Массовые выступления активистов BLM, скандальная ситуация с подсчетом голосов на выборах, проникновение сторонников президента Дональда Трампа в Капитолий, две попытки его импичмента, политически ангажированная активность менеджмента социальных сетей — все это стало поводом для дискуссий о масштабном общественном кризисе в США, ставящем под сомнение единство страны. Однако в действительности идея монолитной американской нации только миф, уже более двух веков поддерживаемый исключительно в интересах федеральных властей.
Именно бюрократии в Вашингтоне всегда было выгодно создавать образ «американца вообще», чья политическая судьба должна быть связана не с региональными институтами, а с централизованным государством. Защита прав и интересов этого абстрактного We, the people позволяла обосновать, например, кровопролитное подавление сецессии южных штатов и объявить союз Севера и Юга вечным. «Права штатов» в политическом сознании интеллектуалов США всегда значили нечто гораздо большее, чем вопрос автономии Юга. Речь шла о самом существовании альтернативных региональных элит, способных сказать «нет» усилению государственного вмешательства.
Спектакль позднего капитализма
Еще Джон Кэлхун (один из первых вице-президентов США), один из немногих политиков, готовых называть вещи своими именами, указывал на наличие двух принципиально враждебных классов американского общества — тех, кто налоги платит, и тех, кто на эти налоги живет. Интересы этих групп не могут быть тождественными. Другое дело, что исторически «большое государство» стремилось создать иллюзию преодоления этого конфликта, так как само государство и его аппарат, безусловно, относятся именно к категории налогополучателей. К этому принципиальному конфликту и восходит противостояние Севера и Юга, представлявшее собой крупномасштабную операцию по расширению контроля Вашингтона над американским населением посредством ликвидации последнего бастиона реального федерализма.
Точно так же, как в XIX веке предателями были объявлены генералы армии конфедератов, в XX веке уже апологеты Франклина Рузвельта вешали ярлык предателя на тех, кто не считал необходимым участие США в «защите демократии» в Европе и противостоял политике экономического планирования. Важно подчеркнуть, что крупный бизнес при этом с удовольствием сотрудничал с Белым домом, прекрасно осознавая открывающиеся возможности для ликвидации конкуренции. Сейчас мы наблюдаем за новой стадией того же самого процесса: СМИ опять говорят о «предателях», якобы посягающих на демократические институты, а крупный бизнес нашел подходящий момент и подходящих политиков для того, чтобы гарантировать свое будущее.
Заморозка аккаунтов Трампа и других оппозиционных политиков представляет собой выполнение условий символической сделки, заключенной между государством и значимыми игроками интернет-рынка. Представители крупнейших сетей и веб-сервисов (Джессика Герц — бывший юрист Facebook, Эмили Хорн — работала в Twitter, Марк Шварц из Amazon, Деон Скотт из Google и многие другие) фактически входят в состав администрации Джо Байдена. Граница между частными компаниями и государственным аппаратом становится иллюзорной. В этих условиях блокировка неугодных пользователей, конечно, не может рассматриваться как личное дело независимых коммерческих структур, так как ни о какой независимости тут не может идти и речи.
Даже слепому очевидна непропорциональность реакции американской либеральной общественности на события 6 января, с одной стороны, и массовые беспорядки, вызванные движением BLM, — с другой. Никакой реальной угрозы процессу подсчета голосов в Конгрессе, конечно, не существовало. Однако сам акт посягательства на «территориальную целостность» федеральных органов власти дал возможность лишний раз публично подчеркнуть опасность «правых радикалов», не в первый раз за последние несколько десятилетий оказывающихся в центре внимания прессы.
Сторонники сохранения в неприкосновенности республиканских прав и свобод (свободы слова, права на владение оружием и формирование отрядов народного ополчения) начиная с 60-х годов прошлого века с завидной регулярностью преподносятся публике как «террористическая угроза». Собственно, уже сейчас в описании событий 6 января мы часто видим словосочетание domestic terrorism, хотя, конечно, никаким терроризмом тут и не пахнет. Что будет дальше, угадать нетрудно: мы все это видели в период после 11 сентября 2001 года. Государство развернет кампанию по борьбе с «терроризмом», что на практике означает расширение полномочий по контролю над гражданами (причем не только гражданами США).
Но важным отличием новой волны патриотической борьбы с внутренним врагом становится роль, которая теперь отведена социальным сетям. Союз государства и интернет-медиа призван обеспечить «нормализацию» новых масштабов государственного вмешательства в сферу частной жизни и фактическое прекращение действия первой поправки. Коварство новой стратегии в том, что она не содержит признаков прямой цензуры: цензорами становятся «идейные» участники рынка, с радостью готовые стать коллаборационистами ради новых масштабов прибыли. Если в середине XX века поиск врага и борьба с ним требовал существенных ресурсов со стороны репрессивного аппарата, то сегодня для этого есть самостоятельная индустрия социальных сетей. Государство оптимизирует управление населением, передавая идеологическую функцию в условно частные руки. Руки же эти, в свою очередь, оказываются на рычагах государственной машины.
Этот спектакль позднего капитализма, пародирующего свободный рынок, в свою очередь поддерживают и политики, яростно защищающие rule of law (верховенство права) от посягательств Дональда Трампа. Иначе говоря, действующий президент, попытавшийся воспользоваться судебным механизмом оспаривания процедур подсчета голосов, представляет угрозу для стабильности правовой системы!
Не меньший ущерб правовой предсказуемости, с точки зрения либералов, наносит и попытка Трампа воззвать к совести членов Конгресса применительно к подсчету голосов. Во время слушаний по поводу импичмента представители демократов прямо и до смешного откровенно охарактеризовали процесс подсчета голосов выборщиков как сугубо церемониальную процедуру в отношении «уже выбранного» Байдена.
Однако с конституционной точки зрения это совсем не так: в действительности у Конгресса есть право, например, не учитывать голоса выборщиков из тех или иных штатов и фактически самостоятельно определить победителя. Собственно говоря, именно этого и требовали «радикалы», ворвавшиеся в Капитолий, — отнестись к процедуре неформально. Эта юридическая деталь может показаться несущественной, тем более что и Конгресс сейчас находится в руках демократов, но она указывает на стремление к полному выхолащиванию традиционных институтов, окончательному превращению США из классической республики в контролируемую элитами «массовую демократию».
Трампа «надо» устранить
Импичмент Трампа необходим политическому истеблишменту и символически, и практически. Трамп — единственная фигура, которая хотя бы отчасти возвращала традиционные, консервативные, антигосударственные республиканские идеи в сферу повседневной политики. Другими словами, Трамп в силу своей личной свободы от требований «хорошего тона», предъявляемых к кадровым политикам, является своего рода проводником для маргинальных политических идей. Именно поэтому он представляет опасность для всех тех, кто желает продолжения игры в выборы вместо реальной политики.
В этом смысле Трамп не устраивает партийную элиту в целом — ни демократов, ни республиканцев, для которых политическая борьба давно представляет собой исключительно борьбу за текущий контроль над ресурсами. Любое участие народа в политике допустимо только в той мере, в какой оно укладывается в логику этой номенклатурной игры, транслируемую СМИ. Радикальные идеи (которые являются таковыми только в рамках самой этой логики) должны любой ценой сдерживаться на периферии. И поскольку только действующий президент в силу своего личного экономического ресурса давал шанс всему политическому подполью выбраться из интеллектуального гетто, Трампа необходимо окончательно устранить из политического процесса. Простой смены первого лица здесь уже недостаточно.
Кроме того, президент США занял совершенно недвусмысленную позицию в отношении движения BLM, которое представляет собой пробный шар «цветной революции», осуществляемой элитами уже не на территории другого государства, а на своей собственной территории. Это не первые массовые беспорядки чернокожего населения в современной истории, но сейчас импульсы гнева «угнетенных» весьма элегантно встраиваются в задачи расширения контроля над населением. Речь идет о своеобразной внутренней колонизации, которая осуществляется прежде всего посредством экономического перераспределения в пользу масштабных групп электората, которым Байден уже скромно пообещал повысить МРОТ.
Характерно, что представители BLM в мае 2020 года наносили ущерб прежде всего частной, а не государственной собственности.
Фактическое бездействие власти в деле ее защиты наглядно свидетельствует, что американское государство давно не рассматривает «древние права англичан» в качестве приоритета. Неприкосновенность собственности осталась в XVIII веке, где борцы за независимость защищали автономию общества от политического спрута абсолютизма. Вопросы автономии в наши дни подчинены политической целесообразности, а выразителями этой целесообразности становятся угнетенные массы, которым нечего терять, — сценарий, хорошо знакомый русским.
И это тот сценарий, о котором американские консерваторы предупреждали еще в 50-х годах прошлого века: социализм угрожает Соединенным Штатам не из Москвы, а из Вашингтона. Партийная дисциплина, этические кодексы, перераспределение, ограничение оборота оружия, цензура — все это уже не будущее, а настоящее «социализации» американской жизни, не имеющей ничего общего с революционной традицией основ-основателей Республики.
