В этом году представлено сразу несколько необычных проектов, разработанных европейскими архитектурными бюро высшей лиги. Два из них в Москве: это «парящие дома» на территории Бадаевского завода от швейцарского бюро Herzog & de Meuron и высотный апартаментный комплекс на Садовом кольце от голландской мастерской MVRDV. Месяц назад было объявлено о победе бюро Zaha Hadid Architects в конкурсе проектов здания филармонии в Екатеринбурге. Если эти три здания будут построены, они могут стать знаковыми проектами для России.
Многие годы российская архитектурная общественность страстно желала, чтобы иностранные звезды что-то у нас построили. Однако по ряду причин этого не происходило. Лишь в последние несколько лет наметился серьезный поворот: сегодня возведены или реализуются не менее десяти значимых проектов. Что иностранные звезды строят сегодня в России? Кто и зачем заказывает им «застывшую музыку»?
«Парящие» здания, красная скала и филармония от бюро Захи Хадид
Швейцарцы Херцог и де Мерон — обладатели Притцкеровской премии, аналога Нобелевской в архитектуре. «Притцкера» получала и умершая два года назад Заха Хадид, но и без прежнего лидера ее бюро продолжает держать планку — создает сильные проекты в найденной стилистике под руководством партнера Хадид — Патрика Шумахера. Голландское MVRDV по праву считается одним из наиболее креативных и изобретательных архитектурных бюро мира. Какие же проекты звездные архитекторы предложили для России?
Самый необычный, конечно, проект «парящих домов» от Herzog & de Meuron (девелопер Capital Group). На территории Бадаевского завода, недалеко от Кутузовского проспекта, швейцарцы предложили возвести «горизонтальные небоскребы» на высоте 35 метров над землей. Пространство под зданиями используется как парк, выходящий прямо к Москве-реке. За счет этого должна сохраниться возможность увидеть реставрируемые исторические здания завода с реки. Оторвав здания от земли на огромную высоту, швейцарские архитекторы предлагают совершенно новый, почти инопланетный тип городской среды. На некоторых рендерах парящие на тонких ножках здания похожи на марсиан, вторгшихся на Землю. «С точки зрения городской среды это разрушительный проект. Но с точки зрения архитектуры как искусства это замечательно» — так в кулуарах презентации проекта высказался один российский архитектор.
Особенность проекта в том, что на рендерах восьмиэтажные здания изображены практически летящими: белые опоры-колонны крайне тонкие, почти как стволы деревьев — по первоначальному проекту они всего 40–60 сантиметров в диаметре. Но оказалось, что европейская технология, когда в стальную трубу под защитой бетона дополнительно погружается стальной сердечник, в данном проекте неприменима. В частности потому, что по улицам Москвы возможно провозить только объекты до 15 метров длиной, а надо 35. В результате российские и специально приглашенные швейцарские инженеры разработали другую технологию: внутрь стальных труб помещается высокопрочная арматура. Диаметр опор в новом варианте составит 80 сантиметров, что должно сохранить wow-эффект. Однако, по мнению скептиков, остается риск, что диаметр колонн придется радикально увеличить, и это убьет ощущение полета и хрупкости всей конструкции.
Другой проект, комплекс RED7, спроектированный на пересечении Садового кольца и проспекта Сахарова известным голландским бюро MVRDV, тоже весьма амбициозен. На небольшом участке площадью полгектара могла быть построена обычная башня, но вместо этого возникнет 19-этажный красный дом-скала с весьма сложным силуэтом, расширяющимся кверху. «Мы понимаем, что комплекс может показаться агрессивным, но он точно никого не оставит равнодушным. В таком важном месте Москвы должно быть возведено знаковое здание», — говорит член совета директоров группы компаний «Основа» Олег Колченко.
Главный акционер «Основы» Александр Ручьев несколько лет назад был владельцем компании «Мортон», одной из крупнейших девелоперских компаний страны. Сейчас он занимается девелопментом жилья не эконом-, а элитного класса. Застройщик выбрал голландский проект из 60 концепций, предложенных на международном конкурсе, за баланс архитектурных достоинств и экономической целесообразности. Стройка была начата в октябре, а завершится в 2022 году. Успех возведения столь массивного здания в центре Москвы во многом будет зависеть от мастерства голландских архитекторов и способности застройщика пойти наперекор желанию упростить и удешевить проект, чтобы «калькулятор» не победил архитектуру.
«При всей моей симпатии к MVRDV и Herzog & de Meuron, их московские проекты представляются мне недостаточно радикальными, компромиссными. В чем-то это коллажи из прошлых оригинальных проектов. Одна из причин в том, что московские проекты — это жилье, где много ограничений. Строить оригинальные общественные здания легче. Другая причина: заказчик проектов — частный девелопер, который постоянно балансирует между желанием сделать хорошую архитектуру, получить прибыль и минимизировать риски», — говорит архитектурный критик, преподаватель школы МАРШ Александр Острогорский.
Третий проект — филармония в Екатеринбурге, будучи общественным зданием, как раз допускает больший полет фантазии. Проект бюро Zaha Hadid Architects, победивший в конкурсе, выполнен в привычном для этой мастерской узнаваемом авторском стиле. Это «обычная Заха» — совершенно неземная нелинейно-текучая, отрицающая гравитацию архитектура. К этой параметрической архитектуре на стыке с математикой и скульптурой вроде бы все привыкли. Но она по-прежнему продолжает удивлять тем, что, оказывается, это можно построить. Здания в таком стиле уже стоят не в одном городе мира, но каждый проект по-прежнему становится ярким событием. Нет сомнения, что если екатеринбургская филармония будет построена, как задумано в бюро Zaha Hadid, то она станет туристической достопримечательностью мирового уровня и одним из ярчайших зданий, возведенных в России за последние десятилетия.
Впрочем, сразу после объявления результатов конкурса из Екатеринбурга стали приходить тревожные вести. Во-первых, оказалось, что для строительства филармонии необходимо снести добротную жилую пятиэтажку и вырубить часть сквера. Это уже вызвало скандал, и пока неясно, как местные власти справятся с этой ситуацией. Во-вторых, настораживает фраза организаторов конкурса, что в течение месяца они дополнительно будут разбираться с реализуемостью трех лучших проектов. Здание от Zaha Hadid — это очень дорого, после трезвой оценки бюджета потенциальной стройки решимость властей Екатеринбурга может улетучиться.
Неутоленная жажда шедевров
С середины 2000-х, когда в Москве начался строительный бум, тема иностранных архитекторов и знаковых проектов с яркой архитектурой воспринималась весьма остро. С одной стороны, в мире архитектурные звезды возводили много «иконических» зданий, и отсутствие их в России воспринималось как провинциальность. С другой — в течение десятилетия представители бомонда мировой архитектуры многократно приезжали в Москву: проводили встречи с властями и девелоперами, участвовали в конкурсах, создавали концепции — но ничего так и не было построено. И это удивительно: звездные архитекторы строили по всему миру — от Дубая и Китая до Латинской Америки, но в России категорически ничего не выходило. Словно «место проклятое». Причем на постсоветском пространстве привлечь иностранцев смогли: в Баку за нефтедоллары по проекту Захи Хадид смогли возвести роскошный Центр Гейдара Алиева, а в Грузии построили целую сеть правительственных зданий современной архитектуры.
Вдвойне удивительно, что даже реализованные проекты вызывали не восторг, а скорее ассоциировались со скандалами или курьезами. Базовый алгоритм «привлечение знаменитого архитектора — восторг — разочарование — радикальное упрощение и удешевление проекта — долгая стройка — общее неудовлетворение зданием» проявился уже при строительстве второй сцены Мариинского театра в Санкт-Петербурге. Предложенный руководителем театра Валерием Гергиевым смелый проект Эрика Мосса общественность подвергла жесткой критике. Потом был проведен международный конкурс, в котором победил проект француза Доминика Перро, но спустя три года контракт с ним расторгли. В результате комплекс по упрощенному проекту достраивали малоизвестные канадские архитекторы, и в итоге невзрачное здание разочаровывает, кажется, всех. Оно и не вписывается в петербургскую застройку, и не является архитектурным событием.
Причины того, что здания по проектам иностранных архитекторов часто не удаются, — стремление упростить и удешевить проект и низкий статус архитекторов в глазах российских девелоперов. Истоки второй причины — постановление ЦК КПСС «Об устранении архитектурных излишеств в проектировании и строительстве», изданное еще в середине 1950-х прошлого века, в результате которого стройкомплекс сильно подмял под себя зодчих.
Большинство российских архитекторов принимают ситуацию как данность, но для иностранцев это нонсенс. На открытую борьбу с системой решился только голландский архитектор Эрик ван Эгерат. В 2008 году он выиграл дело в Стокгольмском арбитражном суде у девелопера Capital Group. Предметом иска было устранение архитектора из проекта «Город столиц» в Москве-Сити и несогласованная передача эскизов и чертежей ван Эгерата другому архитектору. Позднее голландец выиграл еще один аналогичный суд у застройщика относительно проекта коттеджного поселка Barvikha Hills. Уже в 2013 году ван Эгерат конфликтовал со Сбербанком относительно искажения авторского замысла проекта Корпоративного университета Сбербанка. Банку пришлось выкупить права на проект за пять миллионов долларов.
Весьма странным получился и первый реализованный в Москве проект Захи Хадид. От начала проектирования до сдачи офисного комплекса «Доминион» прошло пятнадцать лет. За это время почерк архитектора кардинально изменился — от деконструктивизма к параметризму, с последним она и получила мировую известность. В Москве же остался неактуальный достаточно скромный офисный центр, в котором непросто узнать руку знаменитого архитектора. Это качественное здание, но не шедевр.
Интересно, что стремление максимально удешевить проект иностранного архитектора возникает только в бизнес-проектах российских застройщиков. Это не распространяется на ситуацию, когда они строят для себя. Личный дом владельца Capital Group Владислава Доронина в подмосковной Барвихе по проекту той же Захи Хадид вполне удался.
Starchitects для Сбербанка
Несколько лет назад в отношении к западным архитекторам произошел переворот. Стартовал по меньшей мере десяток значимых проектов. Попробуем провести инвентаризацию начатых и уже построенных. А также понять, кто заказчики и какова их мотивация.
Пожалуй, главные заказчики знаковой архитектуры —
компании, связанные с государством. Так, у Сбербанка, кроме уже упомянутого и возведенного корпоративного университета в Подмосковье, спроектированного Эриком ван Эгератом, есть еще несколько проектов. Наиболее известный — санаторий «Мрия», возведенный в Крыму несколько лет назад по проекту известного британского архитектора Нормана Фостера. Еще один проект — огромный технопарк Сбербанка в Сколкове площадью более 260 тыс. квадратных метров. В большом архитектурном конкурсе, проведенном два года назад, победило бюро Zaha Hadid Architects. Это один из последних проектов, над которыми работала сама Заха Хадид. Окончание строительства намечено на 2020 год. Технопарк обойдется госбанку в 37,5 млрд рублей. Сбербанк имеет средства, строит для себя и потому может себе позволить привлекать лучших архитекторов мира.
В сентябре этого года состоялось открытие кампуса Сколтеха в Сколкове, построенного по проекту бюро Herzog & de Meuron. В плане это трехэтажное здание площадью более 130 тыс. квадратных метров представляет собой круговую структуру, внутри которой чередуются научные и лабораторные здания, а также дворы. «Русскость» в этом проекте выражена в отделанных лиственницей фасадах комплекса. Два года назад было введено в эксплуатацию здание сколковского Технопарка, спроектированного французским архитектурным бюро Valode & Pistre, с лабораториями, офисами, центром коллективных исследований, шоурумами и т. д.
Наиболее знаковым проектом властей стал парк «Зарядье», сделанный по концепции американского бюро Diller Scofidio + Renfro. Проект получил обширную позитивную прессу в архитектурных медиа. Известные европейские архитекторы были привлечены и к программе «Моя улица». Однако на глаз отличить общественные пространства модного норвежского бюро Snøhetta, голландского West 8 или немецкого Topotek 1 невозможно. В жанре благоустройства нет особой свободы самовыражения, и проекты иностранцев, прошедшие через горнило муниципальных согласований и выполненные из ограниченного спектра материалов, оказались похожи как близнецы.
Громким был конкурс 2011 года на реконструкцию Политехнического музея. Победителем стал японец Дзюнья Исигами совместно с бюро Arup. Его сложный проект, который предполагает дополнительный этаж под зданием и парк внутри двора, несколько раз корректировался, сроки сдвигались — теперь Политех планируют открыть в 2019 году.
Другой пласт проектов — общественные центры, создаваемые частным бизнесом. Первой ласточкой стал музей современного искусства «Гараж», профинансированный Романом Абрамовичем. Автором проекта реконструкции здания «Гаража» стал известный голландский архитектор и, пожалуй, ведущий мыслитель в этой области Рем Колхас. К этому проекту у архитектурного сообщества меньше всего претензий. Особо ценится, что проект Колхаса учитывал возможность плохого качества строительства в России. Но специфика этого проекта в его особом жанре: это было не новое строительство или реконструкция, а скорее консервация советского наследия и его приспособление к современным реалиям.
Другой знаковый проект этого рода — превращение комплекса ГЭС-2 на Болотном острове напротив Кремля в музей современного искусства по проекту известного итальянского архитектора Ренцо Пьяно. Заказчиком музея выступает фонд V-A-C акционера «НоваТЭКа» Леонида Михельсона, срок открытия — 2020 год. Тема перестройки музеев сегодня вообще очень актуальна для Москвы: Рем Колхас сейчас занимается Новой Третьяковской галерей, а в новом районе ЗИЛарт к 2020 году должен быть возведен филиал Эрмитажа по проекту британского архитектора Хани Рашида.
Однако неправильно было бы думать, что в России работают только западные starchitects. Значительную часть рынка занимают иностранные архитекторы, специализирующиеся не на знаковых авторских зданиях, а на крепкой коммерческой архитектуре. Например, в районе Москва-Сити возведено более полутора десятков небоскребов — практически во всех проектах архитекторами были иностранцы. Это объяснимо, ведь небоскребы — это высокотехнологичные здания, и у проектировщика должен быть специфический опыт.
Еще один сегмент заказчиков — региональные девелоперы жилья. «Мы привлекали иностранцев уже в пяти проектах. Для нас это возможность уйти от привычных заскорузлых взглядов на жилье, увидеть новые тренды, изучить новые технологии. В России много хороших архитекторов, но большинство выучено застройщиками работать по шаблонам, предлагая самые дешевые решения. У иностранцев все-таки огромный опыт и на первом месте — вопрос о комфорте жизни», — говорит заместитель генерального директора по маркетингу управляющей компании «Талан» Наталья Гарифуллина. В последние годы иностранных архитекторов для проектирования жилых кварталов активно приглашали девелоперы из Ижевска, Новосибирска, Екатеринбурга, Красноярска. Для них это и возможность улучшить качество продукта, и проект самообразования. Эта категория заказчиков не стремится получить «на выходе» мировой шедевр, но их комплексы оказываются качественнее, интереснее и дороже, чем у конкурентов.
В целом можно сказать, что иностранные архитекторы после пустого на события десятилетия начали осваиваться в России. Начат целый ряд крупных проектов, ряд российских компаний получили опыт адаптации «импортных» проектов к российским условиям. О результатах, наверное, можно будет говорить года через два-три. Предварительный же итог не очень оптимистичен: пока приход в Россию звездных архитекторов не привел к появлению высококлассных знаковых проектов мирового уровня.
