним поступила информация из СМИ, что на шинном заводе практикуются штрафные санкции. Вскоре после этого стало известно, что несколько рабочих ООО «Нортек» написали коллективное обращение в прокуратуру. Сколько рабочих подписалось под обращением, Иван Леонидович уточнить отказался, сославшись на то, что у него на руках в этот момент не было материалов проверки.
— Все говорят о штрафах. Но наложение штрафных санкций — это исключительная прерогатива специально уполномоченных органов и должностных лиц. То есть работодатель таких полномочий не имеет, — тяжело вздыхает Иван Леонидович. — Распорядительных документов, в которых оговариваются критерии штрафов, нам предоставлено не было. Но во второй половине 2018 года будет пересматриваться коллективный договор, с привлечением представителей профсоюза и трудового коллектива, в которых эти критерии будут прописаны более прозрачно и четко в приложении к договору.
— Не совсем понятно. Так рабочих штрафовали?
— Мы встречались с представителем первичной профсоюзной организации. У них такого рода фактов не имеется. То есть нет каких-либо приказов о введении штрафных санкций. Приказ же должен быть вывешен, работники должны быть с ним ознакомлены. Такого на предприятии не было.
По обращению рабочих Рострудинспекция провела внеплановую проверку. Выяснилось, что основная часть заявителей — рабочие цеха вулканизации. У них повременно-премиальная система оплаты труда, которая складывается из оклада, надбавок и выплат стимулирующего характера. В ходе проверки было установлено, что должностной оклад и стимулирующие выплаты определены условиями трудового договора. Там же прописаны понятия режима рабочего времени и правил трудового распорядка. Оговорено время отдыха и питания. Заработная плата выплачивается в срок. В договоре также прописаны условия повышения и снижения стимулирующих выплат — вот это впоследствии и стали называть «штрафами».
— На мой взгляд, там не сработала профсоюзная организация. Ей следовало разъяснить рабочим, что стимулирующая часть — это не должностной оклад. Эту часть нужно заработать. Дисциплина на предприятии на высоком уровне. Кроме того, там на каждом шагу стоят терминалы, на которых каждый работник может посмотреть, сколько он за этот день заработал, — эта система только внедряется в Алтайском крае. Если есть какие-то недоразумения — он может обратиться к руководству. И зарплата у них достойная.
— Так что в итоге показала проверка?
— Были выявлены некоторые нарушения в части оформления трудовых договоров.
Кадры решают все
Следом за реорганизацией поставки сырья и распространения продукции была проведена глубокая информатизация учета. Сейчас все управленческие решения идут через электронную систему документооборота. Любой сотрудник, начиная с технички, имеет свой личный кабинет в компьютерной системе и с любого терминала, стоящего на каждом углу, может ввести свой личный код и получить любую информацию по своей работе — по производительности, зарплате, может отправить высшему руководству завода запрос, просьбу или жалобу. Вся выработка также проходит через автоматизированный учет — на каждом этапе производства, на каждой мелкой детали человек, который над ней работал, фиксирует это в компьютерной системе, а детали присваивает личный код. Коэффициент трудового участия каждого рабочего фиксируется автоматически.
— Мы можем войти в систему и посмотреть все ремонты, все простои. Я не выходя из кабинета вижу, где работает какой слесарь — выходя на ремонт какого-либо оборудования, он обязательно лично «привязывает» личные данные к этой операции во внутренней сети, — объясняет Игорь Канаков. — Это позволило избавиться от прослойки, которая формально работала, но прибыль не приносила. Например, избавились от кладовщиков — раньше в каждом цеху был свой склад. А сейчас вся продукция хранится на центральном складе и проходит сквозной учет.
Подготовке кадров пришлось уделить особое внимание. Раньше в Барнауле был химико-технологический техникум для подготовки среднего инженерно-технического персонала, было училище № 35, и на кафедре химического производства в политехническом университете был факультет, готовивший инженеров-технологов. То есть была база подготовки кадров для всех участков производства. Сегодня остался только политехнический. Проблему удалось решить, отдав второй этаж административного здания под обучающий центр.
— Сами набираем, сами учим. Уже половину города переучили, —вздыхает Игорь Канаков.
— Большая текучка?
— Небольшая, но есть. У нас ведь сложные условия труда — химическое производство, высокие температуры, тяжелый физический труд. У нас производственный корпус вентилируется, но не отапливается — там жарко за счет производства. Поэтому из пяти обученных остается один. Плюс народ сейчас сильно разбаловался. На заводе созданы все условия — человек может поесть, помыться. Но правила нужно соблюдать. Мы должны быть уверены, что, если в смене стоит двадцать три человека, они все будут на месте минута в минуту. Пьянство непростительно. Курение тоже — у нас все очень хорошо горит.
Сегодня только на производстве шин работает 2455 человек. А всего, вместе с менеджментом, юридической службой на аутсорсинге, наемной охраной и прочими службами, работающими на договорной основе, АШК дает работу 3300 рабочим и служащим.
Строгость дисциплинирует
— У вас тут, говорят, рабочие недавно… выражали недовольство, — осторожно замечаю я, — вроде как часто штрафуют их за любое незначительное нарушение дисциплины. Установили, говорят, карательную систему — не продохнуть.
— То, что вы называете «карательной системой», очень хорошо работает, — Игорь Канаков вдруг обращается не к следствиям в виде штрафов, а к первопричинам. — Мы ведь очень болезненно реагировали на те публикации в прессе, в которых об этом рассказывалось, проводили анализ…
Заработная плата формируется из основной и премиальной части. Основная часть, собственно зарплата — это святое.
— За нарушения трудовой дисциплины и техники безопасности мы можем снизить размер премиальных выплат — нужно понимать, что это не является штрафом. Премиальная часть — в среднем дополнительно к окладу плюс двадцать процентов от общей суммы, хотя этот процент у разных профессий может сильно колебаться. Цех — сто человек. Из этой сотни из месяца в месяц на снижение премиальных попадает три-четыре человека, — рассказывает Игорь Александрович. — Самые распространенные нарушения? Мобильники у нас не запрещены — запрещены разговоры на производстве. Надо срочно поговорить — выйди в курилку и поговори.
Болезненная тема — использование спецодежды. Были несчастные случаи. Четыре года назад рабочий пришел в шлепанцах-сланцах, жарко ему, работал на станке, споткнулся и получил травмы, несовместимые с жизнью. Взыскания в среднем составляют три процента от премиальной части.
— Я не знаю, что нужно сделать, что бы взыскали пять процентов, — признается Канаков. — Это нужно угробить какой-нибудь агрегат.
Возвращение своих территорий
За время простоя в смутные времена предприятие потеряло свою долю рынка — ее успели занять «смежники». Шины начали ввозить из-за границы, часть рынка освоили отечественные предприятия, оставшиеся на плаву. Ближайший шинный, в Красноярске, закрылся, но работали заводы в Омске и Ярославле.
БШЗ раньше делал «легковик», но старые модели шин для «Нивы», «Волги», «Жигулей» — знаменитый «бублик» — перестали пользоваться спросом, потому что все кинулись покупать красивую импортную резину. Новому менеджменту ничего придумывать не пришлось — жизнь заставила.
— Мы подвига не совершали, — рассказывает Игорь Канаков. — Отдел маркетинга работает, ведется анализ потребностей. До 2008 года мы расширяли рынок сбыта, возвращали свои законные территории. Вернулись в Среднюю Азию, в Узбекистан, Казахстан и Таджикистан, где осталось много советской техники. У них есть завод, выпускающий колесную технику, — стали поставлять им нужные шины. Как-то было, что на них вышли китайские производители, сказали: берите у нас, дешевле. Те взяли. А техника даже из сборочных цехов не вышла — настолько некачественные шины поставлялись. Они вернулись к нам.
На тот момент в Европе понастроили предприятий, выпускающих «легковики», легковые автомобили, и они освоили выпуск массовых размеров шин — их проще выпускать, они всем нужны, а значит, дают быстрый оборот. Чтобы с ними не конкурировать, было определено основное направление для алтайских шинников — выпуск сельхозшин. На развалившемся Красноярском заводе выкупили часть оборудования для выпуска КБШ — крупногабаритных шин, для крупной сельхозтехники. Поставили себе и стали выпускать шины на трактора Т-150, «Кировец», комбайны для разных климатических условий.
— Они работают на одних резинах, но разной конструкции, — продолжает Канаков. Например, трактор К-700 — один, а шина для Дальнего Востока одна, для нас — другая, а для Европы — третья. Требования разные, так как почвенные составы разные. Разница — в поверхности соприкосновения протектора с землей. На Дальнем Востоке почвы мягкие, он вообще предпочитают два колеса рядом. В Европе почвы каменистые, им нужно максимальное сцепление, поэтому протектор плоский. У нас — что-то среднее.
Начало развиваться узкое направление специализированных шин. Например, для грузопассажирских автомобилей, таких, как «ГАЗель». Обыкновенная легковая шина на нее не подходит, а грузовая — слишком тяжелая. Освоили выпуск для них и для однотипных грузовичков. Шина получилась очень удачная, ее хорошо берут до сих пор.
Есть шины собственной разработки, аналоги «Бриджстоуна» для «офф-роудов», внедорожников и вездеходов. Разница очень простая — обуть в «американца» и гонять по пересеченной местности стоит семнадцать тысяч за одну шину, барнаульская же шина стоит шесть.
— Это раньше у нас была одна шина на все случаи жизни — «тринадцатая» налезла на обод, и гоняешь на ней, не задумываясь, что на ней больше шестидесяти километров в час ездить нельзя, — говорит Игорь Канаков. Сейчас можно подобрать ту, которая нужна технике для работы в определенных условиях. Есть направление узеньких шин для специализированных машин по обработке картофельных и хлопковых полей.
Сейчас рынок сбыта продукции АШК частично формируется «комплектацией» — это когда шины идут на тракторные заводы, партиями на новые машины. Это постоянные связи с автозаводами Брянска, Санкт-Петербурга, Липецка, Харькова, поставки на МТЗ.
— Понятно, что, поставляя на комплектацию, на вторичный рынок потом продавать проще, — говорит Евгений Дервенинов. — То есть если человек купил на заводе новый К-700, он видит, какая шина стоит, и обращается напрямую к производителю или ищет его дилера у себя в регионе.
«Неправильно себя повели»
Председателем профкома на шинном комбинате оказалась уже знакомая нам директор музея Людмила Зань. Она печально признается: да, самая низкая численность их профсоюзной ячейки в алтайском химпроме. Не хотят молодые в профсоюз.
— Что произошло в середине апреля?
— Это была штатная ситуация. Нескольким рабочим сборочного цеха неверно насчитали зарплату. Им потом ее пересчитали, но они изначально повели себя неправильно. Перед ними извинились и объяснили, что АСУП переходила на новую компьютерную программу. Произошел сбой в системе подсчета зарплаты — программу не отработали. Но трое обиделись и уволились.
— А как «неправильно» они себя повели?
— Нужно было прийти в бухгалтерию и разобраться. А они получили зарплату, вернулись в цех — чтобы им не засчитали прогул, но сели и отказались работать. Им зарплату пересчитали, но за простой, конечно, удержали. Глупо получилось. А то, что пошли слухи, — так они выложили свои обиды в интернет.
Руководитель группы 1С Александр Вдовин объяснил, что в процессе запуска алгоритма расчета отставания от плана в сборочном цехе в момент закрытия заработной платы выявили ошибку. Несмотря на это, чтобы не допустить просрочки по зарплате, ее решили выплачивать в установленный и всем привычный срок с условием последующего доначисления. В процессе внедрения на программном уровне были произведены корректировки, ошибки устранены, зарплаты выплачены в полном объеме.
В 2017 году Алтайский шинный комбинат закончил реализацию инвестиционного проекта стоимостью 1,2 млрд рублей. Проект позволил комбинату запустить более 30 новых шин. Налажен выпуск шин для «Кировца», вследствие чего заключили прямой контракт с Петербуржским тракторным заводом о поставке им на конвейер до ста шин ежемесячно.
Ответ умному таксисту
Неделю спустя, уезжая из Барнаула, мне было что ответить умному таксисту. Многое из того, что он рассказал, оказалось правдой. Но есть принципиальные детали. Радиозавод действительно сгорел. Но он на сто процентов зависел от оборонзаказа. В девяностые годы в стране исчезло производство элементной базы — просто не было своих микросхем и радиодеталей, вся радиопромышленность в стране была уничтожена. Сейчас ее восстанавливают, но радиозавода это вряд ли коснется — снова разворачивать производство нерентабельно. Гораздо проще покупать иностранную технику или отечественную, сделанную на иностранных деталях, — ничего не поделаешь, рука рынка правит жестко, но прагматично.
Бумажно-меланжевый комбинат существует до сих пор. Раньше он был самостоятельным предприятием, а сейчас вошел в состав вертикально интегрированной «БТК-групп», санкт-петербургского объединения швейных производств. За счет производства спецодежды у БМК за прошедший год произошел четырехкратный рост.
Хлопчатобумажный комбинат действительно был крупнейшим в стране. Но все производство было завязано на хлопок из Средней Азии, и, когда связи обрубили границами, — комбинат закрылся. Тракторный завод тоже работал исключительно на Среднюю Азию — там тяжелые суглинистые и песчаные почвы, для которых и выпускались гусеничная техника. Сейчас пришло время колесной техники. Завод закрылся из-за косности менеджмента — он как выпускал Т-4, так и не освоил ничего нового. С 2004 года на части площадей тракторного завода разместилось литейное производство Алтайвагонзавода. Предприятие закупило хорошее оборудование, взяло к себе в «литейку» грамотных специалистов с того же тракторного завода. Сначала закрыли собственные потребности в вагонном литье, потом стали продавать излишки конкурентам — в Тихвин и на Урал.
В состав Барнаульского станкостроительного холдинга, выпускающего мостовые и башенные краны, входит Барнаульский патронный завод — «наша гордость, его продукция известна во всем мире» — так говорят о нем на Алтае. Во время войны здесь производился каждый второй патрон. В мирное время на внутреннем рынке конкурировать с Тульским заводом ему не удалось. Зато продукция активно продается по всему миру. Как ни парадоксально, основной потребитель — США. Там российское оружие в цене, а где брать патроны? Никакие санкции на этот налаженный бизнес не действуют, изменилась только логистика — раньше продавали через Германию, сейчас — через Дальний Восток. Когда доллар в 2014 году скакнул, за счет курсовой разницы завод в один день рассчитался со всеми долгами и кредитами и вложился в модернизацию производства. Патрон-то как стоил один доллар, так и стоит.
Еще одна гордость Алтая — новый Завод прецизионных изделий. Это топливная аппаратура для дизельных двигателей — маленькие и ювелирно изготовленные распылители, форсунки. В свое время они отпочковались от моторного завода, в 1991 году выкупили рабочим коллективом акции — это было первое частное предприятие в Барнауле. Они выкинули старые станки, и в то время, когда все закрывали производства, завод скупал старое, но надежное оборудование по всей стране за копейки. В 1994 году предприятие заключило договор с фирмой «Бош» и закрыло им всю линейку дизельных двигателей для «фольксвагенов». Сейчас во всех немецких машинах, от «шкоды» до «ауди», стоят барнаульские форсунки. Предмет особой гордости алтайцев в том, что Завод прецизионных изделий — единственное предприятие, у которого есть право поставлять свои детали для «Бош» под своей маркой «Сделано в Алтайском крае». С 1996 года часть продукции отгружается в США, так что на американских машинах тоже есть барнаульские форсунки. Сейчас они разрабатывают собственную топливную систему Common Rail (Altay Common Rail System) — топливо на форсунки подается под переменным давлением, а не постоянным, как в обычных дизелях.
Ну и шинный комбинат. Приятно видеть в новостях сюжет о разработке новой шины для арктического варианта КамАЗа. Они заняли свой жесткий сегмент крупногабаритных сельхозшин, и сейчас конкурентов в стране у них нет. А за счет курсовой разницы и зарубежные конкуренты отвалились.
Более того. В соседнем Павловске, на АЗТМ (автозавод сельхозмашин), недавно создали собственный комбайн полного цикла, почвообрабатывающий комплекс Veles. Его свозили на выставку сельхозтехники в Ганновер, где немецкие фермеры долго к нему присматривались, пришли в полный восторг и тут же заказали себе несколько таких машин — первую на днях отгрузили из Барнаула. В Барнауле шутят: «Впервые с 1945 года наша техника бороздит поля Германии».
На барнаульском предприятии «СиСорт» производят фотосепаратор «Оптима new» собственной уникальной разработки. Он сортирует зерна по нескольким параметрам — например, если в него высыпать обычную кормовую смесь для попугайчиков, он ее рассортирует по всем видам зерен. В мае такой сепаратор приступил к работе на полях Лимпопо (одна из провинций ЮАР), где выращивают макадамию, самый дорогой орех в мире.
Вот что я мог бы рассказать на прощание таксисту о состоянии промышленности на Алтае. Но из Барнаула я уезжал на автобусе…
