Беззастенчивое вмешательство Штатов в дела Венесуэлы базируется на одном: на гегемонии американцев в сегодняшней мировой экономике. Политические и (или) гуманитарные резоны, приводимые США и их союзниками в оправдание своих действий, не стоят тех колебаний эфира, которыми переносятся. Настоящий резон сформулировал в давней русской пьесе один полупьяный мерзавец: «А для чего ж мне тебя не грабить, коли я могу? Что же я теперича за дурак, что мне от своего счастья отказываться!» Трамп закрыл доступ к венесуэльским счетам их сегодняшним официальным владельцам — и передал право распоряжения ими оппозиционному претенденту на власть. Это означает: всем, что ты заработаешь, будет отныне пользоваться твой враг. Корми его и сдохни, а не хочешь, так не корми его и всё равно сдохни. Правительство Венесуэлы крутится как может: оно запретило отгружать экспортную нефть без предоплаты на неарестованные счета; оно усиленно договаривается с контрагентами о переходе на расчёты в юанях (евро тоже ненадёжен: и ЕС может, подражая старшему союзнику, арестовать счета); оно, говорят, начинает продавать золотой запас за наличные, — но всего этого явно недостаточно, особенно при чрезвычайной остроте внутреннего кризиса.
Уже бог весть сколько лет идут разговоры о том, как хорошо бы сместить доллар с позиции мировой валюты, и никто им вслух не возражает, — но мало в этом направлении делается. Давно уверенно говорят и о необходимости что-то делать с безусловным диктатом США в международных институтах, таких как МВФ и Мировой банк, о практически монопольной позиции группы западных стран в сфере международного суда, но реальных действий по этой части тоже почти не видно — даже и в рамках БРИКС, где, казалось бы, сам бог велел всем этим заниматься. Казус Венесуэлы лишний раз подчёркивает, как остра надобность в альтернативных точках опоры для международной экономики. Решились бы Штаты на такое удалое нападение, кабы не практически монопольное положение доллара на нефтяном рынке? Решился бы Банк Англии так весело отказать Венесуэле в её собственном золоте, если бы не место Высокого суда Лондона в разрешении международных споров? Альтернативы нужны ещё вчера — и позарез.
Разумеется, заметное продвижение к ним может обеспечить в наши дни только активное — точнее говоря, лидерское — участие Китая. Из стран, для которых в нынешней глобальной инфраструктуре минусов на глазах становится больше, чем плюсов, только Китай представляет собой экономическую силу, способную в обозримое время вывести альтернативные институты из разряда заведомо маргинальных упражнений. И нельзя сказать, что наш восточный сосед бездействует. Вовсе нет. Так, Пекин наращивает торговлю нефтью за юани (в частности, с нами); он поучаствовал в создании Нового банка развития БРИКС; создал в Шанхае первый БРИКС Центр по урегулированию споров (арбитраж для стран-участниц) — и так далее. Но ведущей роли в подобных процессах Китай на себя не берёт, решительных высказываний о необходимости или хотя бы желательности альтернатив не делает. Поскольку в альтернативных институтах именно Китай, опять-таки просто по масштабу своей экономики, играл бы ведущую роль, такая сдержанность Пекина может показаться странной, но у председателя Си есть своя стратегия большой торговой войны со Штатами, определяющая его политику и по этой части. Может ли Россия подтолкнуть Китай к большей активности в обсуждаемой сфере? Мне кажется, в какой-то степени может — став, по любимой метафоре покойного председателя Мао, обезьяной, наблюдающей с вершины холма за схваткой двух тигров в долине.
