В среду депутаты Государственной думы приняли во втором чтении правительственный законопроект об увеличении ставки налога на добавленную стоимость. Необходимость увеличения не казалась очевидной не только не согласным с правительством экспертам, но даже и Кудрину — совсем ещё недавно он говорил: «Я считал, что в ближайшие годы бюджетное правило, которое сейчас базируется на 40 долларах, можно сделать мягче, сделать 45 долларов за баррель. Тогда нам не пришлось бы сейчас повышать НДС». Но официально Счётная палата не поддержала своего руководителя: в её заключении, представленном в Думу, замечаний и предложений к правительственному проекту не было. У большинства депутатов — тоже.
В четверг депутаты Государственной думы приняли в первом чтении правительственный законопроект о повышении пенсионного возраста. Дискуссии, по существу, на заседании не было (если убрать в этой фразе запятые, тоже будет правда). Перед началом заседания у здания Думы депутатов встречали с одиночными пикетами протеста левые политики. Как выразился один новостной сайт, «также у здания Госдумы собрались несколько сторонников пенсионной реформы, которые вступают в дискуссии с противниками этой инициативы»; стало быть, и дискуссии всё-таки были.
К работе Думы с этими важнейшими законопроектами можно, вероятно, относиться по-разному, но одно представляется бесспорным: роль депутатов в формировании этих актов и не была ключевой (инициатива исходила не от них), и едва ли ключевой станет — в случае с НДС уже и не может стать, да и с пенсионным возрастом шансы невелики. Поэтому представление о взглядах и намерениях самих депутатов из приведённых новостей составить затруднительно. Но у меня в ленте аккурат между известиями об упомянутых судьбоносных голосованиях попалось и сообщение о собственном замысле народных представителей. Да, это всего одна новость из множества подобных: депутатов много, думских комитетов много, и иные из них чрезвычайно активны, — но в тот момент подвернулась именно она.
Итак, депутаты-единороссы Боярский, Емельянов, Вяткин и Грибов предложили усилить наказания за неисполнение решений судов об удалении из Сети незаконной информации. Если суд счёл некую информацию порочащей честь, достоинство и деловую репутацию, либо экстремистской, либо направленной на разжигание войны, либо вредной для детей и т. п., а человек или компания эту информацию не удаляют, за них возьмутся всерьёз. Если виновный в течение года привлекался к административной ответственности, то на него заводится уголовное дело — и до года тюрьмы. Административная ответственность за подобную провинность тоже резко усиливается: наряду с растущими на порядок штрафами замаячил и административный арест. Дума уже одобрила эту инициативу в первом чтении, её вступление в силу — вопрос недолгого времени.
Спору нет, судебные решения надо выполнять, а невыполнение — карать. В иных категориях дел эта проблема стоит настолько остро, что нужны новые законодательные меры. Что с удалением «разжигающей» или «порочащей» информации ситуация именно такова, не очевидно. Надо понимать, что internet conservat omnia, и какие-нибудь копии копий огорчившей истца и заклеймённой судом информации отыскиваются в закоулках Сети с вероятностью, чрезвычайно близкой к единице, какие бы усилия истец ни предпринимал — даже и вместе с судебными приставами. Более того, если эти усилия окажутся чрезмерными, станет хуже — на этот счёт даже специальный термин придуман: эффект Стрейзанд. И вот на таком фоне карать неудаление какого-нибудь комментария или какой-нибудь ссылки — пусть даже двукратное или трёхкратное — тюрьмой? По мне, это чистое безумие. Ужесточать штрафы вместо посадок — это могло бы быть и разумно, но ужесточать штрафы с посадками в придачу… Будто неуклонного роста реальных сроков по 282-й статье, который и сам по себе позорен, депутатам кажется недостаточно.
К сожалению, когда-то популярных разговоров о «гуманизации Уголовного кодекса» давно уже не слышно. Проку из них особого никогда не выходило, но на их фоне труднее шли новации вроде только что описанной — или хотя бы так казалось. Разговоров об «ужесточении УК» никто, конечно же, не ведёт — оно и странно было бы при том, что мы только Штатам уступаем по доле населения за решёткой, да при переполненных наших СИЗО, где спать людям в камерах приходится по очереди. Но процесс, который стоило бы так назвать, понемногу идёт, и в этом смысле наши четверо депутатов вполне в тренде. Вот ещё пример из ленты этих же дней.
Следственный комитет РФ совместно с Национальной медицинской палатой (её возглавляет доктор Рошаль) предлагает добавить в УК статьи о ненадлежащем оказании медицинской помощи и сокрытии нарушений при оказании медицинской помощи. Авторы идеи утверждают, что количество жалоб на врачей растёт, а судят врачей по статьям, не учитывающим в должной мере медицинскую специфику — вроде причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, неоказания помощи, халатности. Хорошо получается не всегда. А вот если уточнить УК, то удастся «значительно минимизировать ошибки правоприменения, защитив права как пациентов, так и медицинских работников». Резон в этом есть: чётко прописанные локальные статьи закона всегда лучше расплывчатых, годных — или якобы годных — чуть ли не во всех случаях жизни.
Но резоны противников этой идеи кажутся мне более вескими. Статей, по которым врача можно посадить, говорят они, в УК хватает. Беда в том, что если у нас врач сделал что-то не так, то за этим следует либо мелкий штраф от страховой компании — либо уж сразу уголовка. Отрасль поневоле начинает не анализировать, а скрывать свои ошибки. Да, за серьёзные ошибки и наказания нужны серьёзные, но не уголовные, а административные: крупные — действительно крупные — штрафы, лишение права заниматься медициной. Президент Лиги защиты прав пациентов Саверский говорит: «Мы считаем, что если неосторожные формы вины врачей убрать из УК, это даст возможность здравоохранению вздохнуть. У отрасли появятся инструменты для избавления от своих псевдоколлег. Медэксперт, который получит дело, не будет думать о том, посадят ли коллегу в тюрьму». Посмотрим, чья позиция возобладает.
