Публика стала заметно прохладнее относиться к высшему образованию — об этом говорят данные опроса, проведённого ВЦИОМ. Если в 2008 году только пятая часть опрошенных не соглашалась с тем, что «высшее образование обеспечивает человеку успешную карьеру и облегчает достижение жизненных целей», то теперь не соглашаются две пятых. Тогда лишь 45 процентов респондентов не соглашались с обязательностью этого самого образования для удачной карьеры, теперь — 68 процентов; тогда ровно половина не верила, что отсутствие диплома обрекает человека на низкооплачиваемую и непрестижную работу, — теперь не верят две трети (а среди молодёжи скептиков по обоим этим пунктам три четверти). Результаты опросов не всегда вскрывают истину, но здесь, похоже, тенденция уловлена правильно. Это плохая тенденция, серьёзный знак снижения интеллектуального потенциала страны, и важно понимать, сколь многое подталкивает людей к именно такой перемене взглядов. Респонденты поют то, что видят вокруг себя.
Взять хотя бы низкооплачиваемость, которая, дескать, грозит бездипломным. Так разве дипломным она не грозит? Достаточно вспомнить самые многолюдные категории обладателей диплома, педагогов и медиков, чтобы таких вопросов не задавать. Не мной замечено: когда в учительской аудитории очередной чиновник провозглашает с трибуны официальные размеры учительских зарплат, аудитория уже не возмущается — она смеётся. На недавних думских слушаниях министра просвещения спросили, знает ли она, что «в большинстве регионов базовая ставка учителя составляет пять–восемь тысяч рублей, что в полтора раза меньше МРОТ». Конечно, базовая ставка не есть зарплата, о чём, собственно, и сложено присловье: при работе на одну ставку жить не на что, на полторы — некогда. Но и при полуторной нагрузке, и со всеми надбавками и доплатами зарплата учителя с трудом и далеко не везде добирается до средней по региону. Подчеркнём: добирается средняя учительская зарплата, в которой упрятаны и зарплаты начальства. Немногим лучше и в высшей школе. Тётеньки в кассах московского метро получают больше доцента большинства московских вузов (и гораздо больше доцента абсолютного большинства вузов немосковских) — и, главное, все об этом знают. Очень может быть, что при средней зарплате в 750 долларов обеспечить значимую дельту в доходах для держателей массовых дипломов практически невозможно. Однако результат налицо: резко ослаблен никак не единственный, конечно, но чрезвычайно важный стимул к получению образования.
Та же картина и с престижностью работы. Престиж тётеньки в метро, в отличие от престижа учителя, никто не призывает всемерно повышать, но учитель куда больше сдавлен тучами административных требований, зачастую бессмысленных, за нарушение каждого из которых его могут наказать — вплоть до увольнения и даже (как в Москве) с запретом на профессию. На тётеньку попробуйте так же надавить — она встанет и уйдёт; не в соседнее метро, так кассиршей в «Пятёрочку». Вот люди и видят, что не диплом — во всяком случае, не всякий диплом, не диплом сам по себе — гарантирует защиту от нищеты и забитости или «обеспечивает» какую-то там успешность.
К тому же информационная среда на все голоса вопит о том, что настоящие успех и процветание, настоящие cool! и круто! лежат на совсем иных дорогах. Ни массмедиа, ни тем более соцсети вгладь не интересуются учёными да инженерами. Блогеры и блогерки «про жизнь», про сериалы, или про шопинг, или про гейминг и маркетинг, набирающие миллионы кликов и лайков, — вот настоящие герои и победители. Есть ли у них диплом, нет ли, глупо и спрашивать: их труды и их звёздность находятся в разных мирах с самими словами «высшее образование». Слово диплом в мире соцсетей тоже встречается — в бесконечных напоминаниях о том, что ни Джобс, ни Эдисон дипломов не имели. Ещё там популярны байки о том, как оболтус-троечник вырос в финансового туза, а трудяга-отличник вкалывает у него мелким клерком. Что не всякий оболтус вырастает в туза и не всякий человек без образования изобретёт звукозапись и кинематограф, к байкам не прибавляется — поэтому даже странно, что среди людей до двадцати пяти не верят в обязательность для успешной карьеры высшего образования не 90 процентов, а всего 77.
Да и само высшее образование под руководством своих вечных оптимизаторов всё поставляет о себе печальные известия. Вот из недавних: в СПбГУ издали приказ, по которому чтение курса возможно, только если на него ходит не менее десяти человек. В тамошнем Институте истории преподаётся 80 дисциплин — на половину из них (включая источниковедение, медиевистику, античность) ходит менее десяти студентов, поскольку студентов там и вообще очень немного. Уберите из программы эти курсы, и диплом историка не от какой-то там захолустной лавчонки, а от самого Санкт-Петербургского университета будет означать — даже и не знаю, что он будет означать. Что обладателю диплома можно вести блог «про исторические сериалы»? Так их и без диплома ведут.
Короче говоря, на снижение интереса к вузовскому диплому дружно работает много факторов — как изготовленных руками, так и, по-видимому, стихийных. Против них работают… помимо семейных традиций и природного здравомыслия отдельных лиц, не знаю, что и назвать. Разве что настойчиво впендюриваемые властями профстандарты для самых разных сфер деятельности. Они исходят из того, что Минтруда лучше главы любого предприятия знает, какие работники этому предприятию нужны, а какие нет. Так вот эти самые профстандарты требуют для многого множества позиций работника просто с высшим образованием, а для чуть меньшего множества позиций чуть крупнее — с профильным высшим образованием. Вот сейчас готовят стандарт для библиотек. От них потребуют, чтобы библиотекари, получающие как полтётеньки в метро, имели высшее образование, а старшие библиотекари (две трети тётеньки в метро) — высшее библиотечное. Библиотек в стране много; выпускников нужного профиля мало и с каждым годом всё меньше. Библиотекам наверняка станет труднее; станет ли легче вузам, не знаю. Но других действий, повышающих спрос на дипломы, как-то не видать.
