Когда двадцать пять лет назад, 12 декабря 1993 года, принимали на референдуме Конституцию Российской Федерации, ситуация в нашей стране отличалась от нынешней настолько, что это уже трудно себе представить.
В спокойной обстановке общество редко когда готово переучреждать свои основы, а ведь именно учредительный характер и носит constitutio (установление, устройство) — Основной закон страны. Потому-то, хотя учредительного рода документы историки находят и в совсем давних анналах, собственно конституции — законнорожденные дочери революций, эпоха которых наступает в Европе вместе с Новым временем. Поэтому и такой солидный, основательный во всех отношениях документ, как Конституция РФ 1993 года, есть документ революционный. При этом — завершающий революцию, то есть и свободолюбивый, и кладущий свободе очерчиваемые им пределы. Так и американская конституция ограничивала, например, права штатов, подчиняя центральному правительству первоначальную вольницу конфедерации.
Как отмечал видный российский политик и юрист Владимир Плигин, «авторы Конституции РФ 1993 года действовали в сложных объективных условиях, определяемых нарастающей тенденцией к развалу государства». В таком ракурсе мы можем понять об Основном законе нечто очень важное и сегодня подзабытое.
В Конституции, да, важны и даже очень важны права и свободы, разделение властей, ограничение числа президентских сроков и постулат социального государства. Но принимали все эти установления через два с небольшим месяца после жесточайшего политического кризиса, символами которого стали кадры стрельбы из танков по зданию парламента России и штурма здания телевидения в Останкино. Центральная власть буквально лежала в руинах. Демократические завоевания времен перестройки в тот момент вряд ли куда-то делись бы и без конституции, сил на дальнейшую диктатуру не было, несмотря на демонстративное и жесткое подавление представительной власти. А вот сохранение единого государства было под большим вопросом. Высокий уровень полномочий президента — прямое следствие тех событий, но причины их появления, как и весь заложенный в Конституции РФ и раскрывшийся позднее потенциал централизации, намного глубже.
По мысли политического историка Пола Джонса, конституции проверяются на работоспособность временем, а тестами выступают разного рода кризисы. Основной закон, официально вступивший в действие 25 декабря 1993 года, выполнил свою главную, будем считать, задачу: смог остановить распад страны, причем тестирование стартовало ровно через год, с началом войны в Чечне. Позднее «ельцинская» конституция дала президенту Владимиру Путину возможность унифицировать законодательные нормы субъектов федерации, что стало огромным шагом в направлении единства.
«Только централизация и никакой модернизации», — говаривал позднее в частных разговорах один, долгое время очень влиятельный, представитель российской власти. Наша конституция дает не слишком много простора представительной власти (та даже не утверждает членов правительства и крайне ограничена в праве парламентского расследования). Она позволяет концентрировать полномочия не в пользу субъектов и муниципалитетов. Применительно к модернизации можно допустить, что определенная ограниченность возможностей в рамках политической системы не способствует и широте предпринимательской и инновационной инициативы.
Но та же конституция нисколько не помешала принять весьма либеральное законодательство о партиях, которое действует с 2012 года. И — как отменить, так и вернуть прямые выборы глав субъектов федерации. Ее нормы в отношении прав и свобод все время испытываются на прочность, а сейчас прочность придется продемонстрировать и конституционному принципу социального государства. Но правовая и общественно-политическая апелляция ко всем этим положениям остается довольно веским аргументом.
Никаких признаков возможности появления другой конституции, несмотря на возникающие время от времени разговоры об этом, не прослеживается. Ведь в спокойной обстановке подобные события не случаются. Событий, создающих условия для конституционных перемен, тоже не предвидится, как и вряд ли стоит их желать.
По поводу юбилея появились критические комментарии, один из которых такой: «Конституция становится невыполнимым обещанием». Возможно. Но «революционный» тип конституционности делает подобное положение неизбежным: со временем свободолюбивый дух перемен всегда выветривается. Однако сам характер основополагающего законодательства таков, что рано или поздно данные в нем «обещания» выполняются, а согласно другим — страна просто живет. В любом случае есть повод лишний раз вспомнить, что «Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления» (п. 1 ст. 1. Конституции РФ).
