Мобильный интернет в Ингушетии вторую неделю работает с перебоями. В митингующем Магасе активисты организуют специальные точки, где раздается вай-фай. Здесь можно выставить в социальные сети видео и фото с места событий, дать комментарий журналистам, узнать обстановку дома. В соцсетях появился хэштег #КострыНаБашнях, который сопровождает новости об ингушском бунте. В древности ингуши зажигали на башнях огонь, чтобы предупредить соседей о надвигающейся угрозе. Сегодня люди зажигают «информационные» костры, привлекая внимание к проблеме границ республики.
Двадцать шестого сентября в присутствии полпреда президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе Александра Матовникова глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров и лидер Чечни Рамзан Кадыров подписали соглашение «Об установлении границы между Республикой Ингушетия и Чеченской Республикой». Это была последняя не зафиксированная законом внутренняя граница страны.
Чеченцы и ингуши были поставлены перед свершившимся фактом. Но первые заняли выжидательную позицию, а вторые организовали бессрочный митинг в столице Ингушетии.
Ингушский ОМОН не пропустил в столицу военную технику со спецподразделениями из других регионов, перекрыв трассу со стороны села Экажево, в трех километрах севернее Магаса. Для России это беспрецедентный случай. Между тем ситуация пока стабильная, и митинг проходит в мирном ключе: среди протестующих есть женщины, старики и дети, на площади работает полевая кухня, а перед собравшимися выступают спикеры. Один из них, первый глава Ингушетии Руслан Аушев, отметил, что земельный вопрос нельзя решать, не посоветовавшись с народом: «Когда такие решения готовятся, их надо согласовывать по вайнахскому обычаю. Если брат передает землю брату, он должен согласовать со своей семьей. Если тейп передает другому тейпу, он должен согласовать со своим тейпом. Надо было этот вопрос согласовать с народом».
Республика без границ
Самая большая путаница возникла вокруг территориального размежевания. Земельный вопрос в целом принципиален для жителей Северного Кавказа, а для ингушей особенно. Численность населения самого маленького региона РФ составляет 488 тыс. человек при площади региона 3628 кв. км (0,02% общей площади России). В Ингушетии самая большая плотность населения среди северокавказских регионов — 134,52 человека на квадратный километр. Кроме того, ингуши тяжело пережили потерю Пригородного района, перешедшего к Северной Осетии после кровопролитного осетино-ингушского конфликта в 1992 году.
Официально соглашение о границе с Чечней было представлено ингушскому народу как договоренность о равноценном обмене территорией для выравнивания административной границы. По словам министра сельского хозяйства Ингушетии Хизира Галаева, регион передал Чечне земли Малгобекского района, получив аналогичную площадь в Надтеречном районе Чечни. Ни один населенный пункт не ушел под чужое управление. «Чечня уступила 1890 гектаров, и мы столько же — 1890 гектаров, метр в метр. В итоге мы выровняли клиновидность границы», — заявил Юнус-Бек Евкуров.
Обмен территориями в северных районах республик ни у кого претензий не вызвал, в отличие от передела южных земель. По соглашению спорная территория площадью 7200 га в районе сел Чемульга и Аршты была признана ингушской. А вот о судьбе части Сунженского района Ингушетии, находящейся в составе муниципальных образований Алкун, Аршты и Даттых, ингушский глава выразился обтекаемо, отметив, что деление проходило «по сложившейся линии границы, которая принималась в 1990-х годах». Позже Юнус-Бек Евкуров объяснил, что разделом Сунженского района была исправлена ошибка 2009 года, когда к Ингушетии были незаконно присоединены «исконные земли чеченцев». Между тем земли эти заселяли орстхойцы — субэтнос, к которому принадлежит как часть современных ингушей, так и часть чеченцев. Таким образом, исторически оба народа имеют равные права на земли. Речь идет, скорее, об «исконности» в юридическом плане.
По букве закона карта Ингушетии, которая гуляет сегодня по просторам интернета, на самом деле нелегитимна, так как юридически нигде не оформлена. Дело в том, что чечено-ингушские границы многократно перекраивались, часто — произвольно: на словах, «по-братски», а не на бумаге. Даже демаркация 1934 года, к которой апеллируют многие историки, а также Рамзан Кадыров, не фиксировала все публичные и непубличные территориальные размены, которые были у Ингушетии и Чечни до этого срока, а ведь были переделы и после.
С момента распада Чечено-Ингушской автономной ССР в 1991 году статус пограничных территорий Ингушетии и Чечни оказался спорным. Необходимость установить границы появилась, когда Чечня объявила о независимости, а Ингушетия осталась в составе России. С 1993 года начались народные консультации сторон по будущей границе, и в марте 1994-го ингушский глава Руслан Аушев и лидер Чечни Джохар Дудаев заключили соглашение «О пересмотре государственной границы между Чеченской Республикой Ичкерия и Республикой Ингушетия». Согласно договору, Сунженский район, за исключением населенных пунктов Серноводск и Ассиновская, отходил к Ингушетии. Однако официальная ратификация договора так и не состоялась — помешала война. Хотя чечено-ингушская граница де-факто была установлена по руслу реки Фортанга (по левую сторону — Ингушетия, по правую — Чечня), со временем ингушская сторона вышла за номинальную границу и выставила там свои посты.
В следующий раз решением пограничного вопроса занялись спустя десять лет перед чеченским референдумом по вопросу принятия конституции. Весной 2003 года лидер Чечни Ахмат Кадыров и глава Ингушетии Мурат Зязиков подписали протокол, подтверждающий соглашение 1994 года. Но и этот документ юридической силой не обладал. После принятия в России закона «О мерах по организации местного самоуправления в Республике Ингушетия и Чеченской Республике» в феврале 2009 года Ингушетия включила в свой состав весь Сунженский район. Нынешний договор о чечено-ингушской границе как раз исправляет решение девятилетней давности, принятое в одностороннем порядке ингушской стороной.
Разобраться во всех этих метаморфозах с границей непросто. Тем не менее ингушские власти решили, что превентивно разъяснять всем жителям республики, кому какие земли отходят и по какому праву, вовсе не обязательно. Перед заключением соглашения были опрошены только местные жители приграничных населенных пунктов Аки-Юрт, Чемульга, Аршты, Даттых и Алкун, и получено их согласие. Но остальные ингуши расценили действия властей как личное оскорбление и не признали «равноценный обмен». «Главным триггером народного недовольства был кулуарный характер соглашения. В 1993 году лидеры Ингушетии и Чечни провели границу, но к конфликту это не привело. А все потому, что была организована информационная работа с населением, проводились консультации на разных уровнях. В итоге позиция президента Ингушетии в тот момент получила поддержку», — объясняет «Эксперту» директор Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская.
Неинформированность населения вызвала спекуляцию фактами и народные брожения. Так как граница между республиками никогда официально не межевалась, каждый делил землю на свой вкус. В соцсетях и СМИ появились самодельные карты, на которых невооруженным глазом виден территориальный перевес при размене в пользу Чечни. При этом карты сопровождаются эпатирующими цифрами: так, на одной из них чеченская сторона получила до 26 тыс. гектаров земли заповедника «Эрзи», а ингушам доставалось до смешного мало — тысяча гектаров. Тут же вспомнили, что в недрах отданной земли находятся залежи нефти, хоть и высокосернистой, добывать которую нерентабельно. Не забыли упомянуть и ценные историко-архитектурные памятники, включая родовые башни и могилы, которые тем не менее принадлежат общему предку — орстхойцам. Вся эта информация быстро разлетелась по соцсетям и местным мессенджерам, спровоцировав волну народного негодования, которая впоследствии переросла в бессрочный митинг.
Костры на башнях
У ингушского народа есть пословица: «И мышь станет кусаться, когда ее убивают». Жители Ингушетии расценили соглашение о границе с Чечней как покушение на убийство собственной субъектности и незамедлительно «укусили» своего обидчика. Первые волнения произошли еще накануне подписания документа. Поводом для них послужила добровольная отставка главы Сунженского района Иссы Хашагульгова, которую местные жители связали с возможной передачей земли Чечне. В день встречи лидеров двух республик у Аланских ворот на въезде в столицу Ингушетии состоялись акции протеста. В Магас тут же была введена колонна местного подразделения Росгвардии, а въезд в город перекрыли бетонными блоками. В этот же день в Сунже перед зданием Дома культуры также прошел стихийный митинг. Чтобы не допустить разрастания протестных настроений по всей республике, ингушские власти отключили населению доступ к Сети.
Примечательно, что в день подписания соглашения о чечено-ингушской границе в соседней Северной Осетии также звучали призывы выйти на митинг, но по другому поводу — против передачи Ингушетии Пригородного района под видом программы «Владикавказская агломерация». Между тем никакого реального решения о передаче спорного района нет, о чем заявил министр по вопросам национальных отношений Северной Осетии Аслан Цуциев. По его словам, это была такая же провокация, как и в прошлом году, когда 4 марта во Владикавказе прошел митинг против переименования Ингушетии в Аланию. В этот раз власти города стянули к месту митинга силовиков и спецтехнику, а через час после анонсированного времени предполагаемого схода там начались ремонтные работы. Митинг не состоялся, а его организаторы были задержаны. Тем не менее, если бы провокация удалась, она могла бы породить серьезные волнения, в том числе в медиа, относительно «пробуждения» Северного Кавказа.
Между тем в Магас продолжали стекаться жители из соседних городов и населенных пунктов. Заседание Народного собрания Ингушетии по вопросу ратификации соглашения было назначено на 4 октября. К тому времени в ингушской столице, по разным данным, находилось до десяти тысяч человек при численности населения города восемь с половиной тысяч. В народном сходе напротив резиденции главы республики и парламента участвовало большое количество стариков и женщин, многие приводили с собой детей — люди боялись, что без их присутствия митинг могут быстро разогнать.
Несмотря на народный протест, соглашение было ратифицировано. На официальном сайте Ингушетии говорится, что из 25 присутствовавших депутатов 17 проголосовали за ратификацию, трое были против, остальные воздержались. Однако позже 15 депутатов подписали заявление, в котором утверждали, что 4 октября проголосовали против. Один депутат подтвердил, что воздержался. После заседания парламента местные служители народа один за другим выходили к митингующим и клятвенно заверяли, что подверглись давлению со стороны власти. Другие отказывались признать сам факт голосования «за». Внеочередное заседание парламента было назначено на 8 октября, но так и не состоялось из-за отсутствия кворума. «На повторном заседании присутствовали пятнадцать депутатов, но потом пятеро демонстративно вышли из зала. Часть депутатов на больничном, другая часть не пришла», — сообщила «Эксперту» с места событий ингушская журналистка и активистка Изабелла Евлоева.
К тому времени совет тейпов ингушского народа уже обратился к местным властям, и те сделали митинг санкционированным. Де-юре его временные рамки ограничивались периодом с 8 по 15 октября, однако сами протестующие уверенно говорят о бессрочном характере митинга. Многие намерены оставаться на площади, пока не будет выполнено их основное требование — республиканский референдум. Предложение провести референдум ранее поступало и от Конституционного суда Ингушетии. Однако глава региона уверен, что «это не тот случай, поскольку между республиками не было границ, а референдум необходим, когда имеющиеся границы изменяются».
Людей такое объяснение явно не устраивает. Как сообщают жители Магаса, ежедневно на площади собираются порядка пяти тысяч человек. Судя по общественным настроениям, недовольных в республике на порядок больше, но не все готовы открыто «выйти на улицу». Многих не пускают на митинги главы их домов, других сдерживает финансовый фактор. «В Ингушетии общество очень зависит от государственного бюджета. В условиях высокой безработицы на людей могут оказывать давление, угрожая увольнением. И тогда страх потерять возможность содержать семью чаще всего перевешивает желание высказаться», — объясняет Екатерина Сокирянская. По данным Росстата, в декабре 2017 года 26,5% жителей Ингушетии (69 тыс. человек) были безработными. Ингушетия занимает последние места среди российских регионов по качеству жизни, 21-е место среди 73 дотационных регионов России (9,20 млрд рублей на 2018 год) и одно из последних по ВРП. Доля собственных доходов в республике составляет лишь около 15%. Несмотря на постоянные денежные вливания из федерального центра, уровень жизни ингушей остается низким.
Под присмотром
Конфликт в Ингушетии нельзя назвать межрегиональным или межнациональным. У митингующих нет претензий к соседней Чечне, равно как и к федеральному центру, — только к местным властям. Примечательно, что тему нечестной передачи земли активно муссируют противники Юнус-Бека Евкурова. Так что в какой-то момент акценты сместились с пограничного вопроса на требование отставки главы региона. Это официально указано в резолюции митинга, наравне с отменой соглашения об установлении чечено-ингушской границы и вынесением вопроса на республиканский референдум. Однако утверждать, что митинг был изначально организован противниками Юнус-Бека Евкурова, тоже нельзя.
По сути, местная оппозиция представляет собой разрозненные группы, состоящие из общественников (например, общественного движения «Мехк-Кхел»), представителей некоторых влиятельных тейпов и части духовенства, в том числе муфтия Духовного центра мусульман Ингушетии Иссу Хамхоева. Коалиция, которая собралась вокруг протеста, довольно ситуативная. Какой-то большой политической программы у нее нет, как и очевидных лидеров. По этой же причине противники главы региона долгое время не могли собрать массовый митинг за его отставку — в лучшем случае приходила пара сотен человек. Лидер Ингушетии пережил даже отлучение от мусульманской общины, но недооценил последствия решения «земельного вопроса» без участия населения, за что и впал в народную немилость.
«Пример Евкурова показывает, как всего одна ошибка главы может привести к потере поддержки в регионе. Я бы не рассматривал нынешнюю ситуацию в рамках категории “усталости”, — очевидно, что потеря поддержки никак с ней не связана», — объясняет «Эксперту» старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов. И действительно, митингующие в первую очередь недовольны соглашением о границе и готовы смягчить свое отношение к главе республики, если тот аннулирует свое решение. «Если произойдет отмена соглашения, народ, скорее всего, не будет добиваться отставки Евкурова. На сегодняшний день в приоритете — земельный вопрос», — считает Изабелла Евлоева.
Проблема в том, что сделать это на данном этапе уже не представляется возможным. «Очевидно, что ситуация зашла в тупик. Просто отменить соглашение главы регионов не могут. Не могут они инициировать и пересмотр — это, наверное, мог бы сделать референдум или Народное собрание Ингушетии. Однако в силу разных причин референдум сейчас невозможен, а Народное собрание практически парализовано», — считает Ахмет Ярлыкапов. Теоретически, решить вопрос мог бы федеральный центр, однако Кремль не спешит вмешиваться в ситуацию. Москва внимательно следит за Ингушетией «через бинокль»: пристально, но на расстоянии. «Это те вопросы, которыми в этом случае занимаются регионы, а поскольку речь идет о позиции, которую заняли представители в Ингушетии, то, соответственно, занимается власть Ингушетии», — заявил пресс-секретарь Президент Дмитрий Песков.
Выжидательная позиция Кремля связана с несколькими моментами. Во-первых, если федеральный центр потребует аннулировать соглашение о границах, это может обидеть уже не ингушей, а чеченцев. Многие жители Чечни недовольны происходящим в соседней республике, однако их позицию некому артикулировать. Во-вторых, Юнус-Бек Евкуров достаточно удобен в качестве главы региона. «Нынешний глава Ингушетии — кадровый офицер. Его отличие от многих других северокавказских начальников заключается в том, что источники силы Евкурова не в родственных связях, а в офицерской и затем политической карьере. В Ингушетии вес неформальных политических механизмов выше, чем во многих других регионах Северного Кавказа. Именно его и хотел ослабить федеральный центр, когда назначал туда Евкурова», — считает старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев. Кроме того, любой новый руководитель будет делать на позиции главы региона то же самое, чем сейчас занимается Юнус-Бек Евкуров: добиваться денег из федерального центра и пытаться по мере сил эффективно их распределить.
Также важно отметить, что нынешний конфликт, безотносительно его результатов, развивается в мирном и легитимном русле. Народные сходы происходят на Северном Кавказе постоянно, однако массового протеста в рамках закона не было уже давно. Считалось, что такая форма политической борьбы осталась далеко, в начале 1990-х годов. Как показала ситуация в Ингушетии, этот канал народного волеизъявления все еще работает.
