Индустриальный уклад первой половины прошлого века базировался на угле. Без достаточного количества угля и кокса невозможно было наладить массовый выпуск чугуна и стали, а это станки, машины, танки, орудия, снаряды и автоматы. Уголь доминировал в качестве энергоносителя, топлива на железнодорожном транспорте, гражданских и военных морских судах. С тех пор и до сегодняшнего дня уголь прочно остается для нашей страны одним из трех важнейших энергоносителей.
Совершенный в годы индустриализации скачок в разработке угольной базы СССР стал фундаментом для развития промышленности и последующего перевода ее на военные рельсы. Даже оккупация Донбасса не смогла уничтожить отрасль. За тяжелейшие годы войны эстафету подхватили новые угольные бассейны — Кузбасс и Караганда.
Закаленный в шахтах характер пригодился на фронте. «Шахтерские» части наводили ужас на вермахт, а давать на-гора уголь вместо ушедших на фронт мужчин стали их жены и дочери.
Топливо индустриализации
Минуло более века с тех пор, как рудознатец Григорий Капустин открыл «горюч-камень» на реке Кундрючья (приток Дона), а Петр Великий, по легенде, произнес знаменитую фразу «Сей минерал не нам, так потомкам нашим зело полезен будет», прежде чем в России началась промышленная добыча угля. В 1809 году войсковой старшина Федор Попов на собственной земле (ныне район города Шахты Ростовской области) построил первую отечественную индустриальную шахту с вертикальным стволом колодезного типа, глубиной 25 метров и с ручным подъемом-воротом. Первыми профессиональным шахтерами стали 14 крепостных душ.
Резкий подъем угледобычи в Донбассе, названный «каменноугольной лихорадкой», произошел в 1860–1870-е годы. К 1913 году число шахт в Донбассе, на который приходилось три четверти добычи Российской империи, выросло до 1200. Всего в стране к началу Первой мировой войны добывалось 36 млн тонн угля — заметно меньше, чем во Франции (41 млн) и Австро-Венгрии (54 млн), не говоря уже о далеко вырвавшихся вперед Германии (277 млн), Англии (292 млн) и США (517 млн тонн).
Опыт Первой мировой и Гражданской войны показал, что уголь является стратегическим минералом, без которого невозможно нормальное функционирование транспорта, металлургической, химической, фармацевтической, нефтеперерабатывающей, пищевой промышленности. А стало быть, не только невозможна военная победа, но и существование самого государства под вопросом. Ленин называл уголь «настоящим хлебом промышленности».
Большевики сделали все, чтобы реанимировать работоспособность угольных рудников. Своих средств на это у советской власти не было, зато появился хороший рычаг в виде нэпа. Одним из условий новой экономической политики советского правительства по инициативе наркома внешней торговли Леонида Красина стало заключение концессионных договоров с иностранными компаниями для привлечения в отрасль зарубежного капитала. Всего в годы нэпа в горнодобывающей промышленности было заключено свыше 50 концессионных договоров. СССР закупил 300 иностранных врубовых машин, первые отбойные молотки.
С начала 1920-х в СССР началась реализация масштабного плана электрификации ГОЭЛРО, для чего требовалась львиная доля добытого угля. Только в Донбассе вступили в строй 56 новых шахт. К 1940 году в СССР были запущены 285 угольных предприятий. Добыча выросла до 165,9 млн тонн, из которых 35,6 млн — энергетический антрацит.
В годы форсированной индустриализации создается фундамент горного машиностроения. Разрабатываются первые отечественные проходческие и очистные угольные комбайны. В шахты начинают поступать врубовые машины, бурильные и отбойные молотки, погрузочные машины собственного производства.
Темпы производства энергетического угля в ходе индустриализации стимулировали взрывной рост строительства мощностей по выплавке стали и чугуна. Если в 1928 году их производство составляло соответственно 4,8 и 3,3 млн тонн, то в 1940 году оно выросло в несколько раз — до 18,3 и 14,9 млн тонн. Значительная часть этой продукции шла на нужды обороны. Страна готовилась к большой войне.
Секрет Алексея Стаханова
В середине 1930-х годов именно с шахт Донбасса стартовало всесоюзное движение ударников труда — стахановское движение. В ночную смену с 30 на 31 августа 1935 года забойщик шахты «Центральная-Ирмино» (территория нынешней Луганской области) Алексей Стаханов, вооруженный отбойным молотком марки СМ-5 ленинградского завода «Пневматик», добыл 102 тонны угля, что превысило среднесуточную норму выработки в 14,5 раза и стало мировым рекордом.
Никакой сверхъестественной хитрости парень не придумал. Забойщику с тяжелым отбойным молотком (до 10 килограммов в зависимости от модели) полагался один крепильщик свода. Одновременно долбить пласт, «сидеть на лопате» и крепить бревнами свод невозможно — приходится отвлекаться и отдыхать от тяжелого труда (старая шахтерская шутка: «устал на лопате — отдохни на молотке»). Стаханову же помогали сразу двое крепежников, еще два рабочих отвозили добытый уголь. Фактически трудилась бригада, но слаженно и умело.
Опыт грамотной организации труда был растиражирован в других отраслях, в движение вовлекались тысячи передовиков по всей стране. Не в последнюю очередь благодаря человеческому энтузиазму угледобыча в стране с 1932 по 1937 год удвоилась — с 64,3 до 127,9 млн тонн.
На базе второй по мощности «кузбасской кочегарки» в ходе первых пятилеток возник Урало-Кузнецкий угольно-металлургический, машиностроительный и энергетический комплекс. Рудники Западной Сибири были экономически выгоднее за счет неглубокого залегания пластов, из-за чего в Кузбассе закладывались более дешевые открытые разрезы. С 1933 по 1938 год в Прокопьевском, Ленинском, Кемеровском, Киселевском и Осинниковском районах было сдано в эксплуатацию 48 крупных шахт совокупной мощностью добычи 35 млн тонн в год.
Третьей угольной базой СССР стал Карагандинский бассейн, располагавший большими запасами ценных коксующихся и энергетических углей. К 1940 году здесь работало 25 шахт, ежегодно выдававших на-гора свыше шести миллионов тонн угля.
В 1940 году СССР почти догнал Германию (в границах 1937 года) по добыче угля: с учетом бурого угля в пересчете на каменный соответствующие показатели составили 166 против 171 млн тонн. Однако учитывая потенциал захваченных гитлеровцами Чехословакии, Австрии и польской Верхней Силезии, ресурсная обеспеченность противника по углю накануне Великой Отечественной войны была значительно выше и частично компенсировала острый дефицит нефти.
В конце 1930-х Германия получала 30% жидких моторных топлив за счет переработки каменного угля. Эту технологию изобрели в Германии еще в начале ХХ века. В процессе каталитической гидрогенизации (сжижения) измельченного бурого угля с катализатором в виде отходов бокситного производства его обрабатывают водородом под высоким давлением (250–300 атмосфер) и при высокой температуре (400–600 градусов). Образуется масло, которое разделяют на бензин и угольную смолу.
В начале войны в Германии работало полтора десятка заводов по производству синтетического топлива, которые выпускали более четырех миллионов тонн бензина в год. В условиях дефицита нефти и постоянных бомбардировок румынских нефтепромыслов союзниками «угольное» горючее было жизненно важным для вермахта.
Схватка за ресурсы
Немецкий план «Барбаросса» ставил целью летней кампании 1941 года для группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала Герда фон Рундштедта захват индустриального сердца страны — Донбасса. Таким образом СССР сразу же отрезался и от украинской пшеницы, и от донбасских угля и стали.
После окружения и гибели в сражении под Уманью в августе 1941 года двух советских армий Южного фронта войска вермахта вышли к Днепру на границы Донбассо-Криворожского индустриального района. Встал вопрос об организации эвакуации ключевых предприятий на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию. Только из Ворошиловградской области с сентября по декабрь 1941 года было эвакуировано 150 промышленных предприятий союзного, республиканского и местного значения.
При этом многие горняки из шахт региона были мобилизованы на фронт. Восемнадцатого августа 1941 года вышло постановление Государственного комитета обороны о призыве 40 тысяч шахтеров Донбасса и укомплектовании ими четырех стрелковых дивизий. Донбассцы держали оборону от побережья Азовского моря до Северского Донца, противостоя 4-й немецкой горнострелковой дивизии генерал-лейтенанта Карла Эгльзера и итальянской 3-й кавалерийской дивизии бригадного генерала Марио Мараццани.
Работавшим в экстремальных условиях с постоянным риском для жизни горнякам было не привыкать смотреть в лицо смерти. За пять дней боев шахтеры перемололи три тысячи солдат противника и в «огневом мешке» уничтожили в полном составе итальянский стрелковый полк. Сами потеряли полторы тысячи человек.
Командир 383-й стрелковой дивизии полковник Константин Провалов делился воспоминаниями: «“умай, комдив, думай, — словно подслушав мои мысли сказал Жуков. — Все зависит от тебя. Шахтерскому твоему войску нет цены. Крепко немца бьют. Так и доложу командующему. Только убери, пожалуйста, гражданских с поля боя”.
Действительно, на передовой то и дело мелькали женские косынки. Приказал командиров полков всех горнячек, оказавшихся в окопах, немедленно направить на мой наблюдательный пункт. Кое-как удалось убрать из боевых порядков около тридцати женщин. Они собрались на НП и устроили форменный бунт. Мол, что это за порядки такие, что нельзя уже и раненых перевязывать…Кое-как урезонили их, но было больно смотреть, как, обливаясь слезами, женщины побрели в тыл, неистощимые в своих чувствах любви и ненависти».
Кроме этих сорока тысяч горняками комплектовали 56-ю армию, формируемую в Ростове-на-Дону, 31-ю стрелковую дивизию в Белой Калитве, 69 донских истребительных батальонов и части ополченцев обоего пола из шахтерских Красного Сулина, Шахт, Зверево, остановившие Рундштедта осенью 1941 года под Ростовом и на Среднем Дону.
В состав Южного фронта вошла 8-я саперная армия, составленная из горняков, металлургов и машиностроителей Сталинской, Ворошиловградской и Ростовской областей. Ею командовал бригинженер Дмитрий Оника, заместитель наркома угольной промышленности, а его заместителем по тылу был знаменитый шахтер-рекордсмен (в феврале 1936 года добыл за смену 607 тонн угля, впятеро перекрыв показатель Стаханова) Никита Изотов.
В Новосибирской области (куда входила будущая Кемеровская) из кузбасских шахтеров были сформированы 376-я и 150-я стрелковые дивизии, дошедшие до Берлина. Еще три дивизии (72-я, 310-я и 387-я стрелковые) были укомплектованы в Карагандинской области.
Таким образом, только в двух главных угольных бассейнах страны и только в 1941 году стратегическая отрасль лишилась сразу 60–65 тысяч профессиональных работников. Не от хорошей жизни, конечно. От военной необходимости из-за больших людских потерь первых месяцев войны и потери значительной территории европейской части СССР.
Хуже того, к концу 1941 года страна лишилась основных добывающих мощностей Донбасса и Мосбасса (63% всей угольной промышленности). Добыча угля в 1941 году составила 41,3% от «мирных» показателей 1940 года (166 млн тонн), в 1942-м — 40,2%. Однако уже в следующем году пошел рост добычи, а в победном 1945-м отрасль дала свыше 80% довоенного выпуска.
Похожую динамику показал и выпуск стали. В 1942 году он сократился более чем вдвое к 1940 году (8,1 млн против 18,3 млн тонн), но уже в 1944 году вырос до 10,9 млн тонн.
Перелом ситуации падения производства и наращивания мощностей с 1943 года связаны не только с эвакуацией и восстановлением индустрии в восточных регионах СССР, но и с переброской туда имеющих бронь от призыва квалифицированных рабочих из западных областей страны. Так, из Ростовской области еще в 1941 году было эвакуировано свыше 40 тыс. горняков и ИТР, 994 вагона горношахтного оборудования.
В Карагандинскую область были эвакуированы порядка 35 тыс. рабочих, оборудование Ворошиловградского завода угольного машиностроения имени А. Я. Пархоменко, на базе которого появился завод горного оборудования. Здесь же обосновались Московский и Днепропетровский горные институты, Всесоюзный угольный институт.
Свою лепту в наращивание угледобычи внесли горняки Печорского бассейна, Восточной Сибири, Дальнего Востока. Размещение эвакуированных предприятий на Урале, в Средней Азии и Западной Сибири в непосредственной близости от источников сырья значительно сократило время на поставку угля и восстановление работоспособности оборонных заводов.
Уголь и сталь Кузбасса — фронту
Центр отечественной угледобычи сместился в Кузбасс, где теперь добывали более четверти общесоюзного производства сырья. В 1943 году здесь выдали на-гора 25 млн тонн угля, из которых 9,5 млн тонн коксующегося. Последний был особенно важен в качестве сырья для сталелитейной промышленности.
На Кузнецком металлургическом комбинате была освоена выплавка броневой стали в большегрузных мартеновских печах, а на рельсобалочном стане прокатывались броневые полосы толщиной 45 мм. За годы войны на комбинате было освоен выпуск 70 новых марок стали. И это при остром дефиците кадров. На производство шли подростки и женщины. Работали по двенадцать часов без выходных, ночевали в цехах — добираться домой не было сил. В каждом цехе КМК был штатный гармонист — во время короткого перерыва на обед люди пели, плакали и снова шли работать.
На шахты Кузбасса были мобилизованы все, кто мог держать в руках кайло: ветераны, женщины, подростки. Местные умельцы на шахте имени Ворошилова наладили ремонт и реанимацию давно вышедших из строя пневматических отбойных молотков, электровозов.
Однако поставки добытого угля потребителям сдерживались отсутствием порожняка, который в первую очередь использовали для нужд фронта. Проблему наркому угольной промышленности Василию Вахрушеву приходилось решать на уровне Государственного комитета обороны.
Всего за годы войны на востоке страны было введено в действие десять доменных печей, 32 мартеновские и 16 электросталеплавильных печей, два конвертера, 15 прокатных станов, 13 коксовых батарей. Всего с 1940 по 1945 год на востоке производство кокса выросло с 5,2 до 10,5 млн тонн, железной руды — с 8,6 до 11,1 млн тонн, чугуна — с 4,2 до 6,7 млн тонн, стали — с 6,8 до 9,8 млн тонн, проката — с 4,8 до 6,9 млн тонн.
Несостоявшийся «Восточный Рур»
Оккупированные в 1941 году Мосбасс и Донбасс немцы планировали превратить в своеобразный «Восточный Рур», обеспечивавший сырьем транспортное сообщение воюющего вермахта и его тыловые заводы. Однако это было непросто. Наиболее крупные и перспективные угольные предприятия были взорваны или затоплены нашими бойцами перед отступлением, их техническая документация была уничтожена или спрятана, профессионалы эвакуированы.
Немцы планировали довести добычу угля в Донбассе до 300 тыс. тонн в месяц. Однако по факту это количество никогда не превышало 62 тыс. тонн. Более того, донбасский уголь по своим техническим характеристикам сильно отличался от рурского или силезского. Европейские паровозы не «переваривали» его — быстро зашлаковывались топки. Для снабжения паровозов вермахта пришлось до конца августа 1943 года завезти на оккупированные советские территории более 17 млн тонн угля из Силезии.
А на так и не восстановленных шахтах Сталинской, Ворошиловградской и Ростовской областей устраивались показательные казни советских граждан. В городе Шахты в шурф шахты имени Красина были сброшены (порой живьем) свыше трех с половиной тысяч человек. У юзовской шахты 4–4-бис «Калиновка» сначала устроили концлагерь, а затем и братскую могилу для нескольких тысяч жителей Сталино. Злодеяния творились и в шахтах городов Краснодон и Ровеньки, где казнили молодогвардейцев.
Подвиг шахтерских мадонн
Ликвидация последствий оккупации в условиях продолжающейся тяжелейшей войны уже само по себе подвиг. В родные шахты донбасские горняки спустились уже на следующий день после освобождения. Откачка воды, проветривание, монтаж клетей, подъемников, скипов, подъездных путей шли параллельно. Донбасс возрождался на глазах. Уже до конца года его предприятия сумели добыть четыре миллиона тонн столь необходимого угля. Через год эта цифра упятерилась (21 млн тонн), в год Победы составила 38 млн тонн.
Место ушедших на фронт мужей и отцов все чаще занимали женщины. Сначала на наземных работах, а потом и в шахтах. В кузбасском тресте «Сталинуголь» 1280 женщин работали машинистами электровозов, мотористами, электрослесарями. На шахтах Прокопьевского рудника 95% всех запальщиков составляли женщины.
На 39 шахтах Карагандинского угольного бассейна из 43 тыс. горняков более 12 тыс. составляли женщины, более половины из них работали под землей.
С 1943 по 1947 год на подземных работах в шахтах Донбасса работало до 86% женщин (до 250 тыс. человек). В 1940 году донбасские шахтеры-мужчины выдали на-гора 76,2 млн тонн угля. Через десять лет шахтеры-женщины — 78 млн тонн.
Восемнадцатилетняя Маша Гришутина из Горловки заявила перед спуском в шахту: «Сил не пожалею для разгрома фашистских гадов. Я буду бить по этой сволочи из угольного забоя!» Лупанула так, что за смену перевыполнила план на 1150%, нарубив вагон угля — 40,6 тонны. Эхом ей ответили горняки-артиллеристы, прикрепившие фото шахтерской мадонны на орудие и лупанувшие в унисон последними залпами по рейхстагу.
Благодаря «девушке с кайлом» довоенный уровень добычи в СССР был превышен уже в 1947 году. В этом же году правительство решило учредить второй в стране профессиональный праздник — День шахтера. Для жителей угольных регионов страны он и сегодня созвучен Дню Победы.
