Минпрос составил очередную распорядительную бумагу — новый порядок аттестации педагогов. О содержании бумаги чуть позже и очень коротко, ибо форма представления бумаги это самое содержание вполне характеризует. Форма же такова: проект, в полном соответствии с законом, вывешен на правительственном сайте для обсуждения интересующимися гражданами. Вывешен он 20 декабря, срок для замечаний и предложений — до 2 января. Интересующиеся этой бумагой граждане суть педагоги; у них в эти дни конец четверти (конец полугодия), то есть дым коромыслом на работе втрое гуще обычного плюс, возможно, предпраздничные хлопоты. А третьего января, когда у кого-то из них и мог бы выдаться наконец свободный час для этой бумаги, поезд уже уйдёт. По мне, понять это издевательство можно одним-единственным способом: сами авторы считают свою бумагу так явно неприятной её объекту, то есть педагогическому сообществу, что и слышать его мнение не хотят. Понимаете, не учесть не хотят — мнения нечиновных критиков и никогда не учитываются в сколько-нибудь важных вопросах, — а именно слушать стоны не хотят. Берегут свои нежные нервы. Хотя ничего очень уж неожиданного бумага не содержит, всё в прежнем русле. Основная новация: начальство на местах сможет отныне изобретать какие угодно способы оценки педагога, претендующего на первую и высшую категории. Как, например, учитывать при аттестации «практические результаты инновационной деятельности» аттестуемого школьного учителя? А как захочешь, так и учитывай. То есть начальникам жить станет ещё чуть лучше, педагогам — ещё чуть труднее. Привычное дело.
Впрочем, возможно, труднее станет не «чуть», а весьма ощутимо — во всяком случае, от аттестации, проводимой по очень похожей методе, стоном стонут сейчас преподаватели детских школ искусств (ДШИ) Москвы. Действующее образовательное начальство помешано на идее, что можно и нужно объективно судить о качестве образования, не глядя ни на учителя, ни на ученика, а глядя исключительно в бумажки, — это у них называется «педагогические измерения», и в упомянутой кампании оно царит в неправдоподобной, гомерической степени. Бедные педагоги ДШИ будут проходить аттестацию заочно. По баллам. Как обучаемые педагогом детишки играют на скрипочках или танцуют па-де-патинёр, никому вообще не интересно. Интересно, как педагог ответит на компьютерный тест (знаешь, какая система образования в Сингапуре или, там, когда разразился маньеризм, — получи балл, не знаешь — не прогневайся, и таких вопросов с полста) и как напишет мотивационное письмо. В нём педагог должен объяснить, почему посмел претендовать на первую или высшую категорию (даже если он её давным-давно имеет). Потратьте минуту и прикиньте, как бы подобное письмо написали вы, — правда же, весёленькое заданьице? К письму надо приложить портфолио, которое тоже будут оценивать в баллах: проектные деятельности, инновации, эффективности и прочая того же рода бессмысленная в этом контексте шелуха. Прежде в основе аттестации был открытый урок, который затем члены комиссии обсуждали с педагогом, теперь — да кому ты нужен, на уроки твои ходить. Подвесь видеозапись на YouTube, а мы её, если выдастся минутка, посмотрим. А не выдастся, так и не посмотрим. А результаты мы тебе сообщим через два месяца… Пока действует ст. 282 УК РФ в её нынешней редакции, я не вижу возможности печатно комментировать описанное измывательство.
В соцсетях и на форумах очень принято возводить генезис подобных начальственных действий к знаменитым майским указам. Действительно, установленные тогда требования к величине зарплат в образовании труднодостижимы везде, а в иных местах (регионах, муниципиях) и совсем недостижимы. Чтобы как-то выползать на заданные средние цифры, локальное начальство увидело себя вынужденным резко сокращать численность педагогического персонала, а для масштабных сокращений нужен свирепый инструментарий — такие ломы, против которых и приёма нет. Например, аттестации обсуждаемого здесь рода. Но такое толкование, хоть и вполне справедливо, раскрывает скорее повод, чем причины; причины всё-таки в другом — ведь и до майских указов вожди нашего образования шли ровно по той же дороге, дороге абсолютного недоверия ко всякому живому человеку.
Что они, не понимают, что проектная да инновационная деятельность, которую им будет вынужден демонстрировать всякий учитель — неважно, английского языка, химии или сольфеджио, – есть в огромном большинстве случаев бессмысленная туфта? Понимают, конечно, — взрослые же люди. Однако альтернатива их, прости господи, «педагогическим измерениям» для них неприемлема категорически, потому что всякая альтернатива непременно сводится к тому или иному изводу того самого простодушного открытого урока, к суждению о качестве образования, исходящему как раз из внимательного взгляда на ученика и учителя, а не на цифирь. Известно, что опытный педагог, посидев на уроке, всегда безошибочно скажет, насколько проводивший его учитель хорош (плох), а обычно ещё и посоветует аттестуемому, над чем и как тому стоит поработать для повышения своего уровня. Почему так нельзя? Нам говорят: потому что это необъективно и потенциально коррупциогенно. На самом же деле образовательные начальники считают, что так нельзя, поскольку в этом случае оказалось бы под сомнением их право безапелляционно командовать.
Не только в образовании так — посмотрите, что делается в медицине, что происходит в науке. Во всех этих областях мнение профессионалов, мнение людей, репутация которых говорит сама за себя, год за годом и месяц за месяцем планомерно лишается веса и значения. Безоговорочную власть имеют теперь в этих сферах менеджеры (в основном эффективные, конечно), которые не отличат хорошего учителя (врача, физика) от плохого, даже если будут глядеть на них в упор целый год. Отсюда — немыслимые, противоестественные, постоянно растущие горы отчётности, отсюда надуманные KPI там, где в принципе нечем заменить живой человеческий взгляд. Поэтому люди уже не учат и не лечат, а заполняют формы и выполняют заданные показатели. И от того, что этих людей так демонстративно не уважают, лучше учить и лечить они точно не станут.
