Разработка компании «Георезонанс» позволяет не только повысить безопасность при разработке месторождений угля шахтным способом, но и нарастить скорость его добычи. Впрочем, интерес к такому способу извлечения газа может быть не только в этом — сегодня в мире практически не существует рентабельных технологий добычи метана из угольных пластов, а запасы угольного метана в мире оцениваются в 260 трлн кубометров — это больше разведанных запасов традиционного природного газа.
Метод базируется на технологии плазменно-импульсного воздействия на нефтяной пласт для повышения нефтедобычи. Она была разработана компанией «Новас», у которой с «Георезонанса» общие акционеры, и позволяет увеличивать добычу нефти.
По словам Никиты Агеева, гендиректора «Новаса», пробиться на рынке с инновацией в добыче угля компании оказалось проще и быстрее, чем убедить нефтяников повышать таким образом дебет скважин. Двигались они относительно быстро для этого трудного рынка. С 2011 по 2014 год работали в лаборатории, в 2014-м начали опытно-промышленные испытания в Распадской угольной компании, а с 2017 года пошли промышленные внедрения в России и Китае, где у «Георезонанса» есть дочерняя компания.
Выручка, по словам Агеева, росла скачкообразно: в 2014-м было пять миллионов рублей, а в 2018-м уже шестьдесят миллионов. Это без учета выручки китайской «дочки».
В то же время внедрение плазменно-импульсной технологии воздействия на нефтяной пласт постоянно «увязало». «Новас» учредили в 2003 году, четыре года доводили до ума технологии и оборудование, постоянно искали деньги на пилотные проекты (у бизнес-ангелов), за которые заказчики далеко не всегда платили сразу. Ситуация стала меняться к лучшему только в 2011 году, когда компания стала предлагать опробовать свою технологию на самых безнадежных скважинах, где уже был проведен гидроразрыв пласта (ГРП), но ни этот, ни другие способы не помогали повысить нефтеносность.
Плазменно-импульсная технология «Новаса» уникальна, эта российская разработка не имеет аналогов в мире. У компании 56 патентов, «закрывающих» практически весь мир. «Мы в свое время не экономили на этом вопросе, и не зря, — говорит Никита Агеев. — В той же Саудовской Аравии, прежде чем заключить с нами договор, проверяли, кто еще может предложить такую технологию. Если проводится тендер на работы с применением плазменно-импульсного воздействия, у нас фактически нет альтернативы. Неспроста мы платили большие деньги Центру интеллектуальной собственности “Сколково” и нанимали дорогостоящих специалистов. На американском рынке для нас работали американские патентоведы, в Китае — китайские». Не зря хотя бы потому, что технология оказалась перспективной в применении не только на нефти и позволила диверсифицировать бизнес. Цель плазменно-импульсной технологии — устроить серию микровзрывов в глубине нефтяного месторождения. В скважину опускается генератор плазмы. Это четырехметровая трубка, на которой закреплены накопительные конденсаторы и проволока из специального сплава, состав которого держится в секрете. Ток от конденсаторов подается на электроды, которые замыкаются проводником — проволокой. Во время замыкания происходит взрыв, и в замкнутом пространстве образуется плазма. Формируется ударная волна. Резонансные колебания от серии таких взрывов создают микротрещины в нефтяном пласте — его как будто точечно прорезают, чтобы извлечь больше нефти. «Мы сейчас в Саудовской Аравии будем делать на каждой скважине от трех до пяти тысяч импульсов, а каждый импульс — это фактически взрыв 15 граммов тротила, — рассказывает Никита Агеев. — Каждый прибор состоит из огромного количества деталей. Приборы очень сложные. Внутри них накапливается три киловольта, и все это должно не взорваться и не сгореть, должно работать как часы и помещаться в тонкий корпус, чтобы попасть в скважину. Мы совмещаем несовместимое: чтобы в маленьком пространстве накапливалось высокое напряжение и чтобы все это не сгорало». Приборы делаются по чертежам «Новаса» — детали заказывают на заводах, а собирают в компании.
