В основе фильма нигде ранее не публиковавшиеся аудио- и видеозаписи лекций, интервью, встреч со зрителями, видеохроника со съемок фильмов. Премьера состоялась в рамках 76-го Венецианского кинофестиваля. «Эксперт» поговорил с Андреем Тарковским-младшим о том, насколько актуально творчество его отца, как он работал над своими замыслами и о том, почему успел сделать за свою жизнь всего семь полнометражных фильмов.
— Об Андрее Тарковском сказано уже так много… Что вы хотите к этому добавить своим фильмом?
— Информация о Тарковском всегда доходила через призму видения критиков, кинематографистов, друзей и соратников. Мне кажется, что до сих пор не хватало возможности услышать и увидеть самого Тарковского — без фильтров. За последние тридцать лет о нем так много было написано и сказано, что он сам как бы стал неразличим за огромной стеной теорий и легенд о самом себе. Я попытался дать услышать то, что думал Тарковский, чем он жил, что его беспокоило, как он размышлял, каким было его видение мира, его взгляды на культуру, на судьбу человека. Там нет никаких интервью, там только Тарковский.
— Насколько велик объем аудиозаписей Тарковского?
— Фильм основан на аудиозаписях, которые я монтировал из его интервью, лекций, конференций, записей встреч со зрителями. Это шестьсот часов материала. Большая часть архива находится у меня во Флоренции, там главный архив Тарковского, и часть — у Марианны Чугуновой, киноведа, соратника, ассистента отца на всех проектах. Она ездила с ним на все конференции и записывала его выступления. У нее огромный архив, некоторые из записей никогда не были опубликованы.
Сейчас мы работаем над расшифровкой этих лекций. Я же работал не только с лекциями, но и со всем аудиоархивом. Я думаю, что следующим этапом, когда фильм привлечет внимание к этим записям, скорее всего станет их публикация в форме книги или аудиокниги.
— Насколько образ Андрея Тарковского, который сложился за все эти годы в общественном сознании, соответствует вашим личным о нем впечатлениям?
— Он был очень коммуникабельным, он говорил с близкими людьми о вопросах, которые его мучили, делился своими идеями. Конечно, я хотел показать его таким, каким видел, находясь рядом. В этом видении нет ничего нового. Его мироощущение, его религиозные взгляды сформировалось очень рано, и они не менялись, а только расширялись и обогащались. Но когда это все собирается в девяносто минут фильма, они приобретают новую силу звучания, как и его вера в то, что кинематограф — это духовный поиск, что это не цель, а способ познания мира.
