Дональд Трамп, выдвинутый на минувшей неделе на Нобелевскую премию мира, аккурат под это событие достиг очередной «исторической сделки». На этот раз в фокусе американского дипломатического миролюбия оказались Сербия и Косово, уже более двух десятилетий находящиеся в состоянии «ни мира, ни войны».
Благодаря посредничеству Белого дома 4 сентября в Овальном кабинете американского лидера сербский президент Александр Вучич и премьер-министр Косово Авдулах Хоти подписали двустороннее соглашение об «экономической нормализации», которое должно стать первым этапом деэскалации взаимоотношений.
Однако уже следующий раунд примирения пошел по совершенно другому треку: через несколько дней лидеры двух стран встретились в Брюсселе, где они торжественно присягнули Евросоюзу на верность и подтвердили свое желание двигаться в логике евроинтеграции и регулировать двусторонние отношения под патронажем ЕС. Уже известна повестка следующей брюссельской встречи, которая состоится 28 сентября: создание в Косово сообщества муниципалитетов, где проживают сербы, а также разрешение взаимных финансовых и имущественных претензий.
И хотя достигнутое в Вашингтоне соглашение и заявления в ЕС на деле пока мало что означают, кроме официальной декларации о намерениях, ожидается, что курс на преодоление конфликта все заинтересованные стороны будут контролировать жестко. Очевидно и то, что в этой интенсификации процесса по урегулированию сербско-косовского вопроса сами балканские страны, скорее, разменные монеты в руках двух геополитических гигантов.
Для Трампа достигнутое соглашение — это и еще одно вложение в копилку своей предвыборной кампании, и серьезный балканский козырь, опосредованно направленный на усиление контроля над Евросоюзом. Для Европы кураторство в переговорах между Сербией и Косово — это возможность усиления присутствия НАТО в регионе, которое приведет к ослаблению позиций как Москвы, так и Вашингтона. А вот для Москвы сам факт перезапуска переговоров между Косово и Сербии — не важно, будут они проходить под контролем Брюсселя или Вашингтона, — означает только одно: предельная минимизация присутствия на территории своего традиционного влияния.
Сербо-косовское стояние
На самом деле переговоры между Белградом и Приштиной могли начаться и значительно раньше. В Сербии, где на волне цветной революции еще в 2000 году к власти пришли прозападные политические партии, линия на преодоление косовской проблемы на условиях Европы оставалась «наверху» в качестве консенсусной, а вектор на евроинтеграцию — неоспоримым.
Показательна в этом смысле судьба политических предпочтений нынешнего сербского лидера. До своего приход к власти Александр Вучич был известен как радикальный националист, занимавший в 1990-е годы пост министра информации и обороны в коалиции с режимом Слободана Милошевича. Но как только Вучич возглавил страну, он стал куда спокойнее и покладистее, переместившись в лагерь умеренных консерваторов, готовых на мирную косовскую капитуляцию.
Однако для того, чтобы начать лоббировать эту, мягко говоря, непопулярную среди сербов политическую авантюру, Вучичу, во-первых, нужно было установить полный контроль над страной, чего ему удалось достигнуть, стерилизовав политическое поле и добившись оглушительной победы для своей Сербской прогрессивной партии, которая на последних выборах получила более 60% голосов, а во-вторых, найти на внешнем контуре такую силу, которая принудила бы косовскую правящая элиту к переговорам.
Последняя, пользуясь неизменной западной поддержкой, многие годы выставляла перед Сербией как можно более жесткие и неприемлемые для нее условия. Особенно остро эта проблема проявилась после целого ряда коррупционных скандалов, на фоне которых к власти в стране пришла левонационалистическая партия «Самоопределение». Возглавляющий ее Альбину Курти прямо заявлял, что будет торпедировать любые уступки сербской стороне.
Тогда в дело ввязался Вашингтон. Сначала американцы добились отставки Курти. Затем сформировали новую, более управляемую правящую коалицию и договорились с президентом Косова Хашимом Тачи, что он лично будет курировать начало переговорного процесса.
К слову, лидер сербского осколка — давний представитель косовского истеблишмента. Он возглавил страну в 2016 году и известен не только как один из идеологов провозглашения независимости Косова в 2008 году, но и как человек, который организовывал похищения и занимался контрабандой наркотиков, человеческих органов и оружия. Положение Тачи шаткое, и на второй срок выдвигаться он не собирается, о чем недавно официально заявил. Зато собирается мирно дожить остаток своих дней, и потому в обмен на гарантии личной безопасности со стороны США готов работать так, как укажут.
Как правило, содержание переговоров и возможные уступки двух сторон в рамках установления дипломатических отношений сводились к ряду политических заявлений и незначительной коррекции сербско-косовских границ. Если оставить в стороне частности, то предполагалось, что в обмен на признание Белграда Приштина согласится на отчуждение северных территорий страны, где проживают сербы, в то время как к Косово перейдут Прешево и Буяновац. Однако подписанное в Вашингтоне соглашение внесло в этот процесс новые и неожиданные геополитические штрихи.
Одной рукой Белград, другой — Иерусалим
Администрации Трампа, которая за последние годы сумела значительно усилить американское присутствие на Балканском пространстве, подсунула Вучичу удивительное по своему содержанию соглашение. Этот документ состоит из 16 пунктов. Десять экономических, остальные — политические. Собственно, удивительное заключается в том, что помимо тех положений, которые прямо касаются Косова и Сербии, в документе есть целый ряд совершенно неожиданных отступлений, уходящих куда-то в сторону от регионального конфликта.
Так, условно первый блок положений относится к ближневосточной проблеме. Сербия должна будет перевести свое посольство из Тель-Авива в Иерусалим, в то время как Косово соглашается на установление дипотношений с Израилем. Вдобавок к этому «из уважения к США» обе страны признают «Хезболлу» террористической организацией.
Во втором блоке содержатся соглашения, направленные против двух крупнейших партнеров Белграда — Китая и России. Так, согласно документу, Сербия и Косово, с одной стороны, должны будут провести «диверсификацию источников снабжения энергоносителями», то есть снизить зависимость от российских энергоресурсов, а с другой — обязались отказаться импортировать технологии 5G «от ненадежных поставщиков», попутно уничтожив и то, что уже введено в эксплуатацию. Последнее, очевидно, очередной удар по китайской компании Huawei, которая с 2014 года занимается модернизацией сербских коммуникационных систем. Кроме того, стороны, подписавшие соглашение, будут еще и интегрироваться в американскую систему безопасности, а значит — использовать американские технологии в этой сфере.
И только в условно третьем блоке документа содержатся пункты, которые уже напрямую касаются отношений Сербии и Косово. В частности, стороны должны будут начать реализовывать совместные инфраструктурные проекты — например, запустить строительство скоростной автомагистрали Белград — Приштина и провести железную дорогу, а также договориться о совместном пользовании пограничного озера Газиводе, где располагается ГЭС, когда-то построенная сербами, — один из самых важных источников электроэнергии и воды в регионе. Все это, конечно, будет осуществляться под прямым административном и финансовым контролем США.
На политическом же уровне Косово в течение следующего года откажется добиваться членства в международных организациях, а Сербия на этот же срок прекратит убеждать другие страны не признавать Косово. Наконец, в перспективе обе страны должны будут вступить и в местный «мини-Шенген» — общее визовое пространство, которое еще год назад было задумано Сербией, Северной Македонией и Албанией.
«В целом этот договор — стопроцентный дипломатический успех Трампа, — считает Екатерина Энтина, доктор политических наук, старший научный сотрудник Института Европы РАН. — Во-первых, американскому президенту удалось включить вопрос палестино-израильских отношений в контекст налаживания отношений между Белградом и Приштиной, а значит — косвенно запустить процесс признания Иерусалима столицей Израиля в самой Европе. Во-вторых, установление контроля над озером Газиводе закрепляет роль Вашингтона в региональном энергетическом процессе, попутно подрывая российские и китайские позиции. В-третьих, это обещанные американские инвестиции — около 13 миллиардов долларов, которые, если придут, в перспективе также будут конвертированы Вашингтоном в политический капитал».
В этой ситуации Европе важно успеть перехватить политическую повестку США и обеспечить обеим странам быструю интеграцию в свое экономическое пространство, что, впрочем, для Вашингтона уже не очень важно — американцы в регионе закрепились надолго.
А вот для Москвы, многие годы придерживающейся принципов, отраженных в резолюции ООН № 1244 (в ней отмечено, что Косово хоть и автономно, но должно оставаться в составе Сербии), вашингтонская экономическая нормализация — это акт ее окончательного вытеснения из переговорного процесса и усиление опасности нового балканского напряжения. Но теперь уже не по линии Черногории, а по линии Сербии.
И в этом смысле этически сомнительный пост Марии Захаровой, за который, по словам сербского президента, пришлось извиняться Лаврову и Путину, выглядит, скорее, как жест отчаянного недовольства российского дипломатического ведомства, которое так и не смогло защитить интересы сербского народа перед лицом окончательного отторжения от Сербии ее культурно-исторической колыбели.
«Нужно понимать, что Россия за последние семь-восемь лет так и не привлекла в Сербию крупные инвестиции, — замечает Екатерина Энтина. — Все последние официальные визиты между странами экономически ничем существенным наполнены не были. Поэтому в свете новых соглашений для России возникает долгосрочная проблема утраты своей традиционной зоны влияния над балканским пространством, где проживают народы, цивилизационно, религиозно и культурно ей близкие».
