Что стало с советским проектом и куда России двигаться дальше — в конечном счете, какова ее метафизическая и историческая идея? Эти вопросы обсуждаются постоянно. Казалось бы, 1990-е годы расставили все точки над i в главном противостоянии XX века; история, как сказал Фрэнсис Фукуяма, закончилась. Однако повсеместная рефлексия по поводу краха социального государства, рост национализма и борьба с русификацией демонстрируют, что мы вступили в новую эпоху, в рамках которой единоличное доминирование капиталистической системы и дигитализация по-новому определяют повседневность и природу человека, а лишь недавно обрушившийся советский проект перевоплощается в новые формы.
Эту тему мы решили обсудить с Борисом Гройсом — российским ученым с мировым именем, который вот уже много лет живет и работает в США. Он родился в Восточном Берлине, получил образование в СССР, а после эмиграции в 1981 году стал одним из немногих покинувших страну советских интеллектуалов, кто сделал блестящую академическую карьеру на Западе. Автор ряда важнейших философских работ по русской культуре и современному искусству, первый исследователь Московской концептуальной школы, куратор выставок, в том числе российского павильона на Венецианской биеннале, — исследовательский взгляд Бориса Гройса уникален для нас хотя бы потому, что философ, с одной стороны, был свидетелем советской эпохи и как мало кто другой понимает русскую культуру, а с другой стороны, сам уже много лет живет в западном обществе, наблюдает и изучает его.
— Борис Ефимович, советскому прошлому вы посвятили целую книгу «Коммунистический постскриптум». С чем связан интерес к этой эпохе, ведь вы уже много лет живете на Западе?
— Во-первых, советская цивилизация была уникальным феноменом — во многом беспрецедентным. Во-вторых, поскольку я частично был ее свидетелем, мне всегда было интересно на нее как-то отреагировать. Семидесятые годы вообще приоткрыли новый этап в осмыслении советского проекта. Я был связан с диссидентской средой и хорошо помню, как в шестидесятые все были резко настроены против всего советского. Многие знакомые хотели уехать из страны, а перед глазами были Бродский и Тарковский — воплощение всего антисоветского. А в семидесятые настроения изменились: все вдруг ужасно заинтересовались советской системой, стали над ней рефлексировать.
В общем, меня все это тогда очень интересовало — в том числе как человека русской культуры. И эти темы, повторюсь, не ушли в прошлое. На Западе проблемы социализма, коммунизма и капитализма обсуждают сегодня очень активно. Не думайте, что напряжение и диалог между в широком смысле капитализмом и в широком смысле социализмом куда-то исчезли. У этого противостояния огромная история, которая холодной войной не завершается. Уже Платон предложил государственную модель без частной собственности. И раннехристианские монастыри были организациями, которые также исключали частную собственность. То есть проблема частной собственности — отказа или принятия частной собственности — это, конечно, вечная проблема европейской цивилизации и культуры. За многовековую историю обсуждения этого вопроса маятник качался то в одну, то в другую сторону. И Советский Союз, пожалуй, один из самых интересных эпизодов в истории этой традиции.
