«Это наш бизнес, и мы будем за него бороться. Другого у нас нет»! — с этой фразы одного из участников рыбного рынка России началась подготовка специального доклада о рыбной отрасли, который вы читаете. Его центральная тема кажется очень узкой — как регулировать рыбную отрасль. Узкой, потому что рыбная отрасль в принципе невелика, а тема регулирования, напротив, невероятно обширна. Однако этот кейс прецедентен со всех сторон.
Если коротко, речь идет о том, что взамен аукционного принципа распределения квот на добычу биоресурсов пятнадцать лет назад был введен так называемый исторический принцип, исходя из объемов вылова за прошлые периоды. В этом году срок действия этих квот истекает, но с 2019-го компании — обладатели квот должны были получить их автоматическое продление. Это «историческое право» открыло перед отраслью стратегическую перспективу. Однако у всевозможных регуляторов вдруг возникла идея, что именно сейчас исторический принцип надо пересмотреть. И часть квот от общего объема перепродать заново с аукциона. В результате пакет квот у каждого игрока уменьшится, если он вообще будет финансово в состоянии их выкупить, а многие компании в ходе новых аукционов их и вовсе лишатся.
Для непосвященного человека такая идея применительно к рыбной отрасли выглядит, вообще говоря, странно.
Рыбная отрасль очень близка к сельскому хозяйству. Она тоже относится к разряду отраслей с конкуренцией, близкой к совершенной. Много небольших или относительно небольших независимых игроков. Относительно низкий по капиталу порог входа на рынок. Взращивание капитала в таких отраслях возможно только при наличии стабильно доступного природного ресурса: земли в одном случае и рыбных угодий — в другом. И в данном кейсе именно владение основным ресурсом оказалось под вопросом.
Однако у инициаторов передела тоже были аргументы. Они говорили, что в отрасли при огромной рентабельности наблюдается недостаток инвестиций. Что рыбаки занимаются преимущественно экспортом, обходя вниманием внутренний рынок. Что не инвестируют ни в русские суда, ни в переработку. То есть фактически пользуются ценным природным российским ресурсом исключительно ради своей выгоды. И поэтому надо усилить конкуренцию в отрасли, сделать так, чтобы пришли крупные компании, с правильным стратегическим видением. Все это тоже выглядит довольно логично — настолько, что, сидя в Москве, хочется поддержать инициативу регуляторов и ждать, когда наконец высокопроизводительные русские рыболовецкие судна добудут рыбу и привезут ее в наши города — практически свежую и очень недорогую.
Однако в этот момент надо вспомнить другие эпизоды, когда в отрасли решали, что крупный игрок или несколько игроков лучше справятся с решением задачи создания оптимального предложения на рынке. Была такая история с «Трансаэро» и «Аэрофлотом». Тогда решили, что лучше не спасать «Трансаэро», а позволить «Аэрофлоту» занять ее место на рынке и тем самым повысить его эффективность, а за счет этого и доступность перелетов для граждан России. Ничего подобного не произошло. Рыночное предложение в авиаперевозках осталось как минимум таким же, как и до гибели «Трансаэро».
Похожая ситуация была на банковском рынке. Тогда нескольким госбанкам дали рыночное преимущество в виде доступа к огромному рынку комиссионных платежей вроде комиссии по оплате счетов коммунальных услуг. Предполагалось, что госбанки сделают услуги доступными и для бизнеса (а это кредиты), и для населения. И ставки снизятся за счет большей доходности от комиссии. Тоже ничего. Олигополия на рынке есть, а дешевых денег нет.
С фондовым рынком вообще случилась неудача. После того как ММВБ поглотила динамичную РТС, фондовый рынок умер совсем. Конечно, можно возразить, что «после» не значит «вследствие». Хотя я думаю, что, останься две биржи, ситуация была бы радикально иной.
Именно поэтому мы и называем рыбный кейс прецедентным: благодаря принципу совершенной конкуренции оказалось, что на этом рынке есть с кем содержательно обсудить регуляторную новацию (в случае с авиацией спорщик был всего один, как и в случае с биржами; в случае с банками тема оказалась слишком сложной). И действующим участникам рыбной отрасли есть что ответить на возражения и предложить свой компромисс.
Мы поговорили с бизнесменами отрасли, съездили в Магадан и Архангельск, поговорили там с губернаторами и выяснили (если мы можем себе позволить обобщения), что отрасль нуждается в регулировании, которое позволит ей эволюционно развиваться, а не в революции, которая вообще ничего не даст — ни жителям, ни работникам, ни судостроению. Не даст, потому что не может один или несколько купных новых игроков обеспечить гибкость стратегий, которые рождаются сегодня, после десяти лет нормального развития отрасли.
Есть такой экономический автор — Майкл Портер. У него есть теория конкурентоспособности отраслей и стран. И есть метод «ромб Портера», который утверждает, что конкурентоспособная в международном масштабе отрасль возникает при условии, что четыре фактора действуют слаженно (см. рисунок): наличие хорошего спроса, наличие конкуренции (игроки отрасли должны быть способны создавать угрозу друг для друга), активное развитие сопряженных отраслей и хорошее регулирование. Все эти условия должны постоянно гармонично обновляться и быть в согласии, тогда отрасль бурно развивается.
Так, собственно, и произошло в рыболовстве десять лет назад, когда было принято удачное регуляторное решение. Оно вырастило внутренне конкурентную отрасль, с отличной динамикой и рентабельностью. И теперь вроде надо настраивать гармонию дальше.
Спрос. Внутренний спрос вовсе не игнорируется действующими игроками. Напротив, совершаются такие удивительные для непосвященных вещи, как перевоз рыбы по морю из Владивостока в Архангельск для последующей продажи внутри России. Так оказывается дешевле и быстрее. Игроки указывают, что наполнение внутреннего рынка в значительной степени есть функция развития логистических мощностей, и здесь, возможно, им нужна помощь.
Большинство из тех, с кем мы говорили, это понимает и собирается вкладываться в переработку, как на море, так и на суше, или уже делает это. Абсолютно пустой внутренний рынок, выглядит теперь не менее привлекательным, чем конкурентный внешний. Возможно, при определенных регуляторных настройках его можно сделать еще более привлекательным.
Компания «Антей» указывает на наличие практически не разработанных у нас сегментов рыбного рынка, которые являются сейчас ее стратегическим приоритетом. Речь идет о сардине иваси, и компания собирается построить пять перерабатывающих заводов в разных уголках страны.
Между самим рыбными областями есть конкуренция за то, где создавать центры переработки, или, иначе, как не сделать отрасль слишком территориально централизованной. Об этом говорит губернатор Магадана, который не может в части логистический привлекательности конкурировать с Владивостоком. И возникает вопрос: а нужны ли нам рыбаки Магадана? Если да, то как там создать один из таких центров?
Смежные отрасли — судостроение, верфи. Сейчас российские верфи проигрывают иностранным. Но понимание, что лучше заказывать у своих, есть и у действующих игроков отрасли. Будет предложение — будут заказы, никто в Корею и Китай за судами не рвется.
В общем, как говорит директор «Антея» Иван Михнов, «я — рыбак, почему я должен думать за правительство?» Я тоже всего лишь журналист. Но наше исследование показало, что есть десяток вопросов, поставив и решив которые можно добиться дальнейшего развития отрасли с выгодой для всех. Более того, я уверена, что в ходе дискуссии с другой стороны тоже появятся вопросы, ответы на которые приведут к дальнейшему развитию темы. Сейчас выбор такой: грубое решение против тонкой настройки.
Однако само рождение этого кейса и для отрасли, и для экономической политики полезно. «Наезд» на действующую отрасль заставил ее открыться. Появились компромиссы по поводу системы налогообложения отрасли. Открытые аргументы о новых инвестиционных и стратегических задачах, как внутри отрасли, так и у смежников. То есть возникла платформа для серьезной экономической дискуссии.
И в заключение. Год назад я была во Владивостоке. В первый раз. И была удивлена, насколько этот портовый город с точки зрения предложения рыбы в кафе и ресторанах проигрывает любому небольшому городишке Испании или Франции. Возможно, и даже скорее всего, все дело в регулярном выборе эволюции, а не революции, который постоянно делает так любимая нами Европа везде, даже в экономической политике.
