Итальянскую Республику, третью по величине экономику ЕС, одно из государств — основателей Европейского союза, в 2018 году все чаще называли «слабым звеном» или «ахиллесовой пятой» европейской интеграции. И действительно, на примере итальянской политической и экономической динамики текущего года и опыта ее взаимодействия с Брюсселем можно проследить развитие всех кризисных явлений, которые наблюдаются сегодня в Евросоюзе. Это и кризис легитимности, и кризис еврозоны, и миграционный кризис, и негативная социально-демографическая динамика, характеризующаяся старением населения и высокой долей безработицы среди молодежи, и кризис идентичности, связанный как с восприятием роли Италии в ЕС, так и с восприятием роли ЕС в глобальном контексте.
В 2018 году политический ландшафт Итальянской Республики радикально изменился — к власти пришел союз правых и левых популистов, называющих себя «правительством перемен» и ставящих целью полностью пересмотреть отношения Италии с ЕС под лозунгом Prima gli italiani (аналог известной фразы Дональда Трампа America first). От того, как будут развиваться отношения Италии и ЕС в самом ближайшем будущем, удастся ли Риму и Брюсселю совместными усилиями преодолеть накопившиеся кризисные явления, очевидно, будет во многом зависеть и судьба Евросоюза в целом. Для России Италия, безусловно, ключевой партнер в ЕС, нас связывает многовековая история политического, экономического и гуманитарного сотрудничества. Несмотря на то что введенным в 2014 году в отношении России санкциям ЕС удалось нанести существенный ущерб двусторонним экономическим связям, изменить исторически позитивные политические отношения и доверие в сфере экономики, к счастью, не удалось. Новое итальянское правительство настаивает на необходимости отмены санкций против России и обещает активно продвигать эту позицию среди своих европейских партнеров.
Внутренние вызовы и возможности Итальянской Республики
В 2018 год Итальянская Республика вступила с багажом серьезных социальных, экономических и политических вызовов. Среди основных можно назвать необходимость решения проблемы внешнего долга и стимулирования экономического развития, чрезвычайно высокий уровень безработицы среди молодежи, старение населения, рост евроскептицизма и антиглобалистских настроений, всплеск ксенофобии, затянувшийся период политической турбулентности. Рассмотрим каждый из них подробнее.
Несмотря на значительный объем итальянской экономики и ее долю в экономике ЕС (третье место после Германии и Франции), страна уже около десяти лет демонстрирует более чем скромные показатели роста. В частности, в 2017 году экономика Италии показала наихудшие темпы роста среди европейских стран. При этом рост был максимальным за последние семь лет и составил 1,4%. Последний раз этот показатель превышал 1% в 2010-м, после чего стал сокращаться на фоне долгового кризиса в ЕС. Даже Греции, которая еще в 2016 году демонстрировала отрицательный рост, в 2017-м удалось обойти Италию. Кроме того, согласно прогнозу итальянского ЦБ, уже в 2019–2020 годах экономика страны вновь начнет замедляться и вырастет лишь на 1,2%.
В рейтинге Doing Business Всемирного банка Италия в 2018 году оказалась на 46-м месте (Австрия — на 22-м, Германия — на 20-м; для сравнения: Белоруссия — на 38-м, Армения — на 47-м, Венгрия — на 48-м, Россия — на 35-м). С 2012 года года Италия потеряла кредитный рейтинг А и получила оценку ВВВ (ВВА2 в рейтинге Moody’s), причем прогноз в последнее время стабильно негативный.
Итальянский суверенный долг достиг в 2017–2018 годах рекордного показателя — 132% ВВП. Списание этого долга или хотя бы существенной его части, на которое рассчитывает итальянское правительство, по мнению ряда экономистов, невозможно, поскольку спровоцирует «эффект домино» и подорвет всю финансовую систему ЕС. Объем так называемых плохих долгов итальянских банков по-прежнему превышает средний по ЕС.
Одним из самых высоких в ЕС остается уровень безработицы, хотя в 2018 году наметилась некоторая тенденция к исправлению ситуации. Согласно ISTAT, в августе показатель безработицы составил 10,4% (средний показатель по ЕС — 6,8%) и 30,8% среди молодежи. Таким образом, по уровню безработицы в ЕС Италия уступает только Греции и Испании.
В октябре итальянское правительство вынесло на обсуждение в ЕС план бюджета на 2019 год, в котором предполагается ряд конкретных мер по преодолению экономического кризиса в стране. В частности, предлагается увеличить дефицит бюджета с 2 до 2,4%, ввести гарантированный минимальный доход гражданина, снизить налоговое бремя, пересмотреть закон Форнеро (принятый в 2012 году закон, названный по фамилии его автора Эльзы Форнеро, предполагающий, в частности, постепенное увеличение пенсионного возраста. — «Эксперт») и снизить пенсионный возраст, провести долговую амнистию. По мнению правительства Италии, предложенный экономический «маневр» поможет стимулировать экономический рост, и Брюссель должен дать руководству страны возможность реализовать задуманное. В Еврокомиссии, однако, считают иначе: при огромном государственном долге, более 130% ВВП, недопустимо увеличивать дефицит бюджета, а налоговые послабления и социальные выплаты, обещанные населению, неминуемо будут способствовать наращиванию долга. Итальянское правительство намерено твердо отстаивать свои позиции, ставя тем самым Еврокомиссию в крайне щекотливое положение: с одной стороны, допущение ослабления бюджетной дисциплины может стать опасным прецедентом для других стран ЕС, с другой — проявление жесткости неминуемо будет способствовать росту рейтинга популистов внутри страны, чего в Брюсселе явно не хотели бы.
Очевидно, что последствия решения итальянского «бюджетного вопроса» мы сможем наблюдать уже в 2019 году. Необходимо отметить, что и в самом итальянском политическом истеблишменте и экспертном сообществе нет единства по поводу возможных результатов «экономического маневра» нового правительства (если, конечно, ЕС допустит его реализацию). Есть мнения, что вместо перераспределения бюджетных расходов итальянскому правительству правильнее было бы всерьез озаботиться мерами по повышению производительности труда, которые, в отличие от имеющихся предложений, в долгосрочной перспективе действительно смогли бы обеспечить рост экономики. Кроме того, ожидается, что в будущем году свой пост покинет нынешний глава ЕЦБ итальянец Марио Драги, и политика нового главы в отношении итальянского государственного долга может быть не столь благоприятной.
В среднесрочной перспективе, вероятно, будущее итальянской экономики и рынка труда будет зависеть от способности руководства страны запустить внутренние механизмы повышения производительности труда и поиска модели встраивания итальянского «семейного» бизнеса в глобальные рынки. Вместе с тем совершенно очевидно, что итальянский популизм имеет под собой абсолютно объективные основания в виде потребности граждан Италии в социальной и экономической защищенности в условиях растущей турбулентности мировых рынков и глобализующегося капитала. Пришедшие к власти итальянские политики очень тонко чувствуют эту потребность. Удастся ли итальянским популистам научиться управлять факторами, не имеющими национальных границ, можно будет убедиться в течение ближайших пяти-семи лет.
Возможности и угрозы для страны, обусловленные внешней средой
Отношения Италии с Евросоюзом в настоящее время выстраиваются в рамках дискурса о суверенитете, отстаиваемого итальянским правительством в двух основных сферах — экономической и в сфере безопасности границ. Процесс переговоров с Еврокомиссией по вопросу бюджета на 2019 год станет лакмусовой бумажкой, которая в среднесрочной перспективе обозначит тенденцию отношений Рима и Брюсселя в сторону большего суверенитета национальных государств, либо в сторону укрепления европейской интеграции. Однако необходимо отметить, что итальянское руководство не ставит перед собой цели реализации Italexit и исключило из «правительственного контракта» пункт о выходе Италии из зоны евро. И несмотря на то, что, по данным социологических опросов, только 44% итальянцев хотели бы остаться в ЕС, 65% положительно относятся к евро и только 24% хотели бы пойти путем брекзита.
Второй вызов для отношений Италии с ЕС — «популистская» природа пришедшего к власти правительства и его, с точки зрения Брюсселя, потенциально дестабилизирующая роль для всей Европы. В планах «Лиги» на 2019 год — совместное с французским «Национальным фронтом» участие в выборах в Европейский парламент. Очевидно, что в случае серьезных успехов популистов на общеевропейских выборах еще больше обвинений в подрыве общеевропейской солидарности будет адресовано Брюсселем Риму.
Третий экзистенциально значимый сюжет в отношениях с Брюсселем связан с проблемой миграции. Суть обвинений Италии в адрес Евросоюза сводится к отсутствию эффективной системы распределения уже прибывших мигрантов по всему ЕС. Из-за этого, по мнению итальянских властей, большая часть финансового бремени по обеспечению прибывших ложится на страны первого въезда — Италию, Грецию и Испанию. Накануне саммита ЕС 29 июня 2018 года итальянское руководство предъявило Брюсселю ультиматум с конкретными предложениями по реформированию системы приема беженцев в ЕС. На сегодняшний день, несмотря на наличие базовой договоренности, достигнутой на саммите, четкие контуры новой системы до сих пор не ясны. В частности, большая роль в деле сокращения потоков беженцев отводится сотрудничеству со странами региона и странами исхода. Однако договороспособность и способность контролировать соблюдение достигнутых договоренностей (например, по Ливии) весьма сомнительна. Создание центров по приему беженцев в государствах ЕС также было зафиксировано как мера добровольного характера, осуществляемая по инициативе самих государств — членов ЕС. Поэтому несмотря на то, что по итогам саммита премьер-министр Италии Джузеппе Конте объявил, что «Италия больше не одна», до практического воплощения эффективной системы приема беженцев Европейскому союзу еще очень далеко. И хотя в 2018 году Италии удалось почти на 80% сократить приток беженцев, очевидно, что эта проблема общей европейской «ответственности» за судьбу беженцев будет сохранять свою актуальность и в 2019-м, и в среднесрочной перспективе.
Кроме того, в итальянском общественном сознании проблема миграции тесно связана с проблемой безопасности. Так, по данным исследований, с 30 до 66% с 2013 по 2017 год возросла доля итальянцев, которые определяют в качестве главного национального интереса обеспечение безопасности национальных границ и контроля над миграционными потоками. А количество случаев депортации по подозрению в экстремизме возросло с двух в 2002 году до 106 в 2018-м (по данным на октябрь). Причем пятикратный рост случился лишь за год — с 2014-го по 2015-й.
В связи с этим для Италии будет иметь большое значение процесс мирного урегулирования в регионе Ближнего Востока и Северной Африки, а также сотрудничество ЕС с Турцией и Россией как наиболее активными внешними игроками в регионе. В частности, Италия довольно активно вовлечена в процесс ливийского урегулирования и позиционирует себя как площадку для широкой дискуссии всех заинтересованных акторов, организовав 12–13 ноября в Палермо международную конференцию по Ливии. Россию Италия видит в качестве ключевого партнера в сфере безопасности.
Говоря о глобальном контексте и рисках для Италии, необходимо отметить стремление нового итальянского руководства выстраивать более самостоятельную, если не сказать суверенную, внешнюю политику и, в частности, отношения с глобальными игроками. Это стремление опирается на широкий общественный консенсус и фрустрацию, сформировавшуюся за предыдущий период. Так, по данным опросов, 82% итальянцев считают, что Италия не оказывает никакого влияния на международные отношения и европейскую политику. И это несмотря на то, что еще в 1990-х годах в ту пору министр иностранных дел Джованни де Микелис объявил, что Италия должна стать «мировым протагонистом» и проводить более самостоятельную внешнюю политику. С 35 до 62% (с 2012 по 2017 год) возросло число тех, кто считает, что Италии и государствам ЕС необходимо вырабатывать более независимую внешнюю политику и политику безопасности, оставаясь при этом в рамках НАТО.
Усиливающийся франко-германский тандем, выступающий за углубление евроинтеграции, возросшая с приходом Дональда Трампа неопределенность во внешней политике США и показное игнорирование Вашингтоном мнений европейских государств в решении мировых проблем (в частности, Италия негативно относится к выходу США из «ядерной сделки» с Ираном, а также к выходу США из ДРСМД), подливают воду на мельницу комплекса «ограниченного суверенитета», прочно укоренившегося в итальянском сознании.
Все больше раздражает итальянцев и стремление формирующегося тандема Германии и Франции говорить от имени всего ЕС, будь то вопросы миграции, финансовой дисциплины внутри ЕС или отношений с США и Россией.
Не поддерживает новое итальянское правительство и политику санкций в отношении России, общие потери из-за которых составили семь миллиардов евро. Однако Италия ни разу не проголосовала против продления санкций, и это дает повод думать, что другие вопросы, в решении она которых зависит от взаимодействия с ЕС (проблемы долга и миграции, в частности), сейчас имеют больший приоритет, чем отмена санкций в отношении России. Тем не менее очевидно, что Италия будет и далее развивать и максимально наращивать сотрудничество с Россией, поскольку это соответствует ее национальным интересам, а также стремлению к реализации более самостоятельной внешней политики.
