Главная мировая фабрика и потребитель ресурсов возвращается к обычной жизни. Скорее всего, уже во втором квартале 2020 года Китай полностью восстановит производство — если все будет идти так, как сейчас. «На данный момент китайские компании работают на 50 процентах штата. Производства восстановились и работают, по данным спутниковых снимков, над крупными китайскими городами начал появляться смог, подтверждающий эти сведения, — рассказывает рассказывает Сурана Раднаева, основатель компании Sinoruss, которая работает с китайскими компаниями, ведущими бизнес в России. — Действительно, экспорт из Китая на данный момент просел почти на 18 процентов, но главное, китайский внутренний рынок потребления вполне самодостаточен. Даже затоваривание складов, имевшее место немногим ранее, не говорит о коллапсе торговли и производства. Китай вовремя и правильно сократил темпы производства. Цепочка производитель — поставщик — потребитель сейчас, безусловно, работает не без задержек, но вызваны они в большей степени ограничением авиаперевозок и закрытием границ».
Живущий в Гуанчжоу бизнес-консультант и основатель сайта guangzhou-today.ru Артем Цицин добавляет, что ситуация в стране серьезно улучшилась, люди чаще стали выходить на улицу. Ограничения на выход для местных жителей почти сняли, штрафов нет. Теперь власти взялись за иностранцев. Все, кто недавно прибыл в КНР или прибывает сейчас, может быть помещен на карантин сроком на 14 дней. «Оптовые рынки начали работать, открыты не все, но многие, — рассказывает Артем Цицин. — Работникам рынков предварительно необходимо пройти обследования и получить сертификат, что они здоровы и могут работать с людьми. В начале марта большая часть фабрик все-таки вышла на работу, они стали производить те товары, что были заказаны раньше, у них появились и новые заказы. Но другая часть производителей сидит без дела, у них пока нет даже писем от клиентов, это касается небольших производственных площадок, которые прежде работали только с частными заказами. Оно и понятно: частный бизнес просто замер. Часть моих знакомых (таксисты и просто рабочий класс) вернулись из своих маленьких городов в мегаполисы, но работы у них нет, люди ходят без дела в ожидании, когда приедут иностранцы».
Карлос Казанова, экономист, эксперт Coface по рынкам Азиатско-Тихоокеанского региона, соглашается, что малый и средний бизнес в Китае пострадает от последствий эпидемии сильнее, чем крупные корпорации.
Большая китайская поддержка
ВВП Китая в первом квартале может сократиться на 6%. Последний раз страна переживала спад экономики в 1976 году, после смерти лидера компартии Мао Цзэдуна. И хотя ситуация в Китае уже налаживается, COVID-19 продолжает подрывать экономическую активность в Европе и США, и грядущее замедление спроса неизбежно ударит по Китаю новой волной. «Если бы не внешние экономические шоки, Китай справился бы с последствиями коронавируса достаточно легко. Сокращение спроса со стороны основных торговых партнеров — серьезный негатив для китайской экономики» — считает заведующий сектором экономики и политики Китая ИМЭМО РАН Сергей Луконин.
По мнению профессора Колумбийского университета Адама Туза, этот кризис для Китая сильно отличается от ситуации 2008 года: тогда Китай не пострадал, поскольку меры бюджетно-финансового и денежно-кредитного стимулирования дали гигантский толчок экономике страны. Теперь же китайские компании имеют гораздо больше долларовых обязательств.
«Банковский сектор Китая начал демонстрировать тревожные симптомы еще в 2019-м, — напоминает Карлос Казанова. — Всего за год властям Китая пришлось пять раз спасать от банкротства местные банки. Эпидемия COVID-19 серьезно нарушила цепочки поставок, что привело к возникновению у многих предприятий существенных кассовых разрывов, которые они поспешили закрыть банковскими займами. Это, в свою очередь, привело к дальнейшему снижению межбанковской ликвидности. Кроме того, китайские предприятия и граждане, встревоженные ростом деловых рисков в связи с эпидемией, стали скупать доллары (Китай — один из основных “потребителей” американской валюты), что еще сильнее снизило объемы ликвидности в банковском секторе».
Народный банк Китая способен обеспечить приток юаней, но не долларов, потребность в которых у китайского бизнеса выше, чем десять лет назад: компании страны активно вышли на глобальные рынки и, как и многие, занимали в долларах. Теперь же Китай сталкивается с резким сокращением мировой торговли, и вопрос в том, насколько велик может быть спрос на долларовое финансирование со стороны китайского бизнеса. Доллары у Китая, конечно, есть, но хранятся они в американском казначействе. Трудно представить, что ФРС примет китайскую валюту в качестве залога для валютного свопа.
С конца января Народный банк Китая уже выделил более 184 млрд юаней (26 млрд долларов) при лимите 300 млрд на поддержку компаний. Китайские банки также предоставили малым и сельскохозяйственным компаниям кредиты на 107,5 млрд юаней по льготным ставкам. При этом Народный банк Китая воздержался от снижения процентной ставки по среднесрочным кредитам вслед за ФРС, вместо этого предоставив банкам больше денег для кредитования и сократив сумму наличности, которую они должны держать в резерве.
Данные Китая за первые месяцы текущего года показали, что вирус способен замедлить экономику гораздо сильнее, чем многие предполагали. Промышленное производство в январе–феврале упало на 13,5% по сравнению с предыдущим годом, розничные продажи снизились на 20,5%, а инвестиции в основной капитал — на 24,5%. Уровень безработицы в феврале подскочил до рекордных 6,2% (в январе было 5,2%). Инвестиции в инфраструктуру, пострадавшие из-за ограничений на строительство и дефицита трудовых мигрантов, за два месяца снизились на 30,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. И это несмотря на то, что с начала года власти продали почти триллион юаней (143 млрд долларов) в виде облигаций, направив их на инфраструктурные проекты. Меры поддержки со стороны китайских властей и Народного банка Китая широки — это отсрочки платежей по кредитам, расширение объема кредитования, различные субсидии, налоговые каникулы, снижение цен на энергоносители, уменьшение страховых платежей и отчислений в социальные фонды, бесплатный проезд по платным автомагистралям. Всего Китай готов направить на фискальную поддержку триллионы юаней.
«Мы ожидаем, что Пекин усилит налоговое и денежно-кредитное стимулирование бизнеса, — говорит Карлос Казанова. — В числе мер, направленных на разогрев китайского рынка, стоит отметить сокращение нормы обязательных резервов для банков на 350 базисных пунктов, снижение ставки по кредитам для первоклассных заемщиков (LPR, Loan Prime Rate) на 40 базисных пунктов, а также ряд целевых сокращений по ставкам среднесрочного кредитования для малого и среднего бизнеса. Кроме того, запланированы меры налоговой стимуляции и увеличение объема инвестиций в развитие больниц и инфраструктуры 5G-сетей. Пекин напрямую, пусть и неформально, предписал банкам страны увеличить объемы кредитования МСП. Мы, однако, считаем, что этих мер будет недостаточно, чтобы вернуть китайский рынок к прежним показателям роста, особенно если учесть, что банки по-прежнему неохотно кредитуют частный бизнес, предпочитая работать с государственными предприятиями, за которые ручается власть страны. В результате китайские МСП сильно зависят от финансирования со стороны теневого банковского сектора, которому Пекин упорно не желает давать никаких законодательных послаблений. Мы считаем, что по итогам 2020 года китайский рынок покажет рост числа банкротств в сегменте МСП».
Известный специалист по Китаю Андрей Островский, заместитель директора Института Дальнего Востока РАН, уверен, что китайская экономика справится со всеми вызовами, а оценка МВФ в 5,6% прироста ВВП по итогам 2020 года даже занижена. «С учетом опыта преодоления эпидемии атипичной пневмонии (SARS) в 2003 году показатель прироста ВВП в тот год составил 10 процентов, практически повторив результат 2002 года. На мой взгляд, в этом году результаты будут хуже, чем в предыдущем, и можно ожидать прироста ВВП за 2020 год в пределах 5,6–6,0 процента, — говорит г-н Островский. — Спад производства в первые два месяца 2020 года — это обычный сезонный фактор в КНР, который усугубился эпидемией коронавируса. Однако китайское руководство учло уроки предыдущей эпидемии атипичной пневмонии, и был принят ряд важных решений, способствующих быстрому оживлению экономики. На ряде примеров по отдельным городам Китая видно, как экономика страны вновь наращивает темпы. В Пекине восстановили работу уже 97 процентов всех предприятий. Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян 17 марта заявил, что большая часть рабочих вернулась на свои рабочие места после эпидемии коронавируса. Заметно возросли государственные инвестиции в такие важные отрасли, как транспорт и новые и высокие технологии. Все это заставляет прийти к выводу, что уже через несколько месяцев Китай опять выйдет на привычные высокие темпы роста».
Купание в деньгах
США и ЕС, а также остальные страны, погружающиеся сейчас в борьбу с вирусом, начали принимать все возможные меры, не дожидаясь замедления экономики. Мировые ЦБ на минувшей неделе активно снижали ставки — так поступили не только ФРС США, экстренно снизившая ставку до нуля, но и регуляторы Польши, Турции, Филиппин, Индонезии, ЮАР, Бразилии, Норвегии, Великобритании. В среднем снижение составляло 0,5–1,0 процентного пункта.
Поскольку европейская экономика и так все последние годы чувствовала себя плохо, ЕЦБ и правительства отдельных стран не сомневаются, что закрытие заводов и предприятий сферы услуг дорого им обойдутся. Так, в крупнейшей экономике ЕС и главном российском торговом партнере, Германии, по итогам года ВВП грозит упасть на 2%. Правительство уже объявило о пакете фискальной поддержки бизнеса и банков на 500 млрд евро. Отрицательным будет ВВП Франции, Италии, возможно, других стран ЕС. ЕЦБ объявил, что количественное смягчение (QE) будет длиться неограниченное время и без лимитов по объемам.
Выкуп бондов начали ЦБ Австралии, Новой Зеландии, Испании; в Великобритании увеличили QE до 645 млрд фунтов, Япония и не прекращала QE, выкупая даже акции биржевых фондов.
Лидером по объемам поддержки и на этот раз стали США: общий пакет мер составит 1,3 трлн долларов, за март баланс ФРС вырос сразу на 356 млрд долларов, это исторический максимум, теперь ФРС держит активов на 4,7 трлн долларов (четверть американского ВВП). Меры поддержки экономики в США беспрецедентны: Дональд Трамп пообещал малому и среднему бизнесу установить каникулы по налогу на прибыль на три месяца, раздать по 1000 долларов взрослым и по 500 долларов детям. Трамп заявил, что поддерживает вхождение государства в капитал компаний, то есть мы можем увидеть национализацию и оздоровление терпящих бедствие компаний вроде Boeing по тому же сценарию, по которому вернули к жизни GM в прошлый кризис.
Правда, есть серьезные основания считать, что даже такой залп из всех орудий не удержит экономику США — слишком уж сильны потрясения от вируса, нефти и накопившиеся проблемы (подробнее см. «Триллионы не помогут», стр. 38). Например, Техас впервые за десятилетия может сократить добычу нефти, а это грозит серьезными последствиями для американского ВВП. Тем не менее почти все развитые страны идут на серьезные затраты, чтобы поддержать свой бизнес и граждан.
Самоизоляция для России
Если соотносить объемы поддержки в США, Германии и России, то пока картина сильно не в нашу пользу. Заявленный российским правительством пакет мер на 300 млрд рублей — это 0,3% ВВП, тогда как в США — более 6% ВВП, в Германии — 14% ВВП. То есть адекватные западным меры поддержки потребовали бы от российского правительства не менее шести триллионов рублей. Но даже в лучшие годы Минфин не был готов столько выделить даже на нацпроекты. Напомним, ФНБ составляет 12 трлн рублей, и правительство планирует растянуть его «на годы». Впрочем, здесь надо сделать два замечания. Во-первых, привыкший к скупости властей российский бизнес и граждане вздохнули бы с облегчением и от помощи в два-три процента ВВП. А во-вторых, на ФНБ свет клином не сошелся. Когда-то придется начать пользоваться количественным смягчением. Но для этого надо перестать думать, что единственная задача — выполнить социальные обязательства. Главные задачи сейчас — поддержать внутренний спрос, снять с бизнеса избыточную для условий внезапной рецессии налоговую нагрузку. Причем сделать это широким фронтом, не пытаться поддерживать только избранных в поисках самых-самых мультиплицируемых.
Справедливости ради надо сказать, что правительство впервые заявило о неких фискальных мерах поддержки: так, малому и среднему бизнесу разрешили отсрочку по налогам и, возможно, страховым взносам на три месяца, а также на те же три месяца разрешили отложить внесение арендной платы, если они снимают муниципальное помещение.
Отсрочку налогов пообещали авиа- и туристическим компаниям как наиболее пострадавшим, банкам разрешили работать с заемщиками в сфере транспорта и туризма, а также с производителями лекарств и медоборудования «без ухудшения оценок их финансового положения». Представителям МСБ будет также предложено льготное кредитование, а торговым компаниям — льготные кредиты, будет также обнулены импортные пошлины. Говорится, что меры эти очень широкие, но, например, фраза «без ухудшения оценок их финансового положения» касается только оценок по валютным кредитам производителям лекарств, выданным с 1 марта 2020 года. То есть просто микроскопической суммы.
ЦБ сейчас действительно проводит тонкую настройку финансовых рынков — продает валюту при снижении нефти Urals ниже 25 долларов за баррель (на минувшей неделе она опускалась до 19 долларов) и постепенно увеличивает интервенции, доведя их с 50 до 100 млн долларов в день, а также проводит репо и депозитные аукционы на 500 млрд рублей несколько раз в неделю. То есть, похоже, ЦБ опасается слишком сильной девальвации.
К удивлению многих аналитиков, 20 марта Банк России не стал менять ключевую ставку: в ЦБ заявили, что меры, обнародованные правительством, а также нацпроекты и ранее объявленные меры борьбы с бедностью поддержат экономику. Однако есть большие сомнения в том, что эта поддержка будет достаточной, чтобы не увести и наш ВВП в отрицательную зону. Оценки динамики российской экономики по итогам 2020 года разнятся от +1 до −1%, но, на наш взгляд, надо ожидать более существенного падения.
«Базовый сценарий АКРА предполагал темпы прироста реального ВВП на уровне 0,8 процента в 2020 году, однако сейчас, с учетом новых вызовов, и этот данный показатель, судя по всему, достигнут не будет», — говорит Дмитрий Куликов, заместитель директора группы суверенных рейтингов и прогнозирования АКРА. По оценкам АКРА, при условии своевременных действий со стороны Банка России по недопущению кризисов ликвидности в банковской системе российская экономика покажет в 2020 году динамику от −0,2 до 0,6%. Эта оценка предполагает, что активные меры борьбы с коронавирусом будут сжимать сектор услуг и внутренние перевозки не более полутора месяцев. «Другое важное условие реализации нашего базового сценария по ВВП — своевременная поддержка экономики со стороны бюджета. Налоговые каникулы в этом смысле, наверное, самая оперативная из возможных мер, так как не взимать налог проще и быстрее, чем назначить и провести какие-то стимулирующие платежи в пользу компаний или их клиентов, — говорит Дмитрий Куликов. — Наш стрессовый сценарий отличается от базового большей продолжительностью эпизода активной борьбы с коронавирусом в России и мире, а также более существенным нарушением внешней торговли и (или) неадекватной поддержкой экономики и финансового сектора. В этом сценарии возможна рецессия глубиной минус два с половиной — минус четыре процента, но здесь количественные оценки уже существенно более условны, чем в базовом сценарии: слишком много неизвестных».
Если руководствоваться текстом с сайта ЦБ, то мера по отсрочке налоговых платежей авиаперевозчиков и туркомпаний может быть применена и к другим отраслям, полагает г-н Куликов, речь идет о других пассажирских перевозках, гостиницах, кафе, ресторанах, стадионах, кино, других спортивных и развлекательных объектах. «На основании налоговой статистики за прошлый год мы оцениваем, что за второй квартал на эти отрасли суммарно приходится около 100 миллиардов рублей начислений платежей в консолидированный бюджет. За первое полугодие суммарно около 150 миллиардов рублей. Так как речь идет об отсрочке, судя по всему, эти или меньшие суммы (если список отраслей не расширят) стоит считать выпадающими доходами бюджета на 2020 год — это бюджетный стимул, но достаточно скромный по мировым меркам, — считает эксперт АКРА. — Надо понимать, что мы наблюдаем не столько поддержку текущего производства в этих отраслях (ведь сжимаются они под действием общественно необходимых карантинных мер), сколько поддержку их финансового состояния. Это необходимо, чтобы, как только карантинные меры будут признаны избыточными, отрасли максимально быстро восстановили объемы предоставления услуг и производства товаров. Скорость этого восстановления и будет мерилом успешности поддержки. Если карантин в России все же примет широкий характер с остановкой не только общественных мероприятий, но и производств и перевозок, как это было в Китае, от правительства в итоге потребуются широкие меры поддержки спроса, потому что выпадения доходов населения в таком случае будут существенно более мощными и спрос сам быстро не восстановится».
Поддержат только бедных
«Трудно сказать, что для российской экономики хуже — коронавирус и карантин или шоковые цены на нефть, — рассуждает Дмитрий Белоусов, руководитель направления ЦМАКП. — Самое главное, что мы не знаем, насколько долго это продлится. Возможно, это новая среднесрочная реальность. В любом случае с 25 долларов за баррель нефть, скорее всего, отскочит, но к какой отметке — предсказать невозможно, и что это будет снова 65 долларов — весьма и весьма сомнительно. Если мы находимся в начале циклического кризиса (что тоже не вполне ясно), то в текущей ситуации мы можем зависнуть на полтора, а то и на два года. Плюс актуальными остаются задачи, поставленные президентом: создание новых отраслей и борьба с бедностью, и эти задачи сдерживают возможности правительства оперативно реагировать на текущие проблемы».
Если в других странах правительства сразу объявили о возможном снижении экономики и мерах поддержки, то наш кабмин по поводу перспектив экономики хранит молчание, зато министр финансов Антон Силуанов уже предупредил о дефиците бюджета. Это заставляет предположить, что никаких серьезных вливаний в экономику никто делать не собирается, да и по налогам речь идет лишь об отсрочке, что в условиях падения спроса означает лишь отсрочку гибели. Что же касается мер поддержки на 300 миллиардов, то среди них есть госгарантии, что вообще, по сути, не предполагает вливаний живых денег.
Вопрос, почему же мы не хотим по-настоящему поддержать бизнес, остается главным в современной экономической политике. Одним из объяснений может служить недостаточно сильные финансовые связей между нашими экономическими агентами. Например, муниципальный, корпоративный и государственный долг в США в совокупности составляет 200% ВВП, тогда как у нас он недотягивает и до 60%. Если вспомнить, что в значительной своей части долги — это ценные бумаги, облигации, векселя или закладные, лежащие на балансах банков и отчасти находящиеся во владении граждан, то становится понятно, что благодаря объему долгов в США государство и бизнес теснейшим образом связаны между собой и любая проблема в финансовом секторе серьезнейшим образом может сказаться на всей экономике. Плюс реальным весом там обладают крупные частные фонды, аккумулирующие акции и облигации. У нас же ситуация зеркальная: реальным весом у нас обладает государство — через крупнейшие госбанки, держащие на балансах кредиты, по которым заложена примерно половина экономики. Госсектор будет спасен при любых условиях, а остальной бизнес будет выкарабкиваться сам.
«Главный вопрос не в том, может или не может российское правительство позволить себе меры поддержки в таком же масштабе, в котором их сейчас принимают Китай или США, — говорит экономист Михаил Хромов. — Безусловно, возможность выделить больше, чем заявленные 300 миллиардов рублей, есть. Вопрос в том, готово ли правительство в крупных объемах поддерживать малый бизнес и граждан, хотят ли руководители страны в данный момент оставить себе пространство для маневра на случай, если текущая ситуация затянется. Сейчас нет устойчивого консенсуса по поводу того, как будут развиваться события, какой будет цена на нефть в среднем по году, — а без этого невозможно вносить изменения в бюджет. Из очевидных мер — можно было бы напрямую поддержать социально незащищенные слои населения, например провести единовременные выплаты пенсионерам, это был бы знаковый шаг, и он не потребовал бы больших расходов. Возможно, с учетом того, что первым вице-премьером теперь стал Андрей Белоусов, можно ждать поддержки реального сектора. Но возможно ли это будет сделать, не допуская значительного бюджетного дефицита, пока не ясно. А в последнее время любые антикризисные меры применялись с оглядкой на состояние государственных финансов».
Дмитрий Белоусов также уверен, что все силы будут брошены на борьбу с бедностью, и если мы и увидим дополнительные меры поддержки, то это будет индексация выплат наиболее бедным слоям. «За последние годы запас благосостояния населения подъеден, уровень бедности удалось только стабилизировать, даже несмотря на финансовую поддержку бюджетного сектора, — напоминает он. — Именно поэтому борьба с бедностью станет приоритетом: мы просто не можем допустить еще более существенную просадку благосостояния. На втором месте поддержка наиболее пострадавшего бизнеса и модернизация. Кто за это заплатит? К примеру, нет сомнений в том, что есть резервы для повышения эффективности госмонополий, есть и механизм изъятия сэкономленных ими средств — через дивиденды и ограничение роста тарифов».
Немедленные вливания
Что действительно могло бы поддержать экономику от сползания в минус, так это немедленная широкомасштабная поддержка живыми деньгами. Речь идет не о раздаче денег, как в США, а о сохранении компаний работоспособными и платежеспособными. Такие меры потребуют по итогам года закрытия бюджетного дефицита, но зато создадут здоровую базу для дальнейшего экономического роста. Это должны быть льготные кредиты для широкого ряда отраслей, причем не на бумаге, когда льготный кредит вроде есть, но условия сконструированы так, что получить его невозможно, а действительно субсидирование ставок. И, разумеется, снижение ставок страховых взносов вкупе с налоговыми послаблениями.
«Набор мер в 2009 году был адекватным и понятным: льготное кредитование, реструктуризация долгов, государственные закупки продукции, — напоминает заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Александр Широв. — Проводимые тогда меры хотя и были ограниченными, но позволили избежать негативных последствий разрастания кризиса в корпоративном сегменте российской экономики. Прежде всего нужно отметить мероприятия по кредитованию тех компаний, который имели высокий уровень валютной задолженности, расширение инструментов госгарантий по кредитам, а также решения, связанные со стимулированием спроса государства (на автомобильную и коммунальную технику, закупку жилья для военнослужащих) и населения (субсидирование ставок по кредитам на покупку автомобилей). Сейчас эти меры тоже могут дать эффект. Проблема в том, что мы имеем дело с новой формой кризиса, при которой ограничивается производственная деятельность компаний и меняются параметры занятости населения. В этих условиях на первое место должны выходить меры, связанные с поддержкой населения. Если граждане, работающие в бюджетном секторе и в крупных компаниях, будут, вне всякого сомнения, исправно получать зарплату даже в условиях временного простоя, то в отношении занятых в мелком и среднем бизнесе такой уверенности нет. Для таких граждан нужны меры поддержки, тем более что это те, кто имеет зарплату на уровне медианных уровней или ниже. По сути, этим людям нужно платить пособия по безработице в увеличенном размере. Смогут ли с этим справиться социальные службы, тем более в удаленном режиме, — большой вопрос».
По расчетам ИНП РАН, мы вполне могли бы решиться на финансирование мер поддержки, в том числе за счет бюджетного дефицита. «Девальвация курса рубля в значительной степени сбалансирует бюджет. По нашим предварительным оценкам (в сценарии нефть 35, курс 75, инфляция 6%), дефицит федерального бюджета в 2020 году может сложиться в размере 2,2 триллиона рублей, или 2,1 процента ВВП, — говорит Александр Широв. — В секвестр бюджета я не верю. В текущей ситуации наиболее вероятным будет сценарий перераспределения расходов на социальную сферу за счет откладывания долгосрочных инвестиций инфраструктурного характера». То есть, если перестать бояться локального дефицита бюджета в районе двух-трех процентов ВВП, то вполне можно расширить поддержку бизнеса в разы. Однако это маловероятно. «Если на налоговые меры крайне неохотно шли в условиях относительно стабильной ситуации, то сейчас это еще менее вероятно, — говорит г-н Широв. — В текущей логике Минфина проще собрать налоги и “правильно” их перераспределить. Это такое традиционное неверие в рациональность действий бизнеса и населения. Такая позиция сильно ограничивает маневр в критических ситуациях».
В подготовке материала принимали участие Алексей Долженков и Александр Ивантер
