Не успел европейский рынок газа толком оправиться от шокового спада потребления в период коронавирусных карантинов, как тут новая напасть. Тень Алексея Навального нависла над экспортным трубопроводным проектом «Северный поток — 2» (СП-2). Обнаружив в организме главного российского оппозиционера следы сильного отравляющего вещества, немецкие власти посчитали факт его отравления, причем именно Кремлем, доказанным.
Казус Навального стал идеальным поводом для резкого усиления позиций недоброжелателей российского газового экспорта, потребовавших остановить ненавистный проект. Громче всех предсказуемо истерят поляки. Премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий призвал Германию выйти из проекта «Северный поток — 2» на фоне ситуации с Навальным и якобы намерением Москвы вмешаться во внутреннюю политику Белоруссии. Моравецкий также назвал проект дестабилизирующим для стран Восточной Европы и пообещал, что Варшава будет «оказывать давление» на Берлин. Более того, поляки предложили свою альтернативу проекту «Газпрома» — гипотетический газопровод Baltic Pipe, который должен проследовать из Норвегии в Польшу по дну Балтийского моря.
Альтернатива так себе: даже в планах его мощность не превысит 10 млрд кубометров против 55 млрд у СП-2. Не говоря уж о степени готовности: если в случае с польской трубой мы пока имеем дело только с пустыми мечтаниями, то «Северный поток — 2» находится в высокой степени готовности, трубоукладчикам нужно положить в общей сложности всего около 150 км труб (это в двух нитках, реально до берега вдвое ближе) на прибрежном мелководье — какие-то шесть процентов общего объема работ. Не говоря о миллиардах евро, уже инвестированных в проект, причем не только «Газпромом», но и его партнерами, крупнейшими европейскими компаниями энергетического сектора — немецкими Uniper и Wintershall DEA, французской Engie, австрийской OMV и англо-голландской Shell.
Чуть менее радикален один из лидеров правящего в Германии Христианско-демократического союза Фридрих Мерц, предлагающий отреагировать на злоключения Навального двухлетним мораторием на строительство СП-2.
Канцлер Германии Ангела Меркель, прежде выступавшая в защиту «Потока», была вынуждена лавировать, заявив, что судьба проекта будет решаться не Германией, а Евросоюзом в целом.
Резко вырос и градус давления на руководство Германии из-за океана. Для американцев, адресными санкциями добившихся приостановки прокладки труб СП-2 по дну Балтики, этот проект — сильнейший раздражитель еще и по чисто коммерческой причине: русский трубопроводный газ — сильный конкурент растущих поставок сжиженного природного газа (СПГ) из США.
Однако взаимозависимость России и Европы по линии газовых поставок остается чрезвычайно высокой: на ЕС и Турцию приходится свыше 40% продаж «Газпрома» (см. график 1); в свою очередь, русский трубопроводный газ все еще обеспечивает более трети потребности Старого Света. Быстрый разрыв этой пуповины по политическим мотивам для Европы будет подобен самострелу — альтернативы будут дороже и потребуют новых колоссальных инвестиций.
Умный гору обойдет
Инфраструктура поставок советского газа в Западную Европу формировалась в 1960-е годы. Важнейшим его покупателем была ФРГ, представители которой категорически отвергали идею транзита газа через территорию ГДР. Основные маршруты экспортных магистральных газопроводов прошли южнее. Это привело к тому, что к моменту распада СССР до 95% российского экспорта газа в Европу проходило через Украину. Возможно, это не было бы проблемой, будь Украина ответственным партнером. Но молодая демократия, похоже, решила, что за газ платят только трусы. Украинская задолженность за газ стала расти в геометрической прогрессии: уже в 1993 году «Газпром» был вынужден впервые в качестве воспитательной меры прибегнуть к приостановке поставок. Впервые — но далеко не в последний раз, благо совсем уйти от украинского транзита при той конфигурации магистральных газопроводов просто не получалось.
Более того, пользуясь зависимостью «Газпрома» от украинского транзита, официальный Киев фактически «сел на шею» своим российским визави. Так, к 2005 году, когда вспыхнула знаменитая «газовая война», российский газ обходился Украине в 50 долларов за тысячу кубометров, при том что цены поставок газа на Запад к тому моменту уже превышали 200 долларов за тысячу кубометров. Аномально низкий, субсидированный характер этих цен был общим местом экспертного сообщества в те годы.
Разумеется, в таких условиях не могли не возникнуть проекты альтернативных путей поставки. Уже в 1993 году «Газпром» подписал в Варшаве соглашение о строительстве транзитного газопровода Ямал — Западная Европа через территорию Белоруссии и Польши в обход Украины. Газопровод был введен в строй в конце 1999 года, на полную мощность (до 35 млрд кубометров в год) он вышел в 2006 году.
С 1997 года велась проработка маршрута по дну Балтийского моря. С 2005 года началось строительство газопровода «Северный поток», от Выборга до Грайфсвальда на балтийском берегу Германии. Прокачка газа по нему началась в 2011 году. Проектная мощность составила 55 млрд кубометров в год, фактически пиковая мощность в годовом измерении в отдельные периоды приближалась к 62 млрд кубометров.
В том же 1997 году было заключено соглашение с Турцией, в рамках которого в течение 2001–2002 годов было реализовано строительство магистрального газопровода «Голубой поток» мощностью 16 млрд кубометров в год.
В общем и целом, в силу своей неконструктивной позиции Украина стремительно теряла газовый транзит. Так, в физическом выражении объем транзита через ГТС Украины снизился с 104,2 млрд кубометров в 2011 году до 89,6 млрд кубометров по итогам 2019-го. На первый взгляд не так много и потеряли. Однако с учетом роста экспортных поставок «Газпрома» это означает, что доля украинской ГТС в обеспечении экспорта газового гиганта в дальнее зарубежье сократилась с 66,5 до 38,6% (см. график 2).
Условия нового транзитного соглашения, заключенного сторонами в конце прошлого года, еще жестче. В случае их выполнения по «минимальному» варианту (то есть если все обходные маршруты будут успешно функционировать), Украина сможет претендовать на 65 млрд кубометров транзита в этом году и не более чем на 40 млрд кубометров с 2021 года. С учетом общих объемов экспорта «Газпрома» в дальнее зарубежье долю украинской ГТС, таким образом, можно оценить в 38% для этого года (исходя из планов «Газпрома» относительно объемов экспорта на 2020 год) и порядка 20% — с 2021 года (исходя из среднего объема экспорта в дальнее зарубежье, сложившегося в последние годы). Впрочем, с учетом роста поставок в Китай по введенной в декабре прошлого года «Силе Сибири» (до 38 млрд кубометров в год) эта доля может быть и того меньше.
OPAL в опале
Однако нельзя сказать, что все проекты обходных маршрутов доставки нашего газа в Европу реализовывались гладко.
Можно вспомнить проект «Южного потока». По планам, по дну Черного моря от российского побережья к болгарскому должен был пройти магистральный газопровод мощностью 63 млрд кубометров в год. Стоимость проекта оценивалась в 16 млрд евро, строительные работы начались еще в декабре 2012 года, а в конце 2015-го по новому газопроводу уже должны были начаться поставки газа. Но не начались. В апреле 2014 года Европейский парламент принял резолюцию, в которой рекомендовал отказаться от строительства газопровода (Болгария — член Евросоюза). Следом уже сама Болгария дважды (в июне и августе 2014 года) останавливала работы по проекту.
Дело кончилось тем, что в декабре того же 2014-го президент России Владимир Путин заявил, что Россия отказывается от строительства «Южного потока»: «Мы считаем, что позиция Еврокомиссии была неконструктивна. По сути, не то что Еврокомиссия помогала бы в реализации этого проекта, мы видим, что создаются препятствия к его реализации. Если Европа не хочет его реализовывать, значит, тогда он не будет реализован».
Правда, болгары в том же декабре 2014 года попытались все отыграть назад, в 2015-м «Южный поток» был даже внесен в качестве приоритетного проекта в «Программу стабильного развития Болгарии на период с 2014 по 2018 год». Но умерла так умерла.
На смену «Южному потоку» пришел «Турецкий поток». Предварительное соглашение по этому проекту было достигнуто уже в 2015 году, в 2017–2019-м газопровод был построен, а в январе нынешнего года вступил в эксплуатацию. Эта труба оказалась чуть ли не втрое дешевле «Южного потока» (примерно шесть миллиардов долларов). Но и полноценной альтернативой ему не стала: мощность нового потока оказалась вдвое меньше, всего 31,5 млрд кубометров в год (две нитки по 15,75 млрд кубометров).
С большими приключениями встраивался в схему поставки газа и первый «Северный поток». Если самому «Потоку» противопоставить было особо и нечего, то его сухопутное продолжение в Германии — газопровод OPAL — подвергался нападкам Еврокомиссии и восточноевропейских лимитрофов, желавших ограничить использование мощностей этого газопровода в соответствии с нормами так называемого Третьего энергопакета, требующего развести по разным, не связанным друг с другом юридическим лицам функции добычи и функции оператора транспортной инфраструктуры.
Отчасти газпромоненавистники добились успеха: история OPAL превратилась в череду сменяющих друг друга ограничительных и разрешительных мер (за неимением места обойдемся здесь без подробностей).
В конечном счете «Северный поток» работает все равно, и даже с превышением плановых мощностей по прокачке, но за счет использования избыточной газотранспортной инфраструктуры на территории самого Европейского союза. В частности, для «Северного потока» это OPAL (маршрут на юг, в направлении Чехии), NEL (маршрут на запад, по северу Германии) и EUGAL (продолжение пока не достроенного «Северного потока — 2», следует примерно параллельно OPAL).
Трубы уже в Мукране
Точкой входа газопровода «Северный поток — 2» в Балтийское море стал район Усть-Луги, на юге Финского залива («Северный поток» выходит к морю севернее, в районе Выборга), далее маршрут проходит по дну Балтийского моря почти параллельно «Северному потоку» и имеет общую протяженность 1224 км.
Изначально СП-2 замышлялся как третья и четвертая нитки первого «Потока». Предварительные результаты технико-экономического обоснования по ним были рассмотрены акционерами «Северного потока» еще в октябре 2012 года. Позже проект строительства третьей и четвертой ниток получил название «Северный поток — 2».
Для реализации проекта в 2015 году была создана компания-оператор Nord Stream 2 AG. Планировалось, что 51% акций компании получит «Газпром», по 10% — немецкие концерны E.ON и BASF/Wintershall, британо-голландская Shell, австрийская OMV и 9% — французская компания Engie. Однако в 2017 году из-за возражений польского антимонопольного ведомства «Газпром» выкупил все 100% акций Nord Stream 2 AG, а его европейские партнеры по проекту перешли в разряд инвесторов, обязавшихся (по подписанному в апреле 2017 года соглашению) предоставить долгосрочное финансирование в объеме 50% общей стоимости проекта (оценивается в 9,5 млрд евро). И на сегодняшний день эта пятерка уже инвестировала в СП-2 кругленькую сумму — 950 млн евро каждая.
Далее начались приключения. Сначала с маршрутом прохождения газопровода. Балтийское море поделено на исключительные экономические зоны, надо было запрашивать разрешение на прохождение через них. Германия, Финляндия и Швеция согласовали прохождение газопровода еще весной–летом 2018 года. А вот с Данией неожиданно возникли проблемы. Дания согласовала маршрут прохождения газопровода только в октябре 2019-го, когда остальные участки газопровода, кроме «датского» и «немецкого», были уже построены. Доходило до того, что «Газпром» всерьез рассматривал варианты альтернативных путей прохождения части маршрута газопровода — в обход датской экономической зоны.
А затем вступила в бой тяжелая артиллерия из-за океана. Двадцатого декабря прошлого года президент США Дональд Трамп подписал документ, вводящий санкции против строителей «Северного потока — 2». Санкции вошли отдельной статьей в американский оборонный бюджет на 2020 год. Они носят всеобъемлющий характер и касаются не только компаний, участвующих в строительстве, но и частных лиц, владеющих и управляющих этими фирмами, а также судов и их экипажей, участвующих в прокладке газопровода.
Не желая сталкиваться с санкционными рисками, швейцарская компания Allseas, традиционный партнер «Газпрома» по ряду проектов, занимавшийся строительством и «Северного потока — 2», прекратила все работы с газопроводом и увела свои суда. Компанию можно понять: в декабре прошлого года ее глава Эдвард Хирема удостоился даже персонального письма с угрозами от американских сенаторов Теда Круза и Рона Джонсона.
В августе этого года та же парочка с примкнувшим к ним сенатором Томом Коттоном направило аналогичной наглости письмо с угрозами в адрес компании Faehrhafen Sassnitz, оператора порта Мукран на северо-востоке Германии.
Почему? Дело в том, что «Газпром» в принципе способен достроить «Северный поток — 2» и своими силами. В этом ему помогут судно «Академик Черский» (которое с большими приключениями, кружными маршрутами и с конвоем судов ВМФ России добиралось до Балтики с Дальнего Востока) и баржа-трубоукладчик «Фортуна». Суда записаны на подставные конторы, которые бессмысленно пугать американскими санкциями (например, ранее принадлежавший «Газпрому» «Черский» с июня 2020 года формально является собственностью Самарского теплоэнергетического имущественного фонда). А вот Мукран — база для достройки газопровода, где сейчас «Академик Черский» находится и предположительно проходит дооснащение, — слабое звено.
Мукран нельзя назвать гигантом международной торговли. Это паромный порт, расположенный на острове Рюген, ориентированном преимущественно на внутренний туризм и не имеющем серьезной промышленной базы. Ближайший город — крупнейший в округе — Засниц, по российским меркам это провинциальный райцентр с населением около десяти тысяч человек. Однако здесь имеются путевые и перевалочные устройства для железнодорожных вагонов широкой колеи, налажено паромное сообщение с Усть-Лугой.
Это обстоятельство, а также географическое положение порта недалеко от пункта выхода «Северного потока — 2» на сушу сделали его удобной базой для трубоукладчика. Собственно, трубы и все другие необходимые материалы для достройки газопровода туда уже завезены.
Каждая из двух ниток СП-2 будет сварена из ста тысяч 24-тонных стальных труб внутренним диаметром 48 дюймов (1200 мм), облаченных в бетонные «грузовые рубашки», удваивающие вес труб, стабилизируя таким образом их положение на дне моря, попутно дополнительно защищая от коррозии. Девяносто тысяч труб, чуть меньше половины необходимого объема, поставила немецкая компания Europipe. Остальная часть труб российского производства, их изготовили трубный стан компании ОМК в Выксе и ЧТПЗ.
«“Академик Черский”, вполне вероятно, еще нуждается в дооснащении, “Газпром” эту информацию не раскрывает, но по косвенным признакам это возможно, — говорит ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового университета при правительстве РФ Станислав Митрахович. — Другая проблема — необходимость страхования судна теми страховщиками, которые устроят Данию (хотя трассировка “Северного потока — 2” была специально изменена, чтобы избежать захода в датские территориальные воды, трубопровод все же пересекает исключительную экономическую зону Дании. — “Эксперт”). А западные страховщики при этом опасаются санкций».
«Ядро сторонников проекта по-прежнему сохранено, включая крупный немецкий бизнес и близких к нему политиков, поэтому вероятность реализации проекта в среднесрочной перспективе, например в 2021 году, сохраняется. В случае отмены проекта вероятны иски как минимум европейских компаний к правительству Германии», — отмечает Станислав Митрахович.
«Проект “Северный поток — 2” нужен, он в рынке, — отмечает заведующий лабораторией прогнозирования ТЭК Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Валерий Семикашев. — В его отсутствие и при проблемах с украинским транзитом “Газпрому” может не хватить прокачивающих мощностей для выполнения всех действующих твердых контрактов по экспорту газа в Европу на горизонте до 2030 года. При этом на выходе из трубы газ по себестоимости будет конкурентоспособен даже в том случае, если первые три-пять лет этот трубопровод будет заполнен только наполовину. Сама же себестоимость прокачки по “Северному потоку — 2” будет ниже, чем по ГТС Украины, где потери и отбор газа на технологические нужды еще три года назад составлял шесть процентов вместо 0,5 процента технологически возможных (оценка видного эксперта по газовому экспорту Юрия Зайцева. — “Эксперт”). Конечно, если в Европу не придет российский трубопроводный газ, его заместит СПГ. Но по себестоимости в среднесрочной — три–десять лет — перспективе он будет дороже российского».
Газ хоронить рано
Большинство прогнозов спроса на газ в Европе сходятся в том, что объемы потребления на период до 2030 года сократятся, но незначительно, в пределах пяти процентов. Британская ВР ожидает даже небольшого прироста. И это несмотря на отчаянный хайп вокруг ускоренного перехода европейской экономики на возобновляемые источники энергии.
При этом собственная добыча газа в Европе на протяжении последних лет неуклонно сокращается (см. график 4). По данным ВР, она сократилась с 307 млрд кубометров в 2005 году до 216 млрд кубометров в 2019-м.
И перспектив наращивания добычи — никаких. Колоссальные инвестиции в геологоразведку не принесли никаких результатов. Доказанные запасы газа в Нидерландах, как следует из данных ВР, сократились с 1,6 трлн кубометров в 2000 году до 0,2 трлн кубометров в 2019-м, в Великобритании за тот же период доказанные запасы газа снизились с 0,7 трлн до 0,2 трлн кубометров. И даже в Норвегии, главной надежде поляков на газпромозамещение, доказанные запасы сократились с пиковой отметки 2,4 трлн кубометров в 2004 году до 1,5 трлн кубометров в 2019-м.
То есть импорт — это судьба. А в Германии уже в 2019 году доля России составила 51,6% всего импорта газа.
Коронавирусное снижение спроса на основных газовых рынках и последовавшее за ним затоваривание привели к колоссальному снижению котировок на спотовом рынке. Так, в конце мая спотовые цены на основных газовых хабах Европы (TTF — 45 долларов, Баумгартен — 63 доллара за тысячу кубометров) оказались втрое ниже цен «Газпрома». Более того, эти котировки были даже ниже себестоимости поставок «Газпрома» (около ста долларов за тысячу кубометров).
Понятно, что и для игроков на спотовом рынке пообные цены убыточны, и долго такая ситуация продолжаться не может.
«Спотовые цены ниже себестоимости поставок — это парадокс либерализированного газового рынка, где уровень цен на хабах определяется на основе спроса и предложения, — говорит аналитик по газу Центра энергетики Московской школы управления “Сколково” Сергей Капитонов. — В этом году сильнейшее влияние на уровень спроса оказала пандемия. Коронакризис будет серьезно влиять на цены в краткосрочной перспективе, а цены на рынке будут колебаться в зависимости от экономического состояния стран Европы. Однако в перспективе года-двух этот фактор должен перестать влиять на ситуацию на газовом рынке. В этой перспективе цены должны установиться в диапазоне, покрывающем долгосрочные предельные издержки поставщиков газа на европейский рынок. В текущей ситуации для новых проектов, включая поставки газа из США, в качестве этого диапазона можно допустить 170–200 долларов за тысячу кубометров».
«В конце августа спотовая цена на газ на основных европейских хабах преодолела отметку сто долларов за тысячу кубометров, — говорит Мария Белова, директор по исследованиям VYGON Consulting. — По нашим оценкам, в ноябре-декабре в базовом сценарии ненаступления второй волны коронавируса цена поднимется до 140–150 долларов за тысячу кубометров. В ближайшие два-три года европейские цены на газ при благоприятном развитии событий будут находиться в пределах 150 долларов за тысячу кубометров».
Теперь самое время обратить внимание на Восток. Что происходит на азиатском направлении российского газового экспорта?
Вместе с бурным ростом экономики стал расти и китайский рынок газа. По данным ВР, потребление газа в КНР выросло с 27,5 млрд кубометров в 2000 году до 310,4 млрд кубометров в 2019-м. Одновременно в Китае бурно росла и собственная газодобыча: с 27,4 млрд кубометров в 2000 году до 177,6 млрд кубометров в 2019-м. Но, как можно увидеть из этих цифр, собственная газодобыча не успевала за еще более быстрым ростом спроса.
В 2006 году страна начала импорт СПГ — сначала небольших объемов, но уже в 2019 году китайский импорт СПГ достиг 83,4 млрд кубометров (второе место в мире после Японии с ее 105,5 млрд кубометров). Крупнейшим поставщиком СПГ в Китай стала Австралия — до 40 млрд кубометров в год.
В 2009 году Китай начал импорт трубопроводного газа. Сначала в небольших объемах, но уже в 2019 году его импорт превысил 50,6 млрд кубометров. Основными поставщиками трубопроводного газа в 2019 году стали Туркмения (31,6 млрд кубометров), Казахстан и Узбекистан (6,5 млрд и 4,9 млрд кубометров соответственно).
В перспективе китайский рынок газа продолжит расти. Как следует из прогнозов китайской CNPC, уже к 2025 году спрос на газ в Китае достигнет 400 млрд кубометров, к 2030-му увеличится до 525 млрд кубометров, а к 2035 году — до 610 млрд кубометров. Добыча тоже должна расти — но совсем не такими темпами.
Таким образом, потенциал импорта газа в Китае составит до 180 млрд кубометров к 2025 году, 245 млрд кубометров в 2030 году и 310 млрд кубометров в 2035-м.
Рост китайского рынка дает возможности и для России. В 2015 году началось строительство, а в декабре 2019 года состоялся официальный пуск в эксплуатацию магистрального газопровода «Сила Сибири» мощностью 38 млрд кубометров в год (с возможностью расширения до 60 млрд кубометров).
Сейчас идет проектирование магистрального газопровода «Сила Сибири — 2». Газопровод должен соединить газотранспортную систему западной части страны (в том числе месторождения Ямала) с газопроводами восточных регионов, решить задачу газификации ряда регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также нарастить мощности трубопроводного экспорта газ в Китай еще на 50 млрд кубометров в год.
«Безусловно, Китай — это драйвер роста спроса на газ в мире, — отмечает Сергей Капитонов. — Однако говорить о переориентации европейского газового экспорта на китайский рынок нельзя. Во-первых, “Газпром” связан долгосрочными обязательствами со своими европейскими клиентами, и ряд контрактов простирается до середины 2030-х — начала 2040-х годов. Во-вторых, любая концепция переориентации поставок ограничена наличием транспортных мощностей. На сегодня в сфере трубопроводных поставок газа в стадии реализации находится только проект “Сила Сибири”, мощность которого составит 38 миллиардов кубометров к 2025 году. Эти поставки могут рассматриваться как дополнение к поставкам на европейский рынок, поскольку ресурсная база у них совсем другая — месторождения Восточной Сибири. Какие-то разговоры о переориентации могут вестись только после соединения единой системы газоснабжения России в западной части страны и системы газопроводов “Сила Сибири”— в восточной. Или постройки новой системы “Сила Сибири — 2” от месторождений Ямала».
Перетерпеть
При обширных инвестициях в крупные инфраструктурные проекты и принятии на себя повышенных обязательств по газификации регионов России «Газпром» в последнее время вынужден жить в условиях не самой лучшей ценовой конъюнктуры. Так, средние цены поставок газа компанией в дальнее зарубежье снизились с 358 долларов за тысячу кубометров во втором квартале 2014 года до 110 долларов во втором квартале 2020-го (см. график 8).
Этот год выдался особенно неудачным. Так, за первое полугодие 2020-го чистый убыток «Газпрома» по РСБУ составил 277 млрд рублей — против прибыли в 371 млрд рублей годом ранее. Выручка компании сократилась на 26% в годовом выражении — до 1,9 трлн рублей.
Впрочем, по МСФО «Газпром» отчитался о чистой прибыли в 154 млрд рублей по итогам второго квартала этого года (при чистом убытке 108 млрд рублей в первом квартале).
Такие результаты породили волну слухов о возможности банкротства газового гиганта. Не смог-де, надорвался в неравном бою с Еврокомиссией и американским СПГ.
Однако эксперты отвергают такую возможность.
«Конечно, всерьез о банкротстве “Газпрома” говорить нельзя, — уверен Сергей Капитонов. — Это объясняется и масштабом компании, и качеством активов, и долгосрочными сбытовыми контрактами с клиентами, и доступом к рынкам капитала как на Востоке, так и на Западе, и временным характером трудностей. Мы уже видим, что цены на газ в Европе восстанавливаются, а значит, будет восстанавливаться и финансовое положение компании. При этом, безусловно, ряд долгосрочных тенденций, а именно переориентация Европы на “зеленые” источники энергии, требует максимально пристального внимания и оценки, ведь такие тренды потенциально несут экзистенциальную угрозу всей газовой отрасли».
Станислав Митрахович соглашается: цены на газ вырастут, цены весны 2020 года были ниже уровня себестоимости газа всех поставщиков.
«Сейчас цены выше ста долларов. Это гонка на выживание и ценовая война, в которых победит тот, у кого ниже себестоимость добычи и транспорта. Отсюда важность “Северного потока — 2” как современной и энергоэффективной трубы, тем более принадлежащей самому “Газпрому”. Американцы эту гонку проиграют как раз в том случае, если в колоде козырей у “Газпрома” будут современные трубопроводы и в Европу, и в Китай. Кредиты нужно отдавать всем, но цена около 130 долларов за тысячу кубометров уже приемлема для “Газпрома”, чего не сказать о производителях СПГ, если они не получают помощь от своих правительств», — отмечает Станислав Митрахович.
