Ночью 28 апреля Анкара грозила объявить войну Дамаску и готовила войска к полномасштабному наступлению. На утро же начались консультации с НАТО и США. И Владимир Путин наконец согласился обсудить обстановку в Идлибе, чего так долго добивался президент Турции Реджеп Эрдоган. Министр иностранных дел России Сергей Лавров выразил сожаление в связи с гибелью турецких военнослужащих в Сирии и Ливии, но в очередной раз подчеркнул: «Чтобы никаких компромиссов с террористами не было». Москва, вопреки своей обыкновенной сдержанности, давно публично обвиняет Анкару в срыве договоренностей 2018 года и не тормозит наступление сирийских войск. В Кремле считают, что Турция не обеспечила разведения сил и не удержала подконтрольных боевиков от агрессивных действий, поэтому наступление оправданно.
Когда сирийское правительство решило само навести порядок в Идлибе и развернуло наступление под прикрытием российских ВКС, фронт боевиков резко осыпался. Турция была вынуждена «подпирать» его своими же военнослужащими, а не только техникой и боеприпасами. По сути турецкие оккупационные войска находились в передних линиях боевиков и попали под обстрел. Не раз и не два. Сирийская армия не впервые убивает турецких военных — счет идет на десятки человек. Из турецких обсервационных пунктов артиллерия бьет по сирийским танкам. По факту сирийско-турецкая война уже идет, вопрос в масштабах потерь и в политической риторике.
Но именно гибель нескольких десятков турецких военнослужащих разом в конце прошлой недели Эрдоган взял за основу для накрутки медийной истерики с привлечением сторонних агентов в Европе и США. Возможно, российская сторона переборщила с уступками в последние полгода — разрешила создать буферную зону в курдской части Сирии, открыла дорогу экономическим проектам, долго закрывала глаза на беспредел подконтрольных Турции боевиков в Идлибе. Султан терпение воспринял как слабость. А когда оно закончилось, воинственной риторикой принялся убеждать Москву остановить наступление сирийцев.
Опасность в том, что ситуация на фронтах в Ливии и Сирии складывается хаотичная и мало поддается военной логике. Многие эксперты до сих пор убеждены, что стороны просто разыгрывают геополитическую драму с высокими ставками, в ходе которой сирийский лидер Башар Асад постепенно возвращает контроль над своей территорией, а Турция огрызается, сохраняя лицо и попутно утилизируя в боях непримиримый контингент боевиков. Мол, посмотрите, турки и русские совместно патрулируют курдские земли, АЭС строится, «Турецкий поток» качает, русские туристы едут в Турцию, в Россию едут турецкие строители и помидоры. Таким сотрудничеством не разбрасываются. Есть у Эрдогана и личное обязательство перед Владимиром Путиным — именно российский президент спас турецкого коллегу во время неудачного переворота в 2016 году. Но если восточная благодарность для вас не аргумент, есть посильнее: посмотрите на Иран, еще одного союзника Башара Асада и активного участника сирийской кампании. А Иран пока молчит.
Жаркая зима
С декабря 2019 года вооруженные силы сирийского правительства при поддержке российских ВКС успешно наступают в провинции Идлиб, где находится последний крупный очаг сопротивления боевиков умеренных, протурецких и религиозных фанатиков. Целью Сирийской арабской армии (САА) в зимнем наступлении 2019/20 года стали проходящие по провинции Идлиб участки стратегически важных трасс М5 Алеппо — Дамаск и М4 Алеппо — Латакия. Без обладания этими магистралями, соединяющими экономическую столицу страны с ее политическим центром и крупнейшим морским портом, невозможно нормальное функционирование сирийской экономики, равно как и завершение гражданской войны.
Сначала сирийское правительство решило взять под контроль самую важную трассу — М5. Во второй половине декабря ударное подразделение «Силы тигра» при поддержке сирийской и российской авиации начало мощное наступление с юга вдоль линии магистрали на город Маарет ан-Нуман. К февралю они продвинулись вдоль трассы М5 дальше на север, к стратегически важному городу Саракиб, стоящему на пересечении с трассой М4, уходящей в сторону Латакии. Падение Саракиба и стало решающим этапом в развале обороны боевиков вдоль трассы М5. К середине месяца были взяты пригороды Алеппо, «запиравшие» выход из него на трассу в сторону Дамаска. Это разблокировало движение с севера на юг страны. Первая часть стратегического замысла была выполнена. Впервые с 2012 года «экономическая столица» полностью оказалась под контролем сирийского правительства.
Опасаясь дальнейшего окружения, боевики отошли из укрепленных ими за годы войны западных и северо-западных пригородов Алеппо к Идлибу, под защиту турецких войск. Анкара отправила им на помощь регулярные части, бронетехнику, артиллерию. После этого у боевиков внезапно появились переносные зенитно-ракетные комплексы Stinger. Грозный намек для российских ВКС, поддерживающих наступление Асада. Двадцатого февраля в районе Саракиба из ПЗРК уже был обстрелян российский штурмовик.
Семнадцатого февраля между Саракибом и Идлибом под артиллерийский огонь сирийских войск попали турецкие военнослужащие. Пятеро были убиты. После этого Эрдоган заявил, что делает «последнее предупреждение» войскам Асада и готов начать полномасштабную военную операцию в Идлибе, а министр обороны Турции Хулуси Акар публично потребовал от России «отойти в сторону». Но остановить наступление Сирии одной риторикой Турции не удалось. Двадцать пятого февраля САА взяла город Кафр-Набль и готовится к броску на стратегическую трассу М4. Буквально за пару дней сирийцам отошла большая часть территорий Южного Идлиба, это десятки поселков и городов.
Несмотря на то что боевики начали мощное контрнаступление с целью отбить (перерезать) трассу М5, стратегическая инициатива на стороне сирийцев. В сухом остатке по итогам боев за Асадом остаются трассы, позволяющие вырваться к столице боевиков — Идлибу. Сочинские договоренности уходят в прошлое: теперь сторонам необходимо прочертить новую «красную линию», согласовать границы контроля и участки разведения войск. В этом и проблема: Эрдоган настаивает на соблюдении параметров сделки 2018 года. Но армия Асада отдавать завоеванные территория, конечно, не планирует.
Разменные монеты
В 2018 году Россия и Турция договорились о параметрах прекращения огня в Идлибе между войсками Асада и его противниками. В течение года в эту провинцию из обозначенных в 2017 году «зон деэскалации» — пригорода Дамаска Восточной Гуты, провинции Даръа и района города Эр-Растан — были вывезены непримиримые боевики. Тут же начались распри между уже осевшими в анклаве группировками и «гостями», хотя Турция взяла на себя обязательство контролировать ситуацию и отделить «умеренные» группировки от радикалов.
Обстановка накалялась не только внутри провинции, но и на линии соприкосновения оппозиционных группировок и сирийской армии. Сирийское правительство после срыва прекращения огня боевиками в начале 2018 года провело наступательную операцию и к весне заняло часть провинции Идлиб с городом Абу-Духур и расположенной рядом одноименной авиабазой, обеспечив более короткий путь между Дамаском и Алеппо.
Анкара тем временем не была готова ввязываться в столкновение с Дамаском из-за Идлиба. Она стремилась развязать себе руки для решения «курдской проблемы» и создать вдоль своей границы с Сирией буферную зону глубиной не менее 30 километров, перекрывающую сообщение сирийских курдов с их турецкими соплеменниками из группировки «Рабочая партия Курдистана», которая десятилетиями ведет активную партизанскую войну против турецких властей.
Первым этапом борьбы с курдами стала военная операция против изолированного курдского кантона Африн с января по март 2018 года. Она получила название «Оливковая ветвь». На курдов Анкара бросила связанных с нею боевиков из Идлиба, поддержав их вооружением, бронетехникой, авиацией, артиллерией и военными советниками. Африн был оккупирован, по сути став вместе с Идлибом частью будущей буферной зоны. Но полностью «курдский вопрос» решен не был: за Евфратом оставались подконтрольные курдским группировкам территории так называемой Федерации Северной и Восточной Сирии — Рожавы. Поэтому в октябре 2018 года Анкара, не желая отклоняться от основной цели и раскачивать ситуацию в Идлибе, пошла на сделку с Москвой — сочинские соглашения.
Согласно договоренностям, боевые действия должны были быть прекращены, с обеих сторон линии соприкосновения в Идлибе стороны отводили тяжелое вооружение на глубину 30 километров. Вдоль линии фронта обустраивались наблюдательные пункты: российские — со стороны территории, подконтрольной правительству, турецкие — со стороны районов, занятых оппозицией. Наконец, мятежные группировки должны были обеспечить беспрепятственное движение транспорта на трассах М5 и М4.
Воспользовавшись затишьем, Турция вновь занялась изоляцией радикалов и сколачиванием из разрозненной «умеренной оппозиции» так называемой Сирийской национальной армии (СНА). В октябре 2019 года Турция использовала СНА для операции «Источник мира» против сирийских курдов в Восточной Сирии. Но полностью осуществить свой замысел Анкаре не удалось: под давлением Москвы ей пришлось остановить свое наступление, успев сформировать только часть «буфера» глубиной 30 километров. В рамках компромисса курдские формирования были отведены от линии соприкосновения. Ее, а также не занятые турками погранпереходы, заняли сирийские войска. Для обеспечения прекращения огня вдоль линии фронта было введено совместное российско-турецкое патрулирование.
Подготовкой к операции против курдов можно объяснить весьма умеренную реакцию Анкары на то, что сирийцы за несколько месяцев до нее, летом 2019 года, провели в ответ на атаки радикалов локальную наступательную операцию на юге провинции Идлиб, на так называемый Эль-Латаминский выступ. В полосу наступления попал и турецкий наблюдательный пункт, который сирийцы просто обошли и оставили в тылу.
Хотя Москва и Анкара не пошли на серьезное обострение в Идлибе летом 2019 года, они молчаливо признавали, что сочинские соглашения перестают работать. Нападения на линии соприкосновения не прекращались, а трассы М4 и М5 оппозиционные группировки так и не разблокировали. Тем не менее публично разрывать договоренности ни Москва, ни Анкара в течение 2019 года не решились, и эскалация в Идлибе не достигала высшей точки. Отчасти это можно объяснить тем, что турки открыто ввязались в гражданскую войну в Ливии, отправив своих военных и первую партию боевиков СНА из Идлиба воевать на стороне своего партнера — Правительства национального согласия (ПНС). Сирийцы должны были помочь отразить наступление фельдмаршала Халифы Хафтара на Триполи, в котором, по заявлению Анкары, участвовали «российские наемники». В итоге ситуация в Идлибе оказалась тесно связана с положением дел в Ливии.
Были и другие факторы, удерживавшие ситуацию в Идлибе от обострения. Во-первых, это покупка Анкарой у Москвы российских зенитно-ракетных комплексов ПВО С-400 на фоне обострения отношений Турции с союзниками по НАТО — в первую очередь с США. Во-вторых — продолжение переговоров о параметрах газопровода «Турецкий поток».
Но к концу 2019 года противоречия между Москвой и Анкарой стали неразрешимыми на всех фронтах. В Ливии ситуация оказалась патовой: Хафтар не смог взять Триполи, а российско-турецкое посредничество в переговорах между ним и ПНС окончилось безрезультатно. В тупике оказался и курдский вопрос: турки не достигли своих целей. Россия сковала их действия по строительству буфера в Рожаве.
Теперь Анкара поднимает ставки, открыто отправляя своих военных и оружие в Идлиб и ставя Москве ультиматум. Но угрозы Турции во многом показатель ее скрытого бессилия. Собственное положение Анкары довольно шаткое: вступив в конфронтацию с Россией, она может обнаружить себя в полной международной изоляции. А Москва может успеть превратить Идлиб из удобного внешнеполитического инструмента и объекта торга Анкары в настоящую катастрофу.
В ловушке Идлиба
В первую очередь Анкару волнует вопрос беженцев. Турция не в состоянии «переварить» более 3,5 млн сирийцев, сбежавших от войны, и неоднократно заявляла о планах отправить их обратно на родину. Трудности с интеграцией беженцев и недовольство «пришельцами» на фоне экономического кризиса могут создать Эрдогану серьезные внутриполитические проблемы. А бои в Идлибе вызовут новую волну беженцев.
Буферная 30-километровая зона вдоль границы нужна Анкаре не только как щит против курдов, но и как место, где можно разместить сирийских беженцев. Отчасти Турция уже идет по этому пути: в 2018 году параллельно с попытками договориться с Москвой о смягчении напряженности в Идлибе Анкара закрыла половину своих лагерей для беженцев, начав обустраивать их на территории Сирии.
Другой важный вопрос для Турции — судьба вооруженных группировок оппозиции. Анкара понимает, что быстро утилизировать радикалов в боях с курдами и САА не получится, равно как и сделать «умеренную оппозицию» более боеспособной и одновременно лояльной. Для этого нужно время и долгая позиционная война, а не стремительное наступление сирийских войск. Лояльность СНА и ее управляемость также под вопросом: организационной структурой она является лишь на бумаге, о чем свидетельствует, например, отказ группировок отправиться в Ливию.
Москве же терять союзника на Ближнем Востоке, пусть и ситуативного, невыгодно. Поэтому Россия не может игнорировать опасения Турции о судьбе буферной зоны, ключевым элементом которой является провинция Идлиб.
Возможными контурами нового сирийского компромисса могут стать гарантии сохранения турецкого присутствия в «зоне безопасности», которая будет ограничена трассой М4 и М5 примерно в 30–35 километрах от турецкой границы — именно эту глубину в последние годы Анкара называла «наиболее приемлемой». Москва может остановить наступление сирийских войск на этом рубеже. С одной стороны, это даст Дамаску желанный контроль над магистралями, с другой — наступление не будет доведено до конца, что позволит Турции предотвратить наплыв беженцев, а также избежать многоуровневых репутационных и политических рисков.
В обмен на признание нового статус-кво Москва может дать Анкаре надежду на дальнейшее сотрудничество по курдскому вопросу, а также урегулировать ливийский вопрос, заявленный среди прочих в повестке грядущей встречи Путина и Эрдогана. Отныне Сирия и Ливия прочно увязаны в российско-турецких отношениях. Ценой успеха или неуспеха компромисса по Идлибу может стать изменение обстановки в окрестностях Триполи.
Москве выгодно остановить эскалацию напряженности и сохранить Турцию как партнера в Сирии, на Ближнем Востоке и Африке, а также как фрондирующего члена НАТО. Для этого России крайне важно зафиксировать новый статус-кво в Идлибе. Именно за него будет вестись ожесточенная борьба.
