В начале марта исполнилось полгода, как новый губернатор Хабаровского края Сергей Фургал находится на этом посту. И в эти дни мы встретились с ним в Хабаровске — не для того, чтобы подвести промежуточные итоги, скорее, мы хотели поговорить о том, как ему сидится в губернаторском кресле, как он в него попал и не жалеет ли уже об этом. Он только прилетел из Москвы, собрал правительство на срочное совещание, но тут настало время, отведенное в его графике под это интервью. Губернатор попросил правительство подождать и вышел из конференц-зала в свой, через стену, кабинет со словами: «Деловой журнал “Эксперт”? Знаем мы такой журнал. Ну давайте, задавайте вопросы. Мы ответим, легко и просто». Мы разговаривали час.

— Пишут, что вы десятый ребенок, но не уточняют: последний?

— Да, крайний. Младший.

— Младших, мизинчиков, любят и берегут. Вы выросли в жесткого политика и цепкого предпринимателя. Вас строго воспитывали?

— Мое воспитание имело три направления — в школе, семье и на улице. Мама не работала, занималась детьми. Папа работал очень много, я видел его редко. Когда мне исполнилось шесть лет, меня в первый раз взяли на уборку картофеля. И с этого момента я стал помогать в семье. За каждым были закреплены определенные обязанности: кто-то должен был ухаживать за скотиной, кто-то набирал уголь и рубил дрова, кто-то убирал дом, кто-то носил воду из колодца. Поэтому то, что такое труд и как быть собранным, я познал на себе. Может, поэтому понимаю сельское хозяйство, но не люблю этот труд. Он очень труд, а результатов его не видно: картошку посадил, прополол, окучил, выкопал, съел — и как не было.

Семья у нас была строгая. Мама была по-настоящему верующая, а папа коммунист. Поэтому воспитание было разносторонним. В семье был культ хозяина, но руководила всем мама. Всем детям вкладывалась в голову одна мысль: нужно хорошо учиться. Создавались все условия, остальное зависело от тебя. Либо ты учишься и становишься человеком, либо живешь самостоятельно и идешь работать пастухом. Это твой выбор. Хотелось стать человеком, поэтому учился я хорошо.

Что такое улица? Она не прощает ни слабостей, ни обид. На возраст скидок не было. Я был в уличной компании. Если надо было — ныряли, если надо было — хулиганили. Так я получил травму в двенадцать лет: стреляли из самодельных пистолетов, у меня в руках один из них разорвался, оторвало палец. Это тоже своеобразный воспитательный процесс: нельзя было показывать слабости и страха. Идем мы ночью со старшими ребятами, они предлагают: давайте пройдем через кладбище. Ты понимаешь, что они убегут и оставят тебя одного, так и задумано. Но не пойти — значит расписаться в своей несостоятельности.

Лечащий врач

— После школы вы поступили в медицинский институт. Почему именно медицина?

— Стечение обстоятельств. В детстве мечтал стать летчиком. Но по состоянию здоровья не подошел. Решил быть адвокатом, но в то время можно было поступить на юридический только после армии и отработав в органах три года. А я окончил школу в шестнадцать. Ждать столько лет я не мог. Выбор вузов в Благовещенске был ограничен — педагогический, технологический, сельскохозяйственный или медицинский. А в семье не было ни одного медика. Старший брат — военный, другой старший — железнодорожник, машинист электровоза. Еще один брат был зубопротезистом, потом окончил институт экологии, стал защитником животных. Сестры окончили торговый институт. И мама всю жизнь мечтала, что кто-то из детей станет врачом. Мединститут был на то время самым престижным институтом. Далеко уехать от семьи я не мог. Поэтому выбрал медицину.

— Нравилось работать?

— Я окончил институт в 1992-м и еще год отучился в интернатуре. Вы представляете, что это было за время? Хуже придумать нельзя. Я помню 1996-й. Лекарств нет. Материалов нет. Больной перед госпитализацией должен принести с собой простыню, посуду, препараты, расходные материалы. Зарплату не платили по шесть месяцев. Потом, перед выборами Ельцина, дают зарплату за полгода, а ее хватает на пять килограммов шоколадных конфет. Взяток мы не брали никогда в жизни, даже мыслей таких не было. Тяжелые времена я прожил: стал неврологом, открыл первый магазин, — но понял, что там, где я жил, перспектив для роста нет никаких. Я отработал до 2000 года и потом решил переехать во Владивосток.

Вход в политику

— Вы ехали во Владивосток с целью серьезно заняться бизнесом?

— Я переехал во Владивосток, потому что видел там больше перспектив для жизни. Но чтобы переехать, нужно было купить квартиру. Чтобы купить квартиру, нужно было заработать денег. Сначала я нанялся врачом на корабль-краболов. Но, пока оформлялись документы, мне предложили другую работу. Так я попал в бизнес. А потом мне стало скучно. Захотелось чего-то творческого.

— И вы пошли в политику?

— И я пошел в политику. Когда достигаешь определенного возраста и состояния души, то понимаешь: что-то нужно менять. Мы, когда учились в мединституте, думали, что придем и вылечим всех людей, все общество. Нам хотелось перевернуть мир, изменить жизнь к лучшему. Может, это называют кризисом, но наступает момент, когда нужно что-то менять.

— Почему именно ЛДПР?

— Была возможность пойти в «Единую Россию», но я не захотел. В моем понимании, тогда это была партия, в которой все заранее расписано, — знаете, если твой папа полковник, то ты станешь полковником, а генералом не станешь, потому что у генерала есть свои дети. КПРФ — ничего против не имею, но я считал, что это партия прошлого. Если вы хотите что-то сделать, нужна свобода. Поэтому я посмотрел на идеологию, познакомился с Владимиром Вольфовичем и Игорем Владимировичем, понял, что это единственная партия, в которой есть свобода действий, где меня не будут ограничивать в выражении моей инициативы. Это имеет огромное значение. ЛДПР развивается, потому что имеет огромное преимущество: в ней нет запрета на свободу действия. В других партиях нужно жестко придерживаться идеологии, даже если она не работает. А мне хотелось творчества и свободы.

— Создается впечатление, что членство в ЛДПР у вас дело семейное…

— Братья пошли за мной. Я пришел в партию в 2005-м, брат Алексей — в 2006-м, а Вячеслав вступил позднее, когда уволился из армии. Мы все похожи друг на друга.

Губернаторские выборы — 2013

— Вы были успешным предпринимателем и узнаваемым политиком…

— Дело не в узнаваемости. Я мог решать проблемы. Я знал, как это делается, и умел это делать.

— На кой черт вы пошли на губернаторские выборы в 2013 году? Вы же понимали, что кресло губернатора — это электрический стул, через который непонятно когда пропустят ток?

— Есть такое понятие, как партийная дисциплина, есть слово «надо». Когда встал вопрос, кого выставлять от ЛДПР, меня вызвали и сказали: «Вам нужно идти кандидатом в губернаторы». Какая бы свобода ни была, но ответственности перед своей структурой никто не отменял. Я шел на эти выборы без особого энтузиазма, но понимал, что могу выиграть. В 2013 году я был молодой и горячий, мне казалось, что все всё делают не так, а я всё сделаю правильно, быстро и эффективно. За полгода. Но не выиграл. Что дал мне 2013 год? Возможность пойти в депутаты Государственной думы по одномандатному округу. Это совершенно другой уровень. Одно дело, когда ты идешь по партийным спискам, другое — когда народ выбирает тебя.

— Если бы вы выиграли в 2013 году, вы бы действовали так же, как сейчас?

— Мне трудно сказать, как бы я действовал. Есть такое понятие, как жизненный опыт, который мы зря недооцениваем. Начал бы я точно так же, но в 2013 году социально-экономическая ситуация в Хабаровском крае коренным образом отличалось от нынешней. Тогда было другое законодательство, у высшего должностного лица края было больше возможностей в принятии решений. Тогда не было такой закредитованности, социально-экономические вопросы не стояли настолько остро. Это был период подъема экономики, росли зарплаты, доходы населения, оптимизм… Тогда было бы проще решать задачи. Было просто больше денег. И все-таки я понимаю, что в 2013 году мне вряд ли дали бы спокойно работать губернатором…

— Почему?

— Потому что тогда люди еще не ощущали начавшихся перемен. Перемен хотелось, но с учетом того, что все было на подъеме, они одновременно пугали. А ведь всегда до последнего стараешься сохранить то, что у тебя есть, и при необходимости принимать серьезные решения, которые будут коренным образом влиять на ситуацию, обычно стараешься отложить проблемы на завтра.

Губернаторские выборы — 2018

— А что изменилось к 2018 году?

— Стало окончательно понятно, что курс развития, хороший он или плохой, не хочу никого критиковать, но для населения Хабаровского края этот вектор движения бессмысленный. Мы хотим другой вектор. А это серьезный риск. Когда ситуация более или менее стабильная, люди предпочитают ворчать, но не рисковать. А к 2018 году ситуация сложилась таким образом, что люди сказали: «Так развиваться нам не надо, и мы готовы рисковать, идти напролом». Общество требовало перемен. Почему правящие элиты, или, скажем так, управляющее меньшинство, этого не видело — для меня загадка. Я это видел, поэтому и не хотел особо идти на эти выборы.

— При этом у вас были хорошие отношения с действующим тогда губернатором Вячеславом Шпортом…

— Да они у меня и сейчас хорошие.

— А власти не видели запроса общества на перемены?

— Не видели.

— А почему вы, пользуясь своими хорошими отношениями с губернатором, ему об этом не сказали?

— Я говорил! Я каждый день говорил: «Ребята, прекратите заниматься ерундой!» Ведь все было бы по-другому, если бы в тот момент поменяли половину правительства, действительно стали бы вникать в проблемы. Если бы тогда вышли к людям и спросили: «Что вам надо?» А все увлеклись гигантоманией: построим дворец, построим набережную, построим огромную больницу… И все забыли, что людям надо чувствовать развитие. И когда начались реляции, что все хорошо, что высокая зарплата, люди сказали: «Вы или издеваетесь, или действительно не понимаете, что происходит».

— Какие ключевые ошибки допустило предыдущее руководство Хабаровского края?

— Самая главная ошибка — правительство попыталось уйти от проблем. У нас абсолютно забыли про деревни, про сельскую местность. Про мелкие города. Про конкретного человека. Это прикольно, когда корабли бороздят просторы космоса, но простой человек спрашивает: а мне что от этого? Власть перестала слышать и слушать людей. А должна была создать условия, при которых большинство сможет себя реализовывать.

Большие проблемы

— А если говорить предметно? Какие проблемы, доставшиеся вам в наследство от прежнего руководства, нужно решать срочно, прямо сейчас?

— Например, в здравоохранении. Мы построили высокотехнологические центры. Но сколько процентов населения ими может пользоваться сейчас? Десять процентов? А нужно, чтобы для девяноста процентов населения была доступна качественная медицина. Значит, нужно восстанавливать первичное звено здравоохранения. Дальше. Нужно четко представлять себе реальные доходы населения, а не «среднюю зарплату». Может население платить по тем тарифам, которые существуют сегодня? Может население покупать продукты питания, лекарства и все остальное? И тут вы становитесь перед проблемой — понимаете, что невозможно взять и увеличить зарплаты людям, просто нет денег! Значит, первое, что нужно сделать, — остановить рост тарифов. Почему растут тарифы на ЖКХ? Да потому что котельные работают на дизеле, на мазуте. Это тяжелая тема, но, если мы хотим остановить рост тарифов, нам нужно менять топливно-энергетический комплекс. И сегодня мы запланировали строительство новой котельной в Ванино, четырех модульных котельных в нескольких населенных пунктах края, чтобы деньги, сэкономленные на жидком топливе, использовать в других целях. Запланирована перекладка сетей в некоторых населенных пунктах. Рассматривается вопрос строительства ТЭЦ в Охотске. И так далее. Да, это невозможно сделать за один день или месяц. Но за год-полтора — вполне реально. Это облегчит ситуацию, у нас появится поле для маневра. Дальше. В чем проблема? В управляемости. Создается управляющая компания, она собирает с людей платежи, потом банкротится, приходит следующая компания — а сети ветшают. Нужно остановиться, найти нормального собственника и начать перекладывать сети.

Мы сегодня все увлеклись крупными инвесторами. А что такое крупный инвестор? Заходит к вам на территорию компания, строит большое предприятие. Имеет большой денежный оборот. Но деньги-то из края уходят! Например, зашла компания в порт и переваливает уголь. Перевезла двадцать миллионов тонн, заработала два миллиарда долларов. А из них в крае остался только НДФЛ работников, которые работают в порту. Поэтому со всеми крупными компаниями, которые заходят на территорию Хабаровского края, мы сегодня заключаем договоры, что субподрядчики должны быть местными, представители мелкого и среднего бизнеса. Материалы, если продукция производится на территории края, должны быть закуплены здесь. Предприятие должно быть зарегистрировано в Хабаровском крае — налоги нужно платить у нас. И наконец, предприятие должно участвовать в социально-экономической жизни того района, где оно находится.

Сегодня Хабаровский край может развиваться только за счет внутреннего резерва — самозанятые, ЧП, ИП, малое, среднее или крупное предпринимательство. Если хозяин и весь коллектив проживают и работают здесь — вся денежная масса остается здесь. Ничего в этом сложного нет. И глава региона может воздействовать на крупный бизнес, чтобы он был вовлечен в жизнь региона. Вот пример: строят объездную дорогу. Проект на 41 миллиард рублей. Строит приезжая компания — пускай, хотя я против этого. А материалы покупают черт-те где. Но деньги-то на строительство даем мы, и материалы покупать вы должны у нас! У нас должна расти денежная масса и, соответственно, увеличиваться покупательная способность населения.

На новом посту

— До последнего, до самого дня голосования, политологи обсуждали возможность того, что вы сниметесь с выборов в пользу Шпорта...

— Если бы я и снимался с выборов, то ни в чью пользу не стал бы этого делать — просто снялся бы, и всё!

— При каких условиях это было бы возможно?

— При каких условиях я бы снял свою кандидатуру? А вы знаете, я бы не снял. Как это: зарегистрировался, выступил на телевидении, пообещал людям что-то — и снялся? В этом есть какая-то нечестность. Уж лучше проиграть на выборах. С другой стороны, губернаторские выборы — это же не выигрыш по лотерейному билету! Когда вы приходите на пост губернатора, у вас есть две вещи: материальный ресурс и имя. Материальный ресурс можно заработать. Сложнее заработать себе имя. На выборах имя оказалось важнее денег: все знали, что я никогда не взял ни копейки взяток, не беру и брать не буду. Но этого мало. Я еще и всех вокруг себя от этого отучаю.

— У региональных чиновников есть такая логика: «Деньги Москва дает не на развитие территории, а под конкретного человека». Сразу после выборов многие говорили, что Фургал — протестный губернатор, которого федеральный центр не примет и не станет ему помогать…

— У меня такие разговоры вызывают легкую усмешку. А что, Москва много давала раньше? Вопрос в том, как и на что вы используете свои средства. Можно взять огромные деньги, потратить их на великолепный объект. Не хочу никого критиковать, но, когда я подъезжаю к одному огромному красивому мосту, я вижу мост в никуда. А ведь половину этих денег можно было использовать так, чтобы каждый человек в крае почувствовал положительный эффект на своей шкуре. Лучше создать условия для строительства недорогого жилья для молодежи. Постройте дороги, школы, дайте нормальную воду.

— Все-таки об отношениях с Москвой. Когда вы поняли, что федеральный центр будет вам помогать?

— Федеральный центр — понятие неоднозначное. Я понял, что Хабаровскому краю будут помогать, после встречи с лидером страны, Владимиром Владимировичем Путиным. Смысл сказанного был таков: «За вас проголосовал народ, и вы обязаны это доверие оправдать. И чем больше вам доверяют, тем больше с вас будет спрос. Но при этом вам никто не будет препятствовать, а в рамках существующих законов будем помогать». Но спрос больше раза в три…

— Чем с кого?

— Чем с других.

— Губернаторов?

— Ну да. Кому-то могут простить, а мне не простят самой маленькой ошибки. И я сейчас говорю даже не о федеральном центре, а о жителях Хабаровского края. И там это тоже понимают. Но там сидят не враги. Все хотят, чтобы регион развивался. Чтобы люди жили лучше, а значит, чтобы было социальное спокойствие. Поэтому то, что делаю я, сопрягается с желаниями федерального центра.

— Для чего вас так внезапно вызвали в Москву?(Встреча с корреспондентом «Экспертом» была согласована на 27 февраля, но, когда он прилетел в Хабаровск, выяснилось, что Сергей Фургал спешно улетел в Москву; вернулся он только спустя неделю, 6 марта.)

— Не «вызвали», а пригласили… Скажем так: произошло несколько очень положительных событий. Мы получили дополнительные возможности для улучшения. Мы заключили договоры с несколькими серьезными структурами о совместном участии в развитии Хабаровского края. Провели совещание по развитию Хабаровского края как центра увеличения несырьевого экспорта.

Война или войнушка

— Создается впечатление, что, несмотря на это, у вас идет необъявленная война по партийной линии. Вас не принимает партия власти, региональное отделение «Единой России» объявило, что находится в оппозиции к высшему должностному лицу края, ваши возможности пытаются урезать депутаты краевой Думы…

— Некоторые действия краевых депутатов вызывают удивление. Сейчас не время доказывать что-то. После выборов начинать объяснять людям, что они ошиблись и неправильно выбрали, — это нонсенс. У меня нет никакой войны с депутатами — это они могут играть в свою войнушку. Когда я прихожу на работу, мне нужно решать конкретные вопросы. И когда мне говорят, что они придумали ограничить власть губернатора, я отвечаю: ну и глупо. Губернатора народ выбирал позже, чем вас. И губернатор получил свои голоса. Поэтому, пожалуйста, идите на выборы и получите сначала свою поддержку от народа, а уже потом действуйте от имени населения. Затем, когда вы в чем-то хотите ограничить губернатора, сначала скажите, что сегодня неправильно в правительстве. В правительстве происходят перестановки. Те, кто не справляется, уходят.

— На днях исполнилось полгода, как вы заняли кресло губернатора. Чего уже удалось достичь? Всем известны ваши жесткие решения в сфере ЖКХ, образовании и здравоохранении, по сокращению расходов на чиновничий аппарат. Это на слуху: Фургал продал правительственную яхту, Фургал объявил войну недобросовестным представителям ЖКХ, Фургал обещал всем детям школьные завтраки… Некоторые назвали эти решения популистскими. Это действительно настолько важные темы, что их нужно было решать приоритетно и срочно, или это только часть решаемых одномоментно вопросов?

— Это не война, а наведение порядка! У нас сегодня сто пятьдесят болевых точек. За какую ни схватись, ее решение немедленно назовут популизмом. Я переформатировал правительство, сократил расходы, отменил ненужные госзакупки. Это популизм? Популизм. Но сегодня бюджет не может распределяться так же, как раньше. Каждый вложенный рубль должен давать какой-то эффект, тем более что это не наш, а народный рубль.

Далее. Что такое разное питание в школе? Это не вопрос питания, а наша дальнейшая социальная жизнь. Представьте, что в классе один сидит и кушает, а другой сидит и хочет есть. Вы с ума сошли?! Мы же с детства начинаем разделять наших детей по социально-материальному признаку. Они начинают друг друга ненавидеть. Некоторые дети начинают ненавидеть родителей, потому что те не могут их обеспечить самым необходимым. Это серьезные проблемы, какой же тут популизм?

Что касается ЖКХ — невозможно постоянно повышать цены! Это нужно останавливать. Мы закупали топливо, я даже не хочу говорить, насколько дороже… Мы за три месяца сократили стоимость на тридцать процентов. Мы закупили оборудование для ТЮЗа, будем восстанавливать санаторий, строить детский комплекс. Все это популизм, но мы будем это делать.

— Кроме этого, какие есть болевые точки, какие вопросы решаются, но об этом не говорят?

— Здравоохранение. Начиная с фельдшерско-акушерских пунктов, которых мы за три года отремонтируем и построим новых сто штук. Уже пригнали вертолет с новым медицинским комплексом, который поставим в Николаевске-на-Амуре, достроим там же новый сосудистый центр. В Комсомольске-на-Амуре достроим онкоцентр и поставим новый детский больничный комплекс. Мы начали планировать ремонт и строительство новых школ и детских садов по всем территориям края. Мы начинаем строить дорогу на Чегдомын. Начинаем проектировать и строить в Ванино новую котельную. Рассматривается вопрос о замене всех неэффективных энергетических установок в крае на более дешевые и экономичные — у нас 72 населенных пункта, не обеспеченных электроэнергией. Мы плотно занялись логистикой. Необходимо перегонять самолеты в Николаевск-на-Амуре и создавать там свой центр обслуживания севера края, закупать новые самолеты и развивать «Хабаровские авиалинии». Мы добились, чтобы в Хабаровске был создан авиаотряд, чтобы наша санавиация обслуживала весь Дальний Восток. Разрабатывается проект строительства большого выставочного комплекса, чтобы привлекать бизнес других стран и развивать туризм. В 2019 году мы должны построить объектов на 18 миллиардов рублей. Работы хватает, поверьте. Это просто в прессу не попадает. В прессу попадают только тигр и школьные завтраки…