На этой неделе начнутся грандиозные военные учения «Восток-2018», которые по масштабу превзойдут даже самые крупные маневры времен СССР, проведенные в 1981 году на территории Польши, Прибалтики и Белоруссии. Если тогда мы задействовали около 150 тысяч солдат и офицеров, то сейчас их будет почти вдвое больше – порядка 300 тысяч. А еще 36 тысяч танков, БМП и БТР, более тысячи самолетов и вертолетов. И это не считая кораблей и подлодок Северного и Тихоокеанского флотов. Но самое главное, что впервые в такой тренировке на Дальнем Востоке примут участие Монголия и Китай. Причем китайцы выставят довольно внушительную группировку из трех тысяч человек личного состава, а также 900 единиц бронетехники и нескольких десятков самолетов. На Западе по этому поводу уже разразилась истерика. Там считают, что нынешние учения — это подготовка к «масштабным конфликтам». О том, что это могут быть за конфликты и для чего нам на самом деле тренироваться с китайцами, в интервью «Эксперту» рассказал заместитель директора Центра анализа стратегии и технологий Константин Макиенко.
— Легенда учений до конца неизвестна, но ясно, что военные будут отрабатывать уничтожение каких-то крупных соединений противника, иначе просто не нужно столько войск. Кто им может быть на этом театре военных действий?
— Войска не обязательно тренируются против конкретного противника. Главная ценность этих учений в том, что армии России и Китая на практике отработают совместные действия в оперативно-стратегическом масштабе. Здесь все имеет значение, начиная с выработки совместных процедур управления войсками и прохождения команд различным подразделениям на поле боя и заканчивая использованием единых частот, каналов связи. Это называется интероперабельностью. Она нужна для того, чтобы в условиях войны каждый знал свое место и действовал в соответствии с определенным алгоритмом. И мы с китайцами далеко не первые, кто налаживает такое взаимодействие в военной сфере. Например, Финляндия и Швеция формально хоть и не входят в НАТО, но все время участвуют в тренировках альянса и прекрасно знают, что им надо делать, если начнется конфликт. Так что шведам можно сказать спасибо, мы всегда учились у них военному делу.
Конечно, в реальности совместные боевые действия китайской и российской армий могут понадобиться только в случае какой-то крупномасштабной дестабилизации в Центральной Азии. Других вариантов просто нет. У наших стран разные приоритеты в военном планировании, как, собственно, и театры возможных военных действий. Если для России это Украина и фронтир с НАТО в целом, то для Китая — регион АТР, первая цепь островов в Южно-Китайском море.
— А что может случиться в Центральной Азии?
— Там есть все предпосылки для масштабной дестабилизации. Это и демографическое давление, и недостаток ресурсов, и коррупция. А значит, протестные движения могут начаться в любой момент, как это было с «арабской весной» на Ближнем Востоке. Наконец, там полный набор разнообразных межэтнических конфликтов. А в Афганистане еще и террористы всех мастей, начиная с ИГИЛ и «Талибана» и заканчивая «Братьями-мусульманами» (все эти организации запрещены в России. —«Эксперт»). И если не дай бог что-то серьезное произойдет, скажем, в Узбекистане, то тут же перекинется на Казахстан, а потом и на другие страны. И мы просто должны будем вмешаться, так как Казахстан — член ОДКБ, там живет более трех с половиной миллионов русских.
Но и китайцы не смогут остаться в стороне. Синьцзян-Уйгурский автономный район имеет довольно протяженную границу с Казахстаном и Киргизией. Еще несколько лет назад в Урумчи проходили массовые акции протеста уйгуров, которые привели к многочисленным жертвам. Что там творится сейчас, неизвестно: этот район закрыт для иностранного информационного проникновения. Но ясно, что в случае серьезной заварушки в Центральной Азии Китай вынужден будет действовать быстро и решительно.
— Наверняка китайцы справятся и сами, зачем им это делать вместе с Россией?
— Китай стремится получить опыт управления сухопутными войсками в стратегическом масштабе, которого у них почти нет. Эта страна демонстрирует впечатляющие результаты строительства своих ВВС и ВМС. Они уже выпустили в последние годы порядка 50 корветов и более трех десятков фрегатов и эсминцев, а сейчас начали серийно производить авианосцы, причем сразу на двух верфях — в Даляне и в Шанхае. Это означает, что в конечном счете КНР создаст такой же флот, как США. Но если в морских делах китайцы поднаторели не хуже нашего, то с применением сухопутных сил дела обстоят намного хуже. Их последняя серьезная операция, в которой были задействованы соединения от корпуса и выше, — это война во Вьетнаме в 1979 году. У нас же боевой опыт несравнимо богаче — взять хотя бы операцию по принуждению Грузии к миру. И китайцам очень интересно, как мы действуем на поле боя, какие решение принимаем и так далее.
— А какова политическая цель этих маневров? Мы хотим показать всему миру, что Москва и Пекин вот-вот создадут новый военный альянс, пусть и неформальный?
— Скорее не всему миру, а конкретно США. Безрассудная и крайне близорукая политика Вашингтона буквально толкает Москву и Пекин в объятия друг друга. Синергия индустриальных и демографических ресурсов Китая и природных богатств России, а также нашего интеллектуального и технологического потенциала, вообще говоря, делают этот блок неуязвимым. Именно это наши страны и хотят продемонстрировать американцам. Причем Китай в этом заинтересован не меньше России, особенно с учетом неизбежного военно-политического и геоэкономического столкновения Пекина и Вашингтона. Оно, собственно, уже происходит на наших глазах, и США этому очень активно способствуют.
— Пентагоновские стратеги уже заявили, что намерены использовать сближение России и Китая для того, чтобы убедить Индию отказаться от покупки нашего оружия в пользу американского. Неужели Нью-Дели все-таки дрогнет?
— Конечно, полностью Индия не откажется от нашего оружия, но в будущем закупки неизбежно сократятся. Думаю, Нью-Дели все-таки приобретет системы С-400, вертолеты Ми-17 и Ка-226, а также фрегаты. Однако после этого таких крупных контрактов уже не будет. И это не связано со сближением России и Китая. Уже несколько лет Индия в своей военной политике ориентируется на западные страны, прежде всего на США. В Нью-Дели действительно очень боятся растущей военной мощи КНР и отлично понимают, что единственная страна, которая реально можем им помочь в случае чего, — это США. Причем помочь не просто каким-то оружием, а реальным участием в конфликте, своими военными ресурсами. И в этом смысле переориентация Индии на закупку американских вооружений — вещь фундаментальная, она не зависит от России. И даже если мы вдруг прекратим военное сотрудничество с КНР, эту тенденцию не переломить.
— Военный потенциал Китая вызывает опасения у целого ряда стран АСЕАН, включая Индонезию, Малайзию и Вьетнам. Все эти государства наши давние партнеры по ВТС. Как возможный российско-китайский военный альянс отразится на военных контрактах с ними?
— Военное строительство Китая пугает в Азии почти всех. Но это слабо связано с нашими военными контрактами с Вьетнамом и Индонезией. Эти страны и так покупают у нас оружие на пределе своих возможностей. Думаю, Вьетнам продолжит закупки российских истребителей и сторожевых ракетных кораблей типа «Гепард». А в будущем купит и новые системы ПВО типа С-400. ВВС Индонезии совсем недавно заказали у нас партию Су-35. А Корпус морской пехоты этой страны, как ожидается, продолжит приобретение нашей бронетехники — легких плавающих танков, БМП и тому подобного. Что касается Малайзии, то она в последнее время сильно притормозила. Но недавно к власти там вернулся Махатхир Мохамад, а вместе с ним и те люди, которые много лет назад заключали с нами контракты на МиГ-29 и Су-30. А значит, есть как минимум ненулевые шансы, что мы сможем если не продать Малайзии новые самолеты, то хотя бы заключить контракты на модернизацию существующего парка.
