Денис Соловьев прошел весь путь развития вместе с нашим финансовым рынком. Он участвовал в создании Национального клирингового центра, будучи в 2003–2008 годах заместителем директора Национального депозитарного центра (НДЦ) Московской биржи (тогда ММВБ); позже руководил инвестиционным блоком в Альфа-банке и как представитель банка участвовал в советах директоров НАУФОР и РТС как раз в тот период, когда происходило слияние двух бирж. Является участником рабочей группы по созданию в Москве международного финансового центра.
С тех пор объединенная биржа достигла серьезных успехов в технологичности, значительно повысились ее доходы, а снижение ставок и перевод брокерского бизнеса в онлайн обеспечили ей сильнейший в истории приток новых инвесторов (почти четыре миллиона уникальных клиентов на конец 2019 года). Однако остается ряд серьезных факторов, сдерживающих развитие российского фондового рынка, — прежде всего это отсутствие новых эмитентов, низкая ликвидность, большая зависимость от иностранных игроков и неясность перспектив в плане международного развития: концепция международного финансового центра, которым Москва должна была стать еще в 2012 году, явно нуждается в переосмыслении.
В разговоре с «Экспертом» Денис Вячеславович рассказал о неочевидных пока рисках, которые может принести развитие долгового рынка, и о том, чем мы можем эффективно заместить несбывшуюся мечту о своей глобальной роли на финансовых рынках.
— Глобальных центров в мире осталось всего два — Лондон и Нью-Йорк. Нет ли опасности, что в итоге две крупнейшие биржи США, NYSE и Nasdaq, сольются и финансовый центр останется один?
— Насколько мне известно, регуляторы очень осторожно смотрят на слияние бирж, особенно если речь идет о международном сотрудничестве. Они оценивают, насколько концентрация ликвидности полезна для их целей, для развития конкурентного рынка, справедливого ценообразования, принимают во внимание политические реалии. Я не вижу в текущих обстоятельствах политических и экономических предпосылок концентрации всего рынка капитала в едином международном финансовом центре. И дело здесь не в географии, развитие информационных технологий уже давно отменило барьеры, связанные с удаленностью. Дело в политических факторах, в интересах локальных групп. Посмотрите, у прибалтов был в свое время локальный банковский и финансовый рынок. Они вошли в ЕС, очень стремились туда. И что? Теперь у них нет локального финансового рынка. Их заставили следовать таким правилам, которые привели к концентрации бизнеса у крупнейших европейских финансовых структур. Регуляторная нагрузка, отсутствие собственной валюты, передача полномочий по регулированию банковской и финансовой сферы европейским структурам сделали банковский бизнес локальных финансовых групп нерентабельным. Ниша, которую занимали прибалтийские банки, связанные с трансграничными финансовыми операциями, практически перестала существовать вследствие ограничений, наложенных европейскими регуляторами.
