Торговая война между Америкой и Китаем, несмотря на воинственную риторику американской стороны, производит пока что впечатление какой-то игрушечной. Несмотря на значительное взаимное повышение ввозных пошлин на широкую номенклатуру товаров, общий товарообмен воюющих сторон по итогам прошлого года умудрился даже вырасти. По ряду чувствительных хайтек-позиций, например электронных компонентов, китайские поставки в Америку действительно резко снизились. Но были немедленно замещены другими производителями, прежде всего из Тайваня.
Ответные меры Китая тоже неприятны для некоторых отраслей в США: страдают производители сои, под угрозой серьезные доли экспортных поставок таких грандов американской промышленности, как Apple и Boeing, произошло небольшое ускорение роста потребительских цен. Но в целом, повторим, тарифная дуэль США с Китаем пока не имеет ничего общего с настоящей войной. Мы знаем, как США умеют воевать, когда они действительно хотят поставить контрагента на колени: задействуется механизм финансовых санкций, как первичных, так и вторичных, когда «провинившиеся» компании и целые страны (свежие примеры — Иран и Венесуэла) объявляются токсичными, фактически отрезанными от долларовых расчетов по всему миру.
Безжалостны американцы даже к союзникам, если кто-то из них становится чересчур силен, чтобы претендовать на перехват глобального лидерства. Достаточно вспомнить, как жестко США похоронили японское экономическое чудо, добившись в 1985 году подписания Японией (вместе с Германией, Англией и Францией) соглашения «Плаза» о коллективных интервенциях против американской валюты. За следующие пару лет иена потяжелела к доллару вдвое, и экспортная машина Японии разлетелась вдребезги, вместе с лопнувшим на рубеже 1990 года циклопическим фондовым пузырем. И сегодня главный японский фондовый индекс Nikkei 225 вдвое ниже своих пиковых значений тридцатилетней давности.
Так зачем же Трамп устроил весь этот спектакль с китайскими пошлинами? Смешно думать, что выставленные Америкой Китаю неторговые претензии — манипулирование валютным курсом, обилие явных и скрытых субсидий в экономике, не совпадающие с американской трактовкой подходы к интеллектуальной собственности — могут быть полностью сняты противной стороной. Они суть неотъемлемая часть суверенной экономической модели Поднебесной, которую она точно не будет менять под каким-либо внешним давлением.
Наша трактовка мотивов американского президента проста. Дональд Трамп предельно прагматичен: он использует конфликт с Китаем для внутренних надобностей — стимулирования импортозамещающей реиндустриализации экономики США. Что, безусловно, пришпорит рост, создаст новые рабочие места. Эту же цель преследовала успешно проведенная Трампом налоговая реформа. Нервируя пугливых портфельных инвесторов своими нарочито грубыми протекционистскими заявлениями, Трамп добивается позитивного для США побочного эффекта — притока капиталов на американский рынок, пресловутого «бегства в качество».
Впрочем, неверно было бы считать Китай невинной жертвой в этой глобальной шахматной партии. Пекин вовсе не брезгует использованием торговых ограничений по политическим мотивам. После ареста капитана китайского рыболовецкого судна в Японии в 2010 году Китай ввел эмбарго на поставки редкоземельных металлов в эту страну. В том же году КНР ограничила импорт лосося из Норвегии после присуждения Нобелевской премии мира китайскому правозащитнику Лю Сяобо. В 2017 году организовала бойкот южнокорейским магазинам Lotte в Китае после развертывания новейшей системы противоракетной обороны американского производства в Корее. Поэтому и американские торговые ограничения не воспринимаются китайским руководством как нечто из ряда вон выходящее.
Настоящая же рубка между Китаем и США развернулась в технологической области. Именно на этом поле определится страна — лидер нового технологического уклада, поэтому ставки очень высоки.
