Рождественскую Европу оккупируют «желтые жилеты». Люди в желтых светоотражающих накидках выходят протестовать в Голландии, Бельгии, Греции. В Лондоне они заблокировали движение по Вестминстерскому мосту, требуя немедленного выхода Британии из ЕС. Сотни демонстрантов в желтых жилетах на улицах Тель-Авива и Иерусалима считают несправедливыми высокие цены на воду и электроэнергию. А в Египте провокационные элементы одежды оперативно изъяли из продажи для «профилактики» протестных настроений. Надели желтые жилеты даже в России — на митинге в столичном Ховрино против «градостроительного беспредела». Что это, дань моде или глобальный тренд?
Вообще, наличие общего элемента и цвета в одежде во время массовых выступлений — типичный признак организованного протеста, это вам расскажет любой украинец. Умудренные знаниями могут привести даже исторические «заготовки» и напомнить о восстании «желтых повязок» в Китае в конце второго века нашей эры. Они мечтали приблизить эпоху Желтого неба и наступление великого благоденствия и равенства. Начатое в крестьянской среде брожение в итоге вылилось в формирование народной армии, которая смела династию Хань.
До создания армии французским митингующим еще далеко — им бы определиться с целями, задачами и лидерами. Но системности они пока боятся, поскольку уверены: как только в их среде появятся предводители и программы, начнутся переговоры с ненавистными элитами, тут же все достижения будут проданы и преданы, как всегда бывало прежде. Оттого французское правительство в панике: оно не знает, какую выбрать стратегию, что пообещать, кого возвысить, чтобы утихомирить улицы. Но вот, кажется, и на улице Макрона небольшой праздник. Ухмыляющиеся коллеги обнаружили «желтых» протестантов и у себя в странах, а значит, над планом урегулирования думать теперь всей европейской элите хором.
Получается, «желтые жилеты» стали экстерриториальным явлением, то есть вирусным и вряд ли срежиссированным. Чем же так заражает это движение людей с разными культурами и языками? В нем представлены самые разные общественные классы: рабочие, люмпены, собственники, средний класс, мелкий бизнес. Мужчины и женщины. Студенты и пенсионеры. Люди в целом не бедные, но прижатые системой к нижней границе привычных условий жизни. Они много и усердно работают, однако с каждым годом вынуждены все больше отдавать государству из полученных средств — на налоги, штрафы, за бензин, медицину, учебу. Наблюдая, как привилегированные слои общества живут все лучше, пока им самим становится все хуже, «желтые жилеты» делают вывод, что оплачивают счастье элит из своего кармана, а государство выступает посредником. Поэтому они перестают общаться с государством, политиками и партиями — им просто не верят. А на свет появляются десятки самых разных требований и справа, и слева, которые демонстрируют, какой широкий спектр людей, социальных групп и слоев просто выброшены из жизни.
В этом и кроется главный объединительный признак людей самых разных стран мира, которые сегодня надевают «желтые жилеты» и выходят с протестами. Все эти граждане ежедневно ощущают, с каким презрением их выбрасывает на обочину та экономическая политика, которой придерживаются западные элиты. Политика деиндустриализации, глобализма, социальной оптимизации и национальной унификации. Рецепт благоденствия, который на заре 1990-х окрестили путем либеральных и развитых стран, в итоге привел к съеживанию социальных обязательств государства и резкому росту мирового неравенства.
Что стоит за этим? Если верить, что политика есть следствие экономики, то что стоит за этой странной «оранжевой революцией»? Странной, потому что раньше считалось, что такие события могут происходить только в развивающихся, слабых странах. С экономической точки зрения за этим стоят годы деиндустриализации и недоинвестирования, которым Европа была подвержена так же, как и Россия, а значит, потеря добавленной стоимости и съеживание «национального пирога», который приходится как-то делить. За этим стоит и неспособность государства осуществлять сегодня свою стратегическую функцию в области экономики: правительство Макрона решило либерально переложить решение вопроса о развитии на какой-то абстрактный бизнес, который придет и сделает все хорошо. И это очень странно, так как Франция 1960-х была одной из тех стран, которые смогли построить наиболее эффективную политику экономического развития на принципах максимально возможного равенства. Не исключено, что сейчас Франция вспомнит об этом.
