В США три недели не утихают уличные протесты. Сто сорок городов охвачены массовыми демонстрациями. Нью-Йорк покрыт баррикадами. Весь мир следит за тем, как жители Вашингтона, Лос-Анджелеса, Чикаго, Бостона и других городов сражаются с полицией, жгут машины, банки и дорогие бутики. Как пишет The Washington Post, протесты против расизма распространяются по всей стране, в том числе в небольших, обычно консервативных городах. Люди выходят на улицы с лозунгами Black lives matter в городах с традиционно консервативным белым населением, таких как Карлайл или Медвилль. Американский протест, начавшийся как бунт против расизма и полицейского насилия, быстро приобрел широкую общественную поддержку. Опрос, проведенный Rasmussen Reports, показал, что 62% опрошенных поддерживают протестующих.
Американцы, кажется, перехватили эстафетную палочку от французских «желтых жилетов», но лишь затем, чтобы передать ее другим соседям по планете. Акции в поддержку американских протестов распространяются по всему миру. Третьего июня в Лондоне тысячи людей собрались под транспарантами Black lives matter, требуя публичного расследования избыточной смертности от COVID-19 среди национальных меньшинств в Великобритании. Несмотря на запрет на проведение массовых мероприятий, прошли демонстрации в Париже. В Берлине состоялся митинг около здания посольства США. В это же время президент Дональд Трамп в своем твиттере назвал антифашистов, присоединившихся к акциям протеста, террористами и пригрозил возможностью ввести войска в бунтующие города. В 21 штат была введена Национальная гвардия и объявлен комендантский час.
Между расой и классом. Социальные причины кризиса
СМИ обычно рассматривают происходящее в контексте расовых проблем Америки. Убийства афроамериканцев и раньше вызывали протесты в США. В августе 2014 года произошли волнения в городе Фергусоне. В апреле 2015-го беспорядки охватили Балтимор. В обоих случаях поводом стали убийства чернокожих полицейскими. Но тогда протесты и близко не достигали сегодняшних масштабов. В нынешних демонстрациях участвуют представители всех национальных общин страны, а за антирасистскими лозунгами невооруженным глазом видны более широкие социальные проблемы, касающиеся не только обитателей негритянских гетто. Как верно заметил Владимир Путин, комментируя создавшуюся в США ситуацию, «то, что произошло, — это проявление каких-то глубинных, внутренних кризисов».
Спусковым крючком политического кризиса стала пандемия COVID-19 и ее социальные последствия.
Пандемия сделала очевидным кризис в социальной сфере, в первую очередь в здравоохранении. Неравенство в доступе к медицинской помощи привело к огромным жертвам. Количество погибших от коронавируса в США уже на три тысячи превысило потери страны в Первой мировой войне. И эти потери повторяют формы пирамиды социального неравенства. Прежде всего болезнь ударила по самым бедным, среди которых непропорционально много цветных, что и придает выступлениям расовый оттенок.
Во многих бедных районах из-за сокращения количества больниц у людей просто не было возможности обратиться за медицинской помощью или пройти диагностику. Не у всех есть медицинская страховка, но даже ее обладатели часто не могут покрыть все расходы на лечение. В результате многие болезни остаются невылеченными и переходят в хроническую стадию. Во время пандемии это привело к тяжелому протеканию коронавирусной инфекции и высокому проценту летальных исходов среди бедных, в первую очередь, среди афроамериканцев. Губернатор Луизианы Джон Белл Эдвардс заявил, что из 512 случаев смерти от коронавируса в его штате более 70% приходится на афроамериканских пациентов, хотя чернокожие составляют всего 32% населения штата.
В апреле уровень безработицы в США вырос до 14,7% с февральских 3,5%. Это стало худшим показателем со времен Великой депрессии. А когда к началу лета безработица и вовсе достигла беспрецедентного уровня 23,9%, то по всей стране стали полыхать полицейские участки и магазины брендовой одежды. Сейчас общее число безработных в США составляет более 40 млн человек и продолжает расти.
Как и в других странах, разные социальные группы пострадали от карантина в разной степени. Если многие представители среднего класса относительно безболезненно перешли на дистанционную работу, то миллионы бедняков оказались на краю пропасти. Статистика свидетельствует, что пособие 600 долларов в неделю, которое будут получать безработные, для 68% из них превысит потерянные ими заработки. Это свидетельствует не столько о щедрости системы социальной защиты, сколько о том, что безработица ударила по самым бедным. Период выплат пособия по безработице в США короткий. И те, кто пришел на биржу труда в марте, уже в сентябре останутся без средств к существованию. А рынок труда пока не думает восстанавливаться.
Неравенство и социальная напряженность отражаются и в бюджетной политике властей, которые все больше ресурсов тратят на репрессивный аппарат — совсем как это происходит и по нашу сторону Атлантики. Волну возмущения, например, вызвала публикация городского бюджета Лос-Анджелеса. Мэр этого города Эрик Гарсетти предложил увеличить финансирование полиции, выделив ей треть (1,8 млрд) из 5,4 млрд долларов городской казны. Статья о расходах на полицию оказалась самой большой в бюджете.
Программа протеста
Восьмого июня в Сиэтле была провозглашена «Автономная зона Капитолийского холма» (CHAZ). Вечером 9 июня несколько сотен демонстрантов во главе с членом городского совета и радикальной социалисткой Кшамой Савант заняли мэрию. Протестующие вошли в здание с лозунгами «Чья это мэрия? Это наша мэрия!». Шесть кварталов города оказались отделены баррикадами, а полиция покинула захваченную восставшими зону. На территории CHAZ раздают бесплатную еду, художники рисуют граффити, проходят концерты, организованы уличные просмотры фильмов, ведутся политические дискуссии. Но все не исчерпывается атмосферой хэппенинга. В CHAZ созданы вооруженные отряды самообороны, которые поддерживают общественный порядок и готовятся отразить возможное наступление полиции. Впервые за десятилетия на территории страны первого мира фактически провозглашена революционная коммуна.
Десятого июня активисты CHAZ опубликовали свою программу из 30 пунктов. «Признавая заслуги людей, которые освободили Капитолий, этот список требований не является ни кратким, ни упрощенным. И это не просто просьба положить конец полицейскому насилию», — гласит преамбула. Требования касаются правосудия, здравоохранения, экономики и образования. Социальная повестка коммуны на Капитолийском холме довольно радикальная. Через тридцать лет после краха СССР они провозглашают жилье правом человека и требуют остановить джентрификацию города, введя общественный контроль за арендной платой, а также запретить все выселения. Их программа повторяет контуры социал-демократического консенсуса европейских левых 1960–1970-х, включая всеобщее бесплатное здравоохранение и образование и основной набор социальных гарантий.
Политическая часть сиэтлской программы несколько менее конкретна. Она начинается с революционного требования полного расформирования полиции. «Полиция Сиэтла не подлежит реформированию». Не вполне ясно, как после этого должен обеспечиваться общественный порядок в городе, но именно это требование завоевало невиданную популярность и распространилось по всей стране.
Кшама Савант сформулировала основное направление необходимых, с точки зрения коммунаров, политических преобразований: «Речь идет о создании такого политического представительства, которое вносит в политику голос простых людей, голос народа». Видимо, знаменитая американская демократия в ее нынешнем виде воспринимается протестующими как неподконтрольная народу власть элиты.
Чем отличается 2020-й от 1968-го
В 2016 году Дональд Трамп победил на выборах, апеллируя к глухому недовольству американцев всевластием политического истеблишмента, обещая расчистить «вашингтонское болото». Но теперь он сам – президент этого болота. А демонстранты по всей стране противостоят не только ему персонально, но и всей политической верхушке. Среди этих демонстрантов далеко не только «культурные левые», хиппи, меньшинства и субкультурная молодежь. К ним присоединяется и рабочий класс, пресловутые реднеки, которых российские СМИ чуть ли не поголовно записывают в сторонники Трампа. Кларенс Томас, организатор забастовки профсоюза докеров, проведенной в поддержку протестов, говорит: «Борьба с полицейским насилием — классовый вопрос. Давайте не будем забывать, что большинство чернокожих и подавляющее большинство жертв полицейского насилия — это рабочий класс».
Столкнувшись с массовыми протестами, Трамп предпочел не искать компромиссов, а решил играть на обострение. Он не скупится на хлесткие и злые эпитеты для демонстрантов и угрожает использовать армию для наведения «порядка». У него перед глазами есть пример, когда именно такая линия обеспечила победу на выборах. Это кампания Ричарда Никсона в 1968 году. Она тоже проходила под аккомпанемент беспрецедентных протестов и беспорядков. Никсон, как и Трамп сегодня, выступал под лозунгами водворения «закона и порядка», используя страх консервативных американцев перед слишком быстрыми переменами, радикализмом молодежи и притязаниями расовых меньшинств. И победил.
Но за истекшие полвека удельный вес белого населения «одноэтажной Америки», составляющей ядро консервативного электората, заметно снизился. А главное, она гораздо хуже себя чувствует. В 1960-е американский рабочий класс находился на пике своего успеха, а его доходы быстро росли на протяжении тридцати лет. Набирал силу растущий средний класс, период наивысшего расцвета которого был еще впереди. А все это вместе создавало почву для консервативных настроений: от добра добра не ищут.
Сегодня все изменилось. С начала 1970-х доходы рабочего класса в США не растут. Средний класс сокращается. В США, как и по всему миру, растет спрос на перемены. Все большая часть молодых американцев испытывает разочарование в социальном устройстве своей страны. Впервые за столетие симпатии к социалистической идеологии вырвались из маргинального гетто и становятся фактором в политической борьбе. Сторонников «закона и порядка» в этих условиях не так много, и их энтузиазма может не хватить на победу. Уже сейчас на митингах в поддержку действующего президента пугающе много пустых мест. В условиях, когда собственная мобилизация дает сбой, остается только искать заговор за мобилизацией противников.
Телеканал Fox News и другие близкие к республиканцам СМИ утверждают, что за протестами стоят воротилы Демократической партии, мечтающие свергнуть президента Трампа руками уличных погромщиков (а за ними это повторяют консервативные СМИ в России и по всему миру). Но гнев протестующих часто направлен как раз против верхушки демократов. В Сиэтле они требуют отставки мэра Дженни Дуркан, а в Миннеаполисе они освистали и прогнали с площади поддерживаемого демократами мэра Джейкоба Фрея.
«Возможно, сейчас в США нет революции, но мы, безусловно, живем в революционные времена», — пишет The Аtlantic. А известная правозащитница и большой друг советского народа Анджела Дэвис не стесняется и называет происходящее революционным восстанием. Эта революционная риторика отражает взгляды и устремления радикального крыла протестного движения. Но такой подход нельзя считать маргинальным. Политическую революцию в качестве своей цели открыто провозгласил Берни Сандерс. И это принесло ему горячую поддержку миллионов американцев. Революция — это пароль борьбы со всем правящим классом, а не с одной из его фракций на стороне другой. И именно это становится главным содержанием момента.
Новое большинство, или как смешались майдан с антимайданом
Один из самых поразительных эффектов американских протестов обнаружился там, где его никто не ждал. Неожиданное единодушие проявили российские политики и интеллектуалы, казавшиеся абсолютно непримиримыми.
Оппозиционная журналистка Юлия Латынина в статье о протестах в США пишет: «Какие ж, батенька, протесты? Это погромы и грабежи. Грабят, как в России пьяная матросня в 1917-м». «Трамп пообещал объявить “антифа” террористической организацией. На 20 лет позже, чем следовало, но лучше поздно, чем никогда», — вторит ей в твиттере либертарианец и организатор антипутинских демонстраций Михаил Светов. А лоялистский телеканал «Россия 24» рассказывает о том, «как Америка превращается в Украину». «В Штатах ширится рынок услуг по организации демонстраций и даже беспорядков», — комментирует кадры из Сиэтла один из главных телепропагандистов Дмитрий Киселев. Ксения Собчак и НТВ одновременно обеспокоены украденными из разбитых магазинов дорогими кроссовками и сумочками. Когда-то атташе посольства Украины во Франции Ирэна Карпа презрительно назвала «желтые жилеты» французским антимайданом. Когда американские протесты перекинулись на Францию, консервативная пресса стала сравнивать их с майданом, хотя ядро недовольных осталось прежним. Идеологические оппозиции, казавшиеся постсоветскому истеблишменту вечными, сливаются в диалектическое единство. И только расколотая на партии «майдана» и «антимайдана» элита еще пользуется своими противоположными клише. Но лишь для того, чтобы выразить свою единодушную ненависть к новой волне протестного движения, которая распространяется сейчас из Америки.
Сегодня популярная в России шутка, что в Америке невозможен майдан, поскольку в стране нет посольства США, может получить неожиданное развитие. Разделенные культурными, расовыми границами и ценностными маркерами потоки сторонников и противников глобализации — глобального «майдана» и «антимайдана» — могут слиться, радикально изменив мировой культурно-политический ландшафт и сконструировав новое большинство, организованное вокруг противостояния правящему классу.
Именно эта угроза и вызвала трогательное единство российских либералов и охранителей, единодушно призывающих кары на головы американских протестующих. Потому что новое большинство станет основным содержанием экспорта новой американской революции. Его отражение в зареве горящих баррикад мы сможем увидеть в витринах дорогих бутиков и в окнах полицейских отделений по всему миру.
