Историческое событие. Именно так министр иностранных дел России Сергей Лавров назвал подписание на саммите в Актау Каспийской конвенции всеми прикаспийскими государствами — Россией, Азербайджаном, Ираном, Казахстаном и Туркменистаном. И историческое оно отнюдь не только потому, что стало следствием более чем двадцатилетнего переговорного марафона. А потому, что страны со столь разными политическими интересами и сонмом взаимных противоречий договорились на основе компромисса по столь сложному вопросу. Не то чтобы, если говорить языком китайских стратагем, каждой из сторон удалось обменять кирпич на яшму, — но все-таки все подписанты смогли добиться своих приоритетных целей. У кого-то это было дно, у кого-то — безопасность, у кого-то выгодное деление акватории, а у кого-то — сохранение спорных моментов с переводом дискуссии о них в цивилизованные рамки.
Переговоры на дне
Еще недавно Каспийское море было впору называть «морем раздора». До распада СССР все было просто: Советский союз и Иран выделили для себя десятимильные рыболовные зоны, а остальную акваторию объявили свободной для судоходства. Естественно, другие страны на Каспий не допускались. После же распада СССР ситуация усложнилась: каспийская «двойка» превратилась в «пятерку», и у новых государств были свои интересы, не предполагающие совместного пользования акваторией. Во-первых, углеводороды Каспия и возможность прокладки через него трубопроводов в Европу очень интересовали те силы на Западе, которые рассчитывали на сокращение российского газового экспорта в Европу. Во-вторых, воды Каспия представляли интерес для тех, кто рассчитывал на размещение там военных баз с целью оказания давления на Иран, а также на Россию.
Неудивительно, что в итоге переговоры о принципах раздела и сосуществования на Каспии заняли так много времени. Ключевым был вопрос о том, чем является Каспий — морем или озером. Если бы Каспий считали морем, то, согласно морскому праву, государство имеет исключительные территориальные права в полосе шириной 12 морских миль от берега и исключительное экономическое право в полосе 200 миль. Все остальное считается нейтральными водами. А значит, там не только можно добывать что угодно и как угодно, но и плавать под флагами третьих стран. В случае, если эти страны получили бы военно-морскую базу в одном из прикаспийских государств.
Если же Каспий посчитать озером, то там нейтральных вод не должно быть вообще. Озеро делится по срединной линии от сухопутных границ, и в «своей» зоне каждое государство имеет исключительное право как на поверхность воды, так и на дно. И это не только давало бы возможность иностранного военного присутствия, но и нарушало бы сложившиеся системы хозяйственного пользования морскими ресурсами, а также позволяло странам с сопредельными секторами (например, Казахстану и Азербайджану или Туркменистану и Азербайджану) договориться о прокладке трубопровода. И это уже не говоря о том, что против такой срединной линии категорически выступал Иран — ведь в этом случае, по мнению Тегерана, он получал бы недостаточно большой кусок морского дна. Иранцы предлагали поделить море поровну (то есть по 20% акватории и дна каждой стороне), однако против этого по понятным причинам возражали остальные участники, не желающие отдавать иранцам «свою» территорию.
Конечно, при наличии столь сложных конфликтов можно было бы вообще не договариваться. На первый взгляд такой вариант был выгоден Москве. «Неопределенность статуса Каспия позволяла России блокировать все транскаспийские проекты, в частности строительство газопровода из Туркменистана в Европу. Однако такая позиция Москвы нервировала некоторые прикаспийские страны», — поясняет «Эксперту» сотрудник Финансового университета при правительстве России Игорь Юшков. И это, естественно, отражалось на отношениях между ними и Кремлем и позволяло обвинять Россию в намеренном саботаже. Кремль же (тем более в условиях нынешнего конфликта с Западом) не был заинтересован в эскалации напряжения на Каспии.
Каждому свое
В итоге после напряженнейшей работы переговорщиков стороны в Актау наконец-то подписали Каспийскую конвенцию, содержащую целый ряд важных положений.
Во-первых, дилемма между «морем» и «озером» была разрешена по Гордиеву принципу — Каспий признали ни тем ни другим. Его назвали уникальным, а потому и раздел провели по уникальным стандартам. Так, было решено, что на протяжении 15 миль от берега каждой страны находятся их территориальные воды, еще 10 миль — область исключительного рыболовства, а остальное — нейтральные воды. Но при этом — и это во-вторых — отдельным пунктом прописан запрет на присутствие в акватории кораблей стран, не входящих в «каспийскую пятерку». Они не могут присутствовать ни в нейтральных водах, ни в территориальных водах любой из стран. Наконец, в-третьих, самый проблемный вопрос — раздел дна — просто был выключен из текста декларации. Решение вполне разумное, ведь это не проблема всей «пятерки». Так, Казахстан и Россия уже договорились о разделе дна со своими соседями. И наиболее серьезные противоречия сейчас наблюдаются по линии Азербайджан — Туркменистан и Иран — Туркменистан. Так, Ильхам Алиев и Гурбангулы Бердымухамедов до сих пор не могут договориться относительно большого спорного месторождения, находящегося на стыке их зон (в Баку оно называется Кяпяз, в Ашхабаде — Сердар). Между Тегераном же и Ашхабадом целая россыпь конфликтов в газовой сфере. Поэтому участники саммита вполне резонно сошлись на том, что вся «пятерка» не должна быть заложником двусторонних споров, а вопрос о разделе дна должны решать между собой соседние страны в формате диалога.
Таким образом, каждая сторона получила то, чего больше всего хотела. Азербайджан и Казахстан получили сектора, наиболее насыщенные природными ресурсами. Туркменистан тоже не оставили в обиде. Россия и Иран получили нейтральный статус «особого моря», обезопасивший их от американских баз на Каспии. «Заговор США и НАТО был в том, чтобы на побережье Каспийского моря высадились их солдаты, здесь оказались американские корабли, вертолеты и военные базы», — говорит президент Ирана Хасан Роухани. К тому же нейтральный характер вод за пределами 25-мильной зоны позволяет Москве спокойно вести там добычу рыбных и иных ресурсов, а также развивать добычу углеводородов в собственном секторе дна. А значит, более активно осваивать Каспий (по данным Ассоциации морских портов РФ, грузооборот российских гаваней за январь–май 2018 года составил 328,4 млн тонн, а на каспийский регион приходилось лишь 2,1 млн тонн грузов, то есть менее 1%). Под это освоение, в частности, и строится новый глубоководный порт в районе Каспийска.
Труба трубе
Некоторые эксперты, впрочем, не склонны считать Каспийскую конвенцию российской победой, ведь в обмен на ликвидацию мифической угрозы размещения американских баз Кремль фактически легитимировал возможность прокладки трубопроводов по дну Каспия (о чем прямо говорится в конвенции). А это не только может нанести серьезный удар по экономическим позициям «Газпрома» в Европе (куда хлынут казахстанские и туркменистанские углеводороды), но и приведет к уменьшению зависимости местных государств от России.
Собственно, региональные страны уже потирают руки. «Возможность прокладки подводных кабелей и магистральных трубопроводов по дну Каспийского моря по согласованию со странами, через территории которых будет пролегать маршрут таких кабелей и трубопроводов, открывает широкие перспективы для диверсификации путей доставки углеводородов на мировые рынки», — говорит посол по особым поручениям МИД Казахстана Зульфия Аманжолова. Однако эта радость преждевременна.
Во-первых, по причине необходимости согласования этой прокладки. И не только со странами, через сектора которых пройдет трубопровод. Достигнутые договоренности содержат пункт о том, что экологически опасные проекты должны быть согласованы всеми странами Каспия. Что дает России основания и дальше не допускать строительства трубопроводов под экологическим предлогом. В конце концов, эту карту могут разыгрывать не только датчане с «Северным потоком — 2».
Причем если мнение датчан еще можно обойти (что и будет сделано через изменение маршрута нового газопровода), то мнение России в каспийских вопросах обойти будет очень непросто. Более того, поскольку под понятие «экологически опасные проекты» подпадают не только трубопроводы, но и целый ряд других объектов (включая крупные офшорные месторождения), это дает России, а также Ирану рычаги влияния на всю нефтедобычу в регионе.
Во-вторых, остается еще Китай. Не секрет, что Пекин фактически забронировал за собой туркменские и казахстанские углеводороды на много лет вперед. Учитывая объемы китайского рынка, влияние КНР в Средней Азии, а также ценность поставок из региона по причине безопасности этого пути для китайцев, можно не сомневаться, что Пекин заберет все дополнительные объемы с новых месторождений. Которых, кстати, не так уж и много — мифы об энергетическом Клондайке в Туркменистане оказались несколько преувеличены. Такая же судьба после подписания конвенции постигла и мифы о транскаспийских трубопроводах.
