Одновременно с большими переменами в пенсионном законодательстве и в прямой связи с ними Государственная дума спешно приняла во всех трёх чтениях и закон о наказании «за необоснованный отказ в приёме на работу или необоснованное увольнение лиц, достигших предпенсионного возраста». В УК появилась новая статья 144.1, грозящая за такое поведение «штрафом в размере до 200 000 рублей или в размере зарплаты или иного дохода за период до 18 месяцев либо обязательными работами на срок до 360 часов». Предполагалось, очевидно, что эта маленькая вишенка в известной мере скрасит для публики впечатление от большого неприятного торта: критики повышения пенсионного возраста предсказывали, среди прочего, обострение проблем с трудоустройством для старших возрастов — вот, пожалуйста, законодатель заботится, чтобы проблем не возникло. Но скрасить ничего не удалось; у тех, кто новацию заметил, она вызвала скорее дополнительное раздражение — уж больно несуразна.
Как только об этом законопроекте стало известно, на его недостатки сразу указали буквально все комментаторы. Все до единого согласны, что от новой статьи трудно ждать действенной защиты даже в таких именно случаях, на какие она рассчитана. Ведь она будет карать необоснованные увольнение или отказ в приёме на работу, но сколько-нибудь грамотный работодатель не затруднится представить формальные основания для своих действий, исключающие такое обвинение. Можно заблаговременно понаобъявлять выставляемым работникам замечаний и выговоров. Можно провести аккуратные реорганизационные мероприятия, предложив работнику такие условия его дальнейшей работы, что он сам уволится. Много чего можно в этом направлении сделать, что уже подтверждено и практикой. В УК есть аналогичная обсуждаемой новации статья 145 — она защищает от таких же «необоснованных» огорчений беременных женщин и женщин с малыми детьми. Так вот, в прошлом году, по данным вице-премьера Голиковой, из двух тысяч зафиксированных обращений по этой статье к наказанию привели только два. Зато почти все наблюдатели не сговариваясь предсказали неизбежное последствие нового закона: ухудшение ситуации для лиц, так сказать, предпредпенсионного возраста. Работодатели станут по возможности увольнять их до того, как они окажутся под защитой статьи 144-прим, и уж точно перестанут брать таких людей на работу — во всяком случае, в официальном порядке. Короче говоря, особой пользы от новации ждать трудно, вреда — легко.
Похоже, что и сами законодатели прекрасно понимали: работать их новация не будет. Спикер Володин так и сказал, что мера это прежде всего превентивная, которая «должна действовать на работодателей психологически». Предприниматели (те, что откликнулись вслух) уже подтвердили: психологически она и вправду действует — действует скверно. Работать новая статья не будет, но висеть-то над головой будет у каждого и крови при случае попортит немало. Ещё одно уголовное пугало для бизнеса, ещё один пример пренебрежения к людям, пытающимся заниматься бизнесом, ещё одна иллюстрация презумпции виновности предпринимателя во всём на свете — так воспринимают новацию её адресаты. А как её воспринимают авторы, я вчера слышал от какого-то оратора на федеральном канале (ни фамилии, ни канала не знаю — телевизор бубнил в соседнем помещении): «Угроза наказания оздоровит обстановку на предприятии. Она заставит генерального директора и хозяев предприятия лучше присмотреться к высокой квалификации работников старшего поколения…» И я склонен думать, что этот оратор даже не врал. Он и вправду думает, что угроза наказания оздоровляет обстановку — просто потому, что он не знает (не хочет знать) рыночной логики и мотивации, зато прекрасно знает и считает естественными логику и мотивацию чиновника, прежде всего чиновника-силовика. Логику, в которой наказание есть вещь базовая, в которой даже на горизонте нет, например, перспективы банкротства, а сиюминутные настроения начальства расположены в самом центре. Так что относись обсуждаемая новация к чиновничьим и прежде всего силовым структурам… Но в силовых структурах пенсионный возраст не повышается.
Отдельный вопрос — грубый просчёт с общественным звучанием новации. Она ведь, сколько я понимаю, ни за чем, кроме пиара, и нужна-то не была. Если бы авторами пенсионной реформы ощущалась нужда в мерах, реально улучшающих перспективы трудоустройства затронутых ею людей, они бы такие меры нашли: скажем, взяли бы, да и снизили чуток ставки отчислений с зарплат «околопенсионных» работников — это, в отличие от статьи 144.1, работало бы. Если же они приняли меру, полностью уходящую в свисток, то, очевидно, предполагалось, что звук свистка будет публике приятен. Вышло в точности наоборот — мне, во всяком случае, не попалось ни одного позитивного отклика из неофициозных источников. Такие стопроцентные ошибки с оценкой реакции публики, увы, теперь не редкость. Идеальный пример — видеообращение к избирателям, сделанное губернатором Владимирской области Орловой, которая неожиданно для себя не выиграла в первом туре. Там тоже расчёт был на то, что избирателям будет приятно услышать, как губернатор, умеренно посознававшись в своих недоработках, призовёт население к грядущему сотрудничеству, — и тоже вышло ровно наоборот. И ведь опять — ошибка в понимании целевой аудитории. Обращайся г-жа Орлова к чиновникам — те наверняка впечатлились бы и умеренным покаянием, и расплывчатым обещанием впредь прислушиваться: в чиновничьем мире это могло бы возыметь ощутимую цену. Более же широкая публика просто отвернулась.
Вчера подоспел и ещё характернейший пример: снова заговорили о повышении минимального возраста продажи алкоголя. Для чиновничьего уха логика безупречна: пить вредно, молодёжи особенно; смертность в молодых возрастах у нас велика; позже разрешим покупать — позже начнут пить. Для общечеловеческого уха логика безумна: призываться в армию (то есть, в пределе, убивать и умирать), заводить семью и даже выбирать благодетельное начальство будет можно, а купить бутылку пива — нельзя? Не дадут покупать официально — будут покупать неофициально, причём невесть что. А где различаются логики, там неизбежен и просчёт с пиар-эффектом.
