Коронакризис серьезно подкосил экономику евразийского пространства. И может стать причиной череды политических кризисов, запустив эффект домино по периметру российских границ. Зависимость от экспорта сырья и денежных переводов особенно ударила по среднеазиатским государствам, включая вполне благополучный Казахстан. Всемирный банк считает, что в 2020 году сокращение ВВП этого региона может достигнуть минус 1,7% (в 2019-м было плюс 4,9%). Это будет первая рецессия в Средней Азии за двадцать пять лет непрерывного роста, который не могли затормозить ни кризис 1998 года, ни лопнувший пузырь 2008-го. Впервые вырастет и число людей, живущих за чертой крайней бедности, менее чем на 1,9 доллара в день, — на полтора миллиона человек.
Странам Средней Азии действительно удалось сделать немало — даже без учета казахстанского рывка темпы роста за последние пятнадцать лет были выше, чем у России, Турции или Евросоюза. Некоторое время это напрямую отражалось на повышении качества жизни населения, но вскоре эффект низкой базы сошел на нет. При среднем росте ВВП почти на 8% в год с начала 2000-х в Таджикистане почти 30% населения остается за чертой бедности. Для Киргизии при среднем росте 5% этот показатель составляет 26%.
Проблема в росте населения, даже на фоне значительной трудовой миграции, простейшей ресурсно ориентированной экономики, незначительных инвестиций в собственные производства и рабочие места, раздутом госсекторе и невероятной коррупции. Для основной же массы населения разница между темпами роста и уровнем жизни напрямую связана с жадностью и беспринципностью местных элит. Резкая дифференциация по имущественному достатку привела к взрывоопасной ситуации: эксперты в унисон говорят о новой проблеме для среднеазиатского региона — массовом запросе на справедливость, на честное перераспределение национальных богатств. Это совсем не типичный запрос для местного менталитета, до сих пор отражающего традиции клановой, иерархичной структуры общества. Одновременно идет процесс урбанизации и образовательной миграции, молодая часть городского населения врастает в современное информационное пространство, предъявляя все еще архаичной власти новый запрос на общественный договор. Хотя силовой ресурс у большинства государств региона, за исключением «демократизированной» Киргизии, позволяет сохранять некоторую стабильность государства.
С другой же стороны общества, той самой трети самой бедной и необразованной его части, вновь активизировался трансферт в радикальные исламистские организации. И если раньше в ряды боевиков их толкала жизненная неустроенность и отсутствие альтернатив, то сегодня к ним добавляется и желание построить другое, более справедливое общество, с равноправием, пусть несветским и жестоким, по законам шариата.
Недоверие к власти и, шире, к власть имущей элите сегодня вообще характерная черта для всех государств постсоветского пространства. Будь то failed state Молдавия, Киргизия или Украина. Страны разгульной демократии вроде Грузии или Армении. Или государства с сильной лидерской рукой — Азербайджан, Таджикистан и Туркменистан. Несмотря на такую разную эволюцию внутриполитического устройства, люди повсеместно недовольны промежуточным итогом постсоветского развития. Отчасти это следствие мирового тренда на претензии к элитам, постепенно уходящим от принципов социально ориентированного государства. На постсоветском пространстве этот уход свершился резко тридцать лет назад. Взамен советской «неустроенности» людям пообещали светлое сытое будущее по законам капитализма. Но экономический рост, и скромный, и даже значительный, лишь в малой степени преобразил государства и обогатил население, разве что усилил неравенство и несправедливость. Похоже, сегодня идет спрос с элит за истекший постсоветский период.
