В книге отца Андрея Кордочкина проблема патриотизма поднимается в сопоставлении с христианским миросозерцанием: может и должен ли церковный человек любить свою Родину? Такой ракурс не только подчеркивает уникальность этого исследования, но и неожиданным образом вводит его в контекст текущей политической повестки: на наших глазах на Украине создается так называемая Украинская автокефальная православная церковь. Главная заявка данного проекта — принципиальная укорененность этой церкви в национальном духе; как заверял толпу собравшихся на Софийской площади Петр Порошенко 15 декабря минувшего года, эта церковь будет «без Путина», «без Кирилла», но «с Богом и Украиной». Справедливости ради нужно сказать, что и в России православие сегодня глубинно ассоциируется с чем-то консервативным, незыблемо народным, рафинированно «русским»; концепт «святой Руси» стал почти догматическим постулатом, а принадлежность к «православному» сообществу едва ли возможна без усваивания высокого патриотического чувства, добротно замешанного на демонизации западных ценностей; эта оппозиция — здоровая церковность тлетворный, исконно «не наш» либерализм — кажется, уже затвердела до состояния гранита. А там, где возникает подобный догматизм — с площадной декларативностью, — неприметно начинает разрастаться здоровый скептицизм. Так быть ли православному патриоту?
С самого начала отец Андрей дает строгую дефиницию патриотизму, в рамках которой затем и ведет свое исследование: «лояльность / верность / преданность своей стране», «готовность защищать интересы страны и бороться с ее врагами». По сути, автор сразу сужает вектор: он не ставит вопрос «Должен ли христианин любить место, в котором он родился?» или «Должен ли он любить своих родных?». Захваченность «своим» — слишком естественное чувство, которое нет нужды проблематизировать, полагает автор; его интересует только идеологически окрашенный патриотизм. Возможно, такое сужение оказалось не столь оправданным, но к этому мы еще вернемся.
Любопытна приведенная в первой главе гипотеза американского библеиста Уолтера Пилигрима относительно концепции взаимоотношения христианства и государства в Новом Завете. Ученый по этому вопросу находит в сакральной книге три различных подхода: первый тип отношения — субординация/подчинение, присутствующий в посланиях апостола Павла (см. Рим. 13:1–7); второй тип — «критическое дистанцирование», хорошо выраженное в четырех Евангелиях; наконец, третий — сопротивление государству — представлен в Посланиях и Апокалипсисе апостола Иоанна. С блестящей лаконичностью автор книги прослеживает противоречивую историю развития христианского отношения к государству и патриотизму в целом: от эпохи гонений до византийской симфонии и от кричащей идеологемы «Третий Рим» до наших дней. Значительную часть книги — всю третью главу — занимают высказывания русских литераторов и философов о патриотизме. И пусть, читая эти, порой чрезмерно пространные выдержки, ловишь себя на ощущении некоторого утомления (пожалуй, один из немногих недостатков этой книги — ее периодическая перегруженность цитатами), однако вслушаться в эту разноголосицу полезно; возникает ощущение присутствия на живой и плодотворной конференции, на которой собрались Толстой и Добролюбов, Соловьев и Белинский, Хомяков и Бердяев; где Шишков в государственническом порыве выкрикивает, что «Отечество требует от нас любви даже пристрастной, такой, какую природа вложила в один пол к другому», а Салтыков-Щедрин с грустью замечает, что «хорошо там… а у нас… положим, у нас хоть и не так хорошо… но, представьте себе, все-таки выходит, что у нас лучше. Лучше, потому что больней».
