Население российской Арктики сократилось с 3,5 млн человек в 1989 году до 2,4 млн человек в 2019-м. Казалось бы, глядя на эти цифры, нельзя сказать, что Арктика — территория устойчивого развития страны. Но Арктика неоднородна. Если такие регионы старого советского освоения, как Коми, Архангельская или Мурманская области, теряли людей, то Ненецкий и Ямало-Ненецкий автономные округа, наоборот, динамично росли.
Арктика — регион с суровым климатом, занимающий 20% территории страны, и, пожалуй, одно из худших мест для жизни на Земле. Но для России это новые инвестиционные возможности, точки роста, опыт комплексного освоения территорий. Поскольку процессы миграции здесь происходят очень быстро, на примере Арктики можно быстро вывести и основные закономерности устойчивого развития, а также понять, чего не хватает людям и государству для устойчивого развития.
Итак, в последние 25–30 лет население росло в двух регионах — НАО и ЯНАО. Причина понятна: эти два региона были драйверами экономического роста всей страны. В первый регион активно ехали нефтяники, во второй — газовики. Сюда шли инвестиции как отечественных компаний — «Газпром нефти» или «Башнефти», так и иностранных Total или CNPC; как частных — «ЛУКойла» или «НоваТЭКа», так и государственных — «Роснефти» и «Газпрома».
В итоге зарплаты здесь на среднемировом уровне — в разы выше, чем в среднем по России. В НАО и ЯНАО растет качество медицины, образования, повышается уровень жизни. И все это благодаря бизнесу, который активно вкладывается в освоение этих территорий.
Отсюда можно вывести простое правило: устойчивое развитие — это место стыка и взаимодействия бизнеса, власти и общества. И если механизм этого взаимодействия выстроен правильно, бизнес получает прибыль, государство богатеет, люди приезжают на постоянное место жительства. Если же механизм не выстроен, бизнес хиреет, люди уезжают, государство и власть деградируют.
Что показывает ренкинг
Ренкинг устойчивого развития «Эксперт» рассказывает в первую очередь о компаниях как главных инвесторах в экономику и о том, как правильно выстраивать взаимодействие в треугольнике бизнес — государство — общество. Каждое конкретное место в рейтинге очень условное, оно, скорее, показывает роль абстрактной компании в устойчивом развитии страны, ее вклад в социальную поддержку, экологию, в развитие экономики.
Для многих людей и компаний этот год стал непростым. Особое значение приобрел социальный фактор, то, как компании реагировали на пандемию COVID-19, как работали с персоналом, как поддерживали регионы присутствия, больницы, социальную сферу и т. д.
Все компании, с которыми удалось пообщаться, рассказывали о своем опыте адаптации к условиям 2020 года. Из общения с ними становится ясно, что компаниям не безразлично, как живут города их присутствия, что происходит в их регионах. Компании, как сложившиеся оргструктуры, в первые недели пандейминого хаоса выступили организаторами помощи и поддержки для людей и власти на местах: кто-то организовал строительство больниц, кто-то развозил еду по удаленным территориям, кто-то искал аппараты ИВЛ, а кто-то создавал штабы оперативной помощи.
Самоорганизация бизнеса еще раз подтвердила его важность для устойчивого развития, но не с высоты трибун ООН, а бизнеса как института поддержки каждого человека в том месте, где он живет.
Чем отличается развитая экономика от развивающейся? Наличием базовых отраслей. Если в экономике страны нет базовых отраслей, например микроэлектроники или станкостроения, она никогда не перейдет в разряд развитых.
Россия — развивающаяся страна, у нас еще множество сфер, где требуется импортозамещение. С этой точки зрения, если наша страна хочет развиваться, ей необходимо входить в конфликт с устойчивыми целями ООН. Точнее, выбрать только те цели, которые для нас приоритетны. Например, богатство общества и равенство регионов: «Содействие неуклонному, всеохватному и устойчивому экономическому росту, полной и производительной занятости и достойной работе для всех», «Снижение уровня неравенства внутри страны». В России множество регионов, где средняя зарплата в месяц составляет 24–25 тыс. рублей. При этом есть Москва, где средняя зарплата — 90 тыс. рублей, а в часе езды на поезде, в Тверской области, — 25,3 тыс. рублей. По сегодняшнему курсу это 350 долларов, то есть африканский уровень доходов. И тогда все встанет на свои места: если новый проект, пусть и добычный, не очень экологичный, создает рабочие места с заплатой выше средней по России, то это хороший проект, если нет — плохой.
Зеленое лидерство
В этом году рейтинг устойчивого развития возглавил российский Сбербанк — глобальная и активно трансформирующаяся в последнее время структура. Банк традиционно в лидерах российской экономики, однако в последние годы компания быстро росла как по доходам, так и по прибыли, даже несмотря на замедление всей экономики страны.
Кроме того, Сбербанк сильно изменился, в том числе благодаря своим цифровым сервисам, внедрению инноваций, охвату клиентов. Можно долго критиковать Сбер за монополизацию рынка, за размытие ядра бизнеса, излишнее заигрывание с «цифрой» и так далее, но отрицать нельзя: банк стал удобным сервисом, интерфейсом финансового мира примерно для 100 млн клиентов — физических лиц, основная масса из которых живет в России.
Кроме того, банк стал престижным местом работы, о чем говорит снизившаяся текучка кадров, стал энергоэффективнее, прозрачнее. В итоге, пройдя через серьезные изменения за последнее десятилетие, Сбербанк превратился в витрину российской экономики. Теперь это мировой бренд, а местами и мировой лидер финансовых услуг, за сервис которого не стыдно. С точки зрения международных ценностей банк действительно сильно трансформировался и в новом качестве отвечает многим целям устойчивого развития ООН. Да и с точки зрения устойчивого развития страны Сбер — лидер: работает почти во всех регионах, платит налоги, рыночные зарплаты и способствует равномерному росту всех регионов.
Уходящий нефтегаз
Еще одно заметное изменение, которое произошло в рейтинге: прежние лидеры, в первую очередь «Газпром», сдают свои позиции. Еще пару лет назад можно было говорить: «Что хорошо для “Газпрома”, то хорошо для России», — но сейчас роль газовой монополии сильно уменьшилась. Особо заметно это в 2020 году, когда газовый гигант по итогам работы за девять месяцев показал убыток в 218 млрд рублей. При этом глобальные инвестиционные проекты — «Турецкий поток», «Северный поток — 2» — оказались, во всяком случае пока, не лучшими вложениями. Альтернативные им ниши — СПГ и заводы по переработке газа — уже заняты другими игроками, и, чтобы войти на эти рыки, придется сильно рисковать и расталкивать локтями как российских конкурентов, так и международных.
В этой ситуации «Газпром» перестает играть роль основного драйвера экономики страны. Безусловно, газовый гигант все еще важный элемент развития всей страны, регионов присутствия, компаний-поставщиков. Но сказать, что сегодня от «Газпрома» в России зависит буквально все, от бюджета до футбола, уже нельзя.
На фоне неудач «Газпрома» заметно выросла роль «НоваТЭКа» как компании, определяющей вектор развития страны. Сверхудачный с точки зрения привлеченных инвестиций, экологии и позиционирования проект «Ямал СПГ» заметно повысил политическую и финансовую значимость «НоваТЭКа» как в России, так и в мире. Это нашло отражение и в росте капитализации самой компании на бирже, и в улучшении его позиций в ренкинге «Эксперта».
Несколько снизились и позиции смежной с газовой отраслью — нефтяной. Сделка ОПЕК+, снижение цен на нефть сильно ограничили возможности маневра для нефтяных компаний, а учитывая, что они начали сокращать инвестиции и персонал, тенденция снижения рейтингов нефтяных компаний продолжится и в следующем году. Тем не менее нефтяной бизнес, безусловно, важнейший для России, а нефтяные компании все еще канал привлечения экспортной выручки, работодатели, налоговые доноры, крупнейшие инвесторы в новые проекты. Они останутся важной частью российской экономики и драйверами ее развития. Но влияние их уменьшается.
Очаги жизни
Заметно выросла экономическая, а вслед за ней и инвестиционная роль компаний металлургии и химии. Эти сектора экономики практически не пострадали от падения цен, а производители драгметаллов и вовсе столкнулись с беспрецедентным подорожанием своей продукции.
В итоге развитие этих компаний в России ускорилось, а появившаяся сверхмаржа позволила многим из них повысить качество и системность как собственного развития, так и ведомых ими проектов. Роль «Полюса» и «Полиметалла» — часто выступать первопроходцами там, где не ступала нога человека. Именно эти компании остаются немногочисленными инвесторами в тяжелых и удаленных регионах — Магаданская области, на Чукотке, в Иркутская области. Именно золото с высокой маржинальностью его добычи позволят выстраивать базовую инфраструктуру там, где нет ничего, кроме леса, рек и озер.
Устойчивое ли это развитие? С точки зрения ООН, любая добычная деятельность может вызывать сомнение, так как зачастую есть вопросы к экологии, есть вопросы к устойчивости поселений после того, как запасы руд или углеводородов иссякнут. Однако с точки зрения освоения страны, безусловно, да: именно такие проекты создают новые точки роста, позволяют заселять огромную территорию, создавать очаги жизни на огромной пустой карте.
Именно поэтому в нашем рейтинге, например, тот же угледобытчик СУЭК занимает место выше МТС или «Мегафона». Всех россиян нельзя устроить на работу в банк, в IT-сектор или сектор связи, но многие регионы, социумы живут лишь благодаря деятельности огромной машины по добыче ресурсов. Это может быть и уголь, и золото, и нефтегаз. Но именно эти проекты создают источник жизни множества городов и поселений со всей их инфраструктурой, железной дорогой, портами, судами и т. д. Именно классические, старые, «ржавые» проекты — базовые отрасли экономики, на основе которых и строится новый дивный мир с цифровизацией, экологичностью и прочими новыми явлениями. Без сырьевых проектов не будет ничего.
