Три года назад в России произошел прорыв в области школьного строительства. Появилась целая генерация ярких новых школ («Летово», «Хорошкола», «Новая школа», школа в подмосковном Совхозе имени Ленина), кардинально изменивших представление о современных образовательных пространствах. Самый яркий представитель новых российских школ — иркутская «Точка будущего», открывшая двери для учеников в сентябре. Для России она уникальна сразу несколькими аспектами. Это первая частная бесплатная школа. По концепции: она объединена с поселком для семей с приемными детьми. По архитектуре, уникальной инфраструктуре и образовательной концепции у нее тоже нет аналогов. «Возможно, я выскажусь слишком радикально, но “Точка будущего” — одна из лучших на сегодняшний день новых школ в мире», — говорит руководитель Центра разработки образовательных систем «Умная школа» Марк Сартан.
Школа как благотворительность
— Нет, вы сразу нам скажите, кто построил эту школу и зачем? — прервали только начавшуюся экскурсию по «Точке будущего» иркутские журналисты.
— «Точка будущего» — это благотворительный проект, инициированный предпринимателем Альбертом Авдоляном. В ней учатся иркутские дети и сто детей из приемных семей, которые живут в коттеджах, прилегающих к школе. Школа бесплатна для всех, — терпеливо отвечал завуч «Точки будущего».
— Не путайте нас! Частная школа не может быть бесплатной. В чем подвох? И почему школу построили в Иркутске? — не успокаивались местные журналисты.
Их недоумение можно понять. Школы в России бывают двух типов: государственные и частные. Первые бесплатны, вторые предполагают, что родители финансируют обучение, и миллион рублей в год далеко не предел по стоимости. «Точка будущего» — частная, но бесплатная школа — не вписывается в эту схему.
На пресс-конференции, посвященной открытию «Точки будущего», инициатор проекта Альберт Авдолян (один из создателей компании Yota, сейчас владелец компаний «Эльга-уголь» и Якутской топливно-энергетической) и глава попечительского совета фонда «Новый дом», который ведет проект этой школы, а также Сергей Чемезов, генеральный директор корпорации «Ростех», постарались объяснить выбор места и мотивы. Чемезов родился и вырос в Иркутске, Авдолян долгое время жил там. Семь лет назад, будучи членами иркутского землячества, они задумались о проблеме сирот: регион один из самых неблагополучных в России. Изначально речь шла о строительстве детского дома в Иркутске. Однако погружение в тему показало, что детский дом — слабое решение проблемы, его выпускники после жизни в изолированном «пузыре» крайне тяжело адаптируются к взрослой жизни.
И тогда идея трансформировалась в проект образовательного кластера, который включал бы в себя детский сад, небольшой поселок для семей с приемными детьми и современную школу, где дети из приемных семей учились бы вместе с обычными школьниками. «В принципе, любая школа должна быть инклюзивной. Но в большинстве случаев это фикция: пандусы есть, а детей с ограниченными возможностями нет. “Точка будущего” — это уникальный реально работающий инклюзивный проект», — говорит иркутский чиновник, участвующий в презентации.
Иркутская область выделила площадку в 20 га для строительства. Строить типовую школу не хотелось, а аппетит приходил во время еды. Для формирования инновационной образовательной программы была приглашена компания «Умная школа», а на архитектуру здания был объявлен международный конкурс, в котором победило датское бюро СEBRA. Позднее концепцию иностранцев дорабатывало под российские условия архитектурное бюро UNK project, стройкой занимался турецкий подрядчик, а комплектацией школы мебелью и оборудованием — компания Martela, участвовавшая, кажется, во всех знаковых российских «школьных» проектах последних лет.
На презентации «Точки будущего» было объявлено о строительстве второй школы «Точка будущего», на этот раз в Якутске. Это логично: в Якутии сейчас располагаются главные активы Альберта Авдоляна. К слову, главное промышленное предприятие Иркутска — Иркутский авиационный завод — входит в «ростеховскую» Объединенную авиастроительную корпорацию. Благотворительность рядом с местом размещения бизнеса — вполне объяснимая история.
На детях не экономили
Бюджет «Точки будущего» составил шесть миллиардов рублей. «Прежде всего это средства автора идеи Альберта Авдоляна, но участвовали и многие люди, которых я хорошо знаю, есть и мой личный вклад. Последние два года, приглашая коллег и друзей на день рождения, я просил приходить без подарков и переводить деньги в фонд на реализацию этого проекта — для меня это лучший подарок», — ответил на запрос «Эксперта» о финансировании проекта Сергей Чемезов.
По меркам российских образовательных учреждений «Точка будущего» — это очень дорогая школа. Для сравнения: средняя стоимость новых школ обычно колеблется в диапазоне 1,2–1,6 млн рублей на одного ученика, то есть бюджет стройки сопоставимой школы на тысячу учеников мог бы составить 1,2–1,6 млрд рублей. У такой большой суммы есть несколько объяснений. Во-первых, шесть миллиардов рублей — это стоимость всего комплекса, в него входит также детский сад на двести детей и небольшой поселок таунхаусов. Двадцать таунхаусов площадью по 180 кв. м были переданы фондом «Новый дом» для бесплатного проживания семьям с приемными детьми. Дома выполнены в «скандинавской» стилистике школы, а по уровню отделки и меблировки это жилье вполне могло бы относиться в Подмосковье к бизнес-классу. Каждая семья на переезд и обустройство получила миллион рублей, некоторые приемные родители были устроены на работу в «Точку будущего». Если сделать поправку на детский сад и поселок, то окажется, что стоимость школы сопоставима с ценой другой уникальной школы — новомосковской «Летово», которая обошлась ее инвестору Вадиму Мошковичу из «Русагро» в 4,7 млрд рублей.
Во-вторых, «Точка будущего» уникальна с точки зрения начинки: кроме привычных классов там есть гончарная мастерская, кулинарный класс и класс робототехники, мастерские по домашнему хозяйству со стендами по ремонту электрики и сантехники, лаборатории с немецким оборудованием и многое другое.
Третья причина высокой стоимости проста: на детях не экономили. «В России частая история, когда с помпой начатый проект, скажем так, сильно деформируется в процессе строительства. Решения упрощаются, а запланированные материалы меняются на дешевые. Это потом режет глаз. В “Точке будущего” видно, что удешевлять проект не стали, за качество боролись бескомпромиссно», — говорит главный редактор архитектурного журнала «Проект Россия» Юлия Шишалова.
Возможностей сэкономить в «Точке будущего» было множество, и многое не бросалось бы в глаза, но этим путем не пошли. Например, для детского сада нужно было построить десять детских площадок. Обычно они типовые, но в «Точке будущего» они все оригинальные, по авторским проектам. Все учебные классы оснащены специальными акустическими панелями. Школьная акустика — важное направление в архитектуре образовательных пространств, лидером в этой области является Скандинавия. «В Северной Европе акустические требования в школах уже давно закреплены в обязательных национальных стандартах. Многочисленные эксперименты показали прямую связь между успеваемостью учеников и качеством звуковой среды учебных помещений. Плохая акустика в классных комнатах делает речь учителя менее разборчивой, школьники быстро устают и перестают следить за ходом его мысли. Особенно от этого страдают ученики, сидящие на последних партах, а у преподавателей больший уровень шума, связанный с плохой акустикой, вызывает повышенный стресс», — поясняет руководитель подразделения Ecophon компании Saint-Gobain в России и СНГ Николай Морщинин.
«Точка будущего» останется частной и бесплатной школой — такова позиция учредителей. Ежегодные затраты на содержание школы, по расчетам, составят 600 млн рублей, они будут покрываться в первую очередь вложениями Авдоляна. Причем в эту сумму входят не только эксплуатация здания и зарплаты учителей, но и бесплатная школьная форма и ноутбуки для всех учеников, а также затраты на школьный автобус, который будет собирать учеников по Иркутску. Зависимость от одного человека в долгосрочной перспективе создает определенную неустойчивость финансовой конструкции. Поэтому планируется создать схему, когда предприятия Авдоляна будут перечислять часть прибыли в некоммерческий фонд. А также создать эндаумент-фонд по примеру американских университетов, который мог бы пополняться за счет пожертвований вставших на ноги выпускников школы.
Кстати, еще одна неопределенность связана с набором школьников. В первый год на 600 мест было подано более четырех тысяч заявок. Отбор, по словам руководителей школы, шел исключительно по дате подачи заявки, то есть зачислили первых. Но это вызвало разговоры в Иркутске о том, что в нее попали дети местной элиты. Вводить систему вступительных экзаменов «Точка будущего» не собирается по понятной причине: набор только одаренных детей будет конфликтовать с идеей инклюзивного образования. На следующий год главным критерием при отборе детей будут семейные связи — приоритет получат дети, чьи родственники уже учатся в «Точке будущего», но очевидно, что и это не снимет всех вопросов: желающих учиться в этой школе намного больше количества мест.
Принципы новой школьной архитектуры
«Точка будущего» имеет эффектную и необычную архитектуру. Если типичная российская школа — это крепко сбитая «коробочка», то здесь, с подачи датских архитекторов, мы имеем дело с принципиально другой пространственной структурой. Это группа зданий, расположенных вокруг общего двора и находящихся под единой крышей сложной формы. «Отправной точкой проекта было создание места, в котором детям-сиротам будет комфортно учиться. Поэтому образ здания построен на двух основных темах: круг и дом. Круг — это своего рода стена, которая должна работать на эффект защищенности. Для таких детей очень важно чувствовать себя в безопасности. Вторая идея — дом, отсюда контур скатных кровель; важно, чтобы дети воспринимали школу как второй дом», — объясняет архитектурный замысел руководитель UNK project Юлий Борисов.
Архитектура комплекса создавалась и как оболочка образовательной методики и отражение современных трендов в школьном образовании: индивидуализации образовательного процесса, многообразия программ и высокой скорости изменений. В центре этой методики не просто насыщение ученика знаниями и умениями, а прежде всего формирование человека, способного ориентироваться в сложном мире, самообразовываться и выстраивать свою жизненную стратегию. В штате школы большое количество тьюторов, которые помогают школьнику выстроить индивидуальную образовательную стратегию. Образование во многом строится на проектной работе, и архитектура также оказывается инструментом образовательного процесса. Во всем мире сегодня идет поиск новых образовательных моделей и новой школьной архитектуры, которые должны соответствовать более сложно устроенному постиндустриальному обществу. «У школы индустриальной эпохи безликий вид типового здания. Это похоже на завод и казарму. Равномерное, скучное распределение по фасаду одинаковых окон, единый вход-портал, одинаковый размер классных комнат, прямые пустые коридоры, монотонные цветовые решения. Это все признаки производства, это фактически завод по производству человеческого материала, скажем честно, методом конвейерно-групповой обработки. Знаменитый клип Pink Floyd “We don't need no education” (“Нам не нужно никакого образования”. — “Эксперт”) из фильма The Wall блестяще раскрывает эту метафору школьного конвейера,— размышляет Марк Сартан. — Современная школа прозрачна, зонирована, окрашена, не монотонна. За ней стоят другие метафоры. Скорее школа-город. Если ты гражданин, живущий в городе, то ты принимаешь участие в жизни, которая вокруг тебя протекает, у тебя есть собственная воля и права. Или школа-парк, которая учит тому, что ты автор свой жизни. Потому что парк — это место, где ты можешь формировать пространство, маршруты».
Попробуем раскрыть некоторые принципы новой школьной архитектуры на примере «Точки будущего». Первое, что бросается в глаза», — обилие стекла. Прозрачность позволяет не только насытить здание светом, но и защищает школьников от буллинга: чем меньше в школе тупиков и непросматриваемых пространств, тем меньше возможностей для преследования. Кроме стеклянных стен выделяются квадратные окна нескольких форматов. Это тоже имеет свой смысл: взрослея и вырастая до «новых» окон, школьник начинает по-иному видеть пространство. Наконец, прозрачность позволяет устроить чисто скандинавские игры с пространством. Например, из одной точки может открыться вид через окна сразу на четыре стороны света.
Второе: отказ от коридоров. «Длина коридоров прямо пропорциональна бездарности архитектора», — учат в МАРХИ. Школьные коридоры как транзитные пространства вынужденны и не несут ни особого смысла, ни комфорта. В «Точке будущего» постарались максимально сократить количество коридоров, пространство здесь устроено как ядерная структура, есть атриумы и вокруг них система классов. Атриумы являются своеобразными городскими площадями — местом сбора, провоцирующим к общению.
Третье: разноформатность пространств. Обычно в школе есть два типа кабинетов: большие, на класс, и маленькие — например, для групп иностранного языка. В «Точке будущего» целая линейка пространств: от комнат на несколько человек до очень больших. Это облегчает и выстраивание индивидуальных траекторий обучения. Например, отстающие могут заниматься в классах с учителями, а хорошо успевающие — выбирать самостоятельно место для своих штудий. Разноформатность пространств позволяет каждому ученику найти свое «место в жизни». Есть места для шумных компаний, пространства для групповой работы и «убежища» для интровертов.
Четвертое: необычность и разнообразие. Монотонность — один из главных тормозов мозга. Переходя из детского сада в школу, из младших классов в старшие ученик открывает новые миры, не похожие на прежние. В «Точке будущего» даже большинство классов различаются: есть, например, с высотой потолков десять метров и скатной крышей. Исследование школы — репетиция к познанию мира. При этом пространство можно не только познавать, но и обустраивать. Так, в детских группах на стенах вместо готовых картин специальное покрытие, позволяющее рисовать маркерами и развешивать детские картины. Таким образом, интерьер создается самими детьми.
Пятое: гибкость и трансформируемость пространств. Различные пространства можно использовать по-разному. Например, в классе можно устанавливать парты по привычной фронтальной схеме «боком к окну», можно разворачивать их на 180 градусов, объединять парты в круг или другие структуры. Кстати, учителя и классы не привязаны к определенным кабинетам, идет постоянная смена пространств. Школьники постоянно путешествуют по школе-городу и расширяют свое представление о нем, приходя к мысли «вся школа — моя». «Исследования показывают, что монотонность ослабляет, а смена среды, напротив, улучшает когнитивные способности», — говорит директор Martela в России Елена Аралова.
Мегапроект на фоне перепридумывания школы
Сейчас интересный момент: в стране ведется активное строительство школ и одновременно переосмысливается их архитектура. Тиражировать советские серии невозможно: девять лет назад Россия подписала конвенцию ООН «О правах инвалидов» и приступила к формированию безбарьерной среды. Это означает, что в каждой новой школе должен быть лифт, а значит, все советские проекты неактуальны. Плюс сильно изменились строительные нормативы. По сути, идет «перепридумывание» российской школы. При этом объемы строительства выросли многократно: с 2017 года реализуется масштабная программа модернизации школьной инфраструктуры с астрономическим бюджетом 2,6 трлн рублей. Согласно ей до 2025 года должно быть создано 6,6 млн новых мест.
Новые школы, конечно, отличаются от советских. Например, появились цветные фасады. Но внутренняя структура здания и ее связь с образовательной моделью в большинстве проектов не осмыслены. Эти школы лишены изюминки, неинтересны и даже примитивны. «При текущем финансировании и нынешних нормативах строить хорошие школы возможно, но в них вкладывается очень мало интеллекта, к их проектированию не привлекаются ведущие российские архитекторы», — говорит Елена Аралова. Одна из проблем: выбор архитектора происходит, согласно ФЗ-44, на тендерах, где главный критерий — низкая цена проектирования. Нанимая демпингующих проектировщиков и мало им платя, в итоге почти невозможно вести речь о качестве архитектуры.
Пример другого подхода — Финляндия. Ее опыт показывает, что школы могут быть не только яркими архитектурно и инновационными по образовательному процессу, но и выступать градостроительными доминантами районов. Последний скандинавский тренд: школы становятся центрами общественной жизни, их богатая инфраструктура после окончания учебного дня активно используется горожанами. Финны не экономят на школах, к проектированию привлекаются ученые и лучшие архитекторы, с концепциями постоянно экспериментируют — это одна из причин, почему финское образование считается одним из лучших в мире.
Новые уникальные школы вроде «Точки будущего» или «Летово», конечно, невозможно широко тиражировать из-за их высокой стоимости. Но они играют роль локомотива, показывая, как могут выглядеть современные образовательные центры. «Только в одну новую школу я привела за год более сотни экскурсий. Интерес огромный: приходят архитекторы, чиновники, учителя», — говорит консультант по школьной архитектуре. Отдельные инновации, примененные в передовых школах, постепенно «диффузируют» в массовое строительство. Архитектура становится более разнообразной: все чаще применяются атриумы, пространства становятся более гибкими и разнообразными, больше появляется прозрачных стеклянных поверхностей. Растет количество лабораторий, школы больше открываются городу. Если этот процесс будет нарастать, а планка качества новых государственных школ повышена, то огромный потенциал национальной программы по строительству школ реализуется намного полнее. В этом случае школьный мегапроект станет явлением, консолидирующим нацию: общество озабочено падением уровня образования и пока еще поддерживает тезис «лучшее — детям».
