Мирный протест в Ингушетии внезапно радикализировался. Очередной митинг в Магасе, разрешенный властями, прошел без эксцессов, люди стали расходиться, но внезапно в омоновцев полетели камни, стулья, палки. Десяток бойцов Росгвардии были ранены. На следующий день начались аресты и задержания. Часть активистов, включая общественных и религиозных лидеров, получили штрафы и административные аресты. В отношении ряда из них возбуждены уголовные дела. Прошел слух, что в Ингушетию завезли профессиональных провокаторов и деньги западных «демократических фондов», на которые готовят «майдан».
Почему за полгода конфликт власти и ингушского общества так и не был урегулирован, кто виноват в эскалации насилия? Мы помним, как в октябре прошлого года начались акции протеста против соглашения о закреплении границы между Ингушетией и Чечней. Лидеры республик Юнус-Бек Евкуров и Рамзан Кадыров объявили о равноценном обмене землей. Ингуши не согласились. Взрыва народного недовольства тогда избежать удалось, но локальные митинги продолжались полгода. В конце марта местный парламент начал рассмотрение законопроекта «О референдуме в Республике Ингушетия», который позволил бы вынести земельный вопрос на всеобщее обсуждение. Но Евкуров документ отозвал «ввиду его общественной значимости для подробного изучения». Это активировало накопившееся недовольство. Теперь ингуши требуют не только провести референдум и отозвать соглашение о границе, но также сменить Евкурова, вернуть прямые выборы главы региона, распустить парламент и исполнить закон о реабилитации репрессированных народов.
Почему был потерян контроль над ситуацией? Об этом мы беседуем с Николаем Силаевым, старшим научным сотрудником Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО.
— Почему изначально мирный протест закончился насилием? Что изменилось за полгода?
— Прежде всего, протестующие очень сильно разочарованы тем, что их протест с осени не привел ни к каким результатам. Они раздражены. И по крайней мере часть из них хочет поднять ставки: если другие аргументы не работают, сделать протест более радикальным. Не думаю, что такой исход — драку с Росгвардией — планировали организаторы. Организаторы как раз понимают все преимущества мирных, организованных и многочисленных митингов.
— Тогда что это за радикальная часть? Отдельные тейпы? Молодежь? Многие говорят о внешнем факторе, о завезенных провокаторах.
— Тема завезенных провокаторов исполняется на два голоса. Первый: якобы некие «внешние силы» пытаются обострить обстановку в Ингушетии и «устроить там майдан». Второй: якобы власти Ингушетии заинтересованы в беспорядках, чтобы дискредитировать протест, и провоцируют митингующих на агрессию. Оба голоса не кажутся мне убедительными. Что же касается тейпов, то это слово, которое всегда в таких случаях вспоминают, но оно ничего не объясняет. Молодежь — ну да, в Ингушетии много молодежи, которой нечего делать. Но это не открытие сегодняшнего дня — это, как писал по другому поводу Фазиль Искандер, постоянно действующий фактор. В республике, конечно, найдутся молодые люди, которые безо всяких внешних сил и «завезенных провокаторов» будут драться с полицией.
