В России внезапно усмотрели в действиях Турции имперские замашки. Оказалось, что амбиции Реджепа Тайипа Эрдогана простираются не только в направлении Северной Африки и Ближнего Востока, но и вполне акцентированно охватывают российское подбрюшье. Отечественным дипломатам пришлось спешно оправдываться: мол, не друзья нам никакие эти янычары. Так, ситуативные партнеры.
Перспективу этого партнерства турки поняли гораздо раньше нас, продвигая идеи единства тюркских народов через Поволжье и Среднюю Азию аж в Якутию. Но есть ли реальная опасность миру и территориальной целостности нашей страны? Действительно ли мы узнали что-то новое об Анкаре после карабахской войны, разожженной турецкой военной поддержкой? А после обещания организовать производство турецких беспилотников Bayraktar в Украине?
Панисламизм Эрдогана, приводящий в бешенство арабские монархии и, конечно, шиитский Иран, восходит к желанию реинкарнировать халифат и установить духовное лидерство султанов в суннитском мире. Титул халифа перешел к Османской империи в XVI веке по факту захвата Двух Святынь (Мекки и Медины) и Египта, и султаны закрепили его в Константинополе, превратив Святую Софию в мечеть. Поэтому для Эрдогана так принципиальна нынешняя история с возвращением великому храму религиозного статуса. Он подчеркивает непрерывность истории, считая Турецкую Республику продолжением Османской империи, пусть и подрастерявшую былые амбиции.
Сегодня Турция — это 720 тысяч квадратных километров, тогда как былая империя даже по Национальному обету превышает два миллиона квадратных километров, говорит султан, апеллируя к этому документу, принятому по инициативе Ататюрка. Кемалисты отстаивали не религиозное единение, а идею общности на основе национальной идентичности. Это все еще была гигантская территория крупной региональной державы, которую затем урезали в результате нескольких не самых приятных для Турции мирных договоров. Эрдоган публично заявляет, что оппоненты воспользовались слабостью республики, и сегодня в границы Турции должны входить Мосул, Киркук, Эрбиль, Алеппо, Кипр, Баку, Батуми, Варна (Болгария), Босния и, конечно, греческие Салоники, Западная Фракия и острова Эгейского моря.
Но амбиции Эрдогана простираются многим дальше обозначенных территорий. Он активен в Средиземноморье, конфликтуя с Египтом и европейскими державами, обозначил присутствие в Ливии, выстроил отношения с Катаром на фоне его конфликта с саудитами, пытается участвовать в йеменском конфликте, поддерживает палестинцев с претензией на Иерусалим: «Это наш город, который нам пришлось покинуть в слезах».
А когда приходит время, Эрдоган с удовольствием использует тему национальной идентичности, идеи пантюркизма, единства тюркских народов. Например, Султан вспоминает о братском народе Северного Кипра. Или в случае поддержки азербайджанских тюрков-шиитов в конфликте в Нагорном Карабахе. Поэтому сегодня в Анкаре наблюдается политическое единство националистов и исламистов: турецкая экспансия использует весь ценностный набор. Кемалисты, сторонники национального турецкого государства по западному образцу, после краха военного переворота остались в меньшинстве. И большая часть турецких сограждан находит свои плюсы в многовекторной и конъюнктурной политике Эрдогана, не желая большой войны, но принимая имперские амбиции как органичное возвращения былой значимости страны.
К счастью, нынешняя Турция, пусть и прошедшая этап большого «экономического чуда», и близко не обладает ресурсами былой Османской империи даже периода полураспада. Мягкая сила, культурная и религиозная экспансия все равно требуют серьезной подпитки, а экономика слаба. После коронавируса на передний план выходят проблемы безработицы, беженцев, пикирующей лиры. Зародившийся городской средний класс не согласится оплачивать амбиции своего лидера уже привычными благами развитого государства. Во многом турецкая экспансия связана исключительно с именем Эрдогана. Его авторитарный стиль правления пока не подразумевает перехода к наследственному Халифату. Весьма вероятно, что после схода Султана с политической арены страна останется с массой внешнеполитических обязательств в окружении региональных противников, обозленных беспринципностью и непомерными амбициями Блистательной Порты.
