В правительстве намерены разработать механизм ограничения дивидендов для случаев, когда бизнес не ликвидирует ущерб природе. Эксперты считают такую меру радикальной. Однако в той или иной степени финансовые ограничения для неэкологичных производств — это мировой тренд.
Бизнесу теперь недостаточно быть просто прибыльным, щедрым и прозрачным. Все большую роль при оценке инвестиционной привлекательности играет его социальная и экологическая ответственность, ESG-направленность (ESG — Environmental, Social, Governance). Этот подход получил название «ответственное финансирование».
За рубежом тема ответственного инвестирования важна как для частных и институциональных инвесторов (гигантских фондов вроде BlackRock), так и для государственных инвесторов. Например, Норвежский государственный пенсионный фонд, один из крупнейших в мире, в этом году продал все свои активы, связанные с нефтью и газом. Экологическая повестка, долго остававшаяся декларативной и директивной, вдруг резко ворвалась в мир финансов и заставляет бизнес адаптироваться.
Многие мировые тренды приходят в нашу страну с некоторым опозданием. Отчасти это связано с огромными размерами России, с наличием гигантских территорий, где вообще никто не живет. Поэтому проблемы экологии к нас не так актуальны, как в перенаселенных странах.
В то же время российская промышленность и бизнес не живут в замкнутом мире. Многие компании работают на экспорт, а на мировых рынках экологические требования становятся даже не элементом конкуренции, а обязательным стандартом. В итоге российские компании вынуждены адаптироваться к растущим экологическим требованиям, а вопросы экологии становятся все более актуальными как для крупного, так и для среднего бизнеса.
За последние тридцать лет российская промышленность сделала гигантский скачок в модернизации практически всех отраслей. Все, кто не смог модернизироваться, разорились и ушли с рынка. Стимулом к этой модернизации выступали не экологические, но экономические требования. Но поскольку в основе любой модернизации лежит эффективность, в том числе ресурсная, постепенно произошла и экологизация российской промышленности. Модернизация и экологизация — это две стороны одной медали.
Например, крупнейший сталевар страны — НЛМК — с 2000 по 2016 год увеличил выплавку стали на 58%, а совокупные выбросы при этом сократились на 22%.
Модернизация затронула в последние годы тысячи российских предприятий. Прошла она во всех отраслях — от добычи до хайтека. Примеров адаптации промышленности множеств — это и нефтегазодобыча, и черная металлургия, и цветная. Это модернизация заводов ВПК, автомобильной отрасли, пищевой промышленности и сельского хозяйства.
Неизвестное будущее
По данным Всемирной организации здравоохранения, в практических целях мировая промышленность использует около 500 тыс. химических соединений. Из них около 40 тыс. обладают вредными для человека свойствами, а 12 тыс. ядовиты.
Однако как именно влияют на человека и природу остальные тысячи веществ, не считающиеся вредными и ядовитыми, науке только предстоит узнать. По сравнению с первобытным человеком в организме современного горожанина содержание свинца больше в 17 раз, ртути — в 19 раз, теллура — в 110 раз, кадмия — в 76 раз. Как выбросы различных соединений влияют на флору и фауну в долгосрочном плане, как природа адаптируется к новым, неизвестным ей до этого веществам, насколько она и человек вообще адаптивны к ним — пока сказать невозможно. Мы точно знаем, что ежегодно список запрещенных к использованию или находящихся под ограничением технологии и соединений расширяется. Но расширяется он в зависимости от того, оказывает ли то или иное вещество моментальное воздействие — на одно-два поколения. А долгосрочное влияние тех или иных процессов на планету и человека не изучено по одной простой причине: современной индустриализации не так много лет. На фоне жизненного цикла планеты период индустриализации — это миг.
Однако уже сейчас можно констатировать, что во многих регионах мира природа не успевает адаптироваться к воздействию на нее человека: уменьшается количество лесов и видов животных, деградируют почвы, мельчают реки. До XX века мир не знал слова «зона отчуждения», теперь их немало.
На этом фоне экологическая политика любого государства и бизнеса — это не просто попытка очистить воздух в том или ином городе и даже не попытка продлить жизнь человеку и поднять ее качество. Экологическая политика — это в первую очередь забота о завтрашнем дне. О том, каким воздухом будут дышать наши внуки, какую воду они будут пить, в каких городах будут жить, и от каких болезней они будут лечиться.
Мелкий мир
Современная индустрия и сельское хозяйство решили основную проблему человека как вида — проблему выживаемости. Сегодня лишь 15–20% населения планеты могут накормить и обеспечить современный уровень жизни остальных 80%. То есть в пределе индустрия и сельское хозяйство — это устойчивые и самовоспроизводимые факторы, обеспечивающие жизнь человечества. Современная экономика может накормить, одеть, обогреть кратно большее число жителей Земли, чем проживает на ней сегодня. Но на этом фоне природные ресурсы, которые не могут быть воспроизведены человеком, начинают играть все большую роль. И речь идет вовсе не нефти, никеле или калийной соли. Речь идет о базовых ресурсах, обеспечивающих жизнедеятельность.
Уже наше поколение стало платить за чистую воду. Уже сейчас можно пойти в аптеку и купить баллон кислорода для дыхания — это и есть плата за воздух. Уже вовсю зарабатывает на дикой, нетронутой природе туристическая отрасль, набирают популярность различные виды экологических туров. То есть люди готовы отдавать часть своих доходов, чтобы хоть ненадолго вернуться в лоно природы.
Мир резко меняется: то, что раньше пугало в книгах фантастов, вдруг становится обыденностью. Планета оказалась намного меньше, чем казалась и сто, и пятьдесят лет назад. Ее базовых ресурсов, обеспечивающих жизнь: чистой пресной воды, воздуха без примесей — становится все меньше.
На задворках планеты
Кажется, что России с ее огромной территорией, половина которой покрыта лесами, болотами, озерами и реками, проблемы с чистым воздухом и водой не грозят.
Однако огромная территория — это не только преимущество, но и проблема страны. По данным Счетной палаты, у государства нет достоверной информации о 84,4% лесного фонда. Общая площадь не учтенного должным образом леса сопоставима с территорией Бразилии. В Счетной палате подчеркивают, что проблема особенно актуальна для Сибири и Дальнего Востока. В этих регионах почти вся информация о лесном фонде — десятилетней давности, это касается 93,3% лесов Сибири и 96,6% лесов Дальнего Востока. Учитывая незаконную вырубку и вывоз леса, а также пожары, вполне вероятно, что в этих регионах гораздо меньше леса, чем указано в государственных документах.
То есть в целом в России нет понимания, в каком состоянии находятся ее леса, нет четко выработанной стратегии их сохранения и воспроизводства. И это несмотря на то, что наши леса — это мировые легкие, кислородом которых дышит половина планеты.
С водой тоже не все гладко. 55% населения страны живет в европейской ее части. Здесь же находится основная промышленность и города, сильно загрязняющие реки. До очистки бассейна Волги руки дошли только сейчас. При этом не факт, что федеральный проект будет выполнен.
О бассейнах рек Балтийского моря, Дона, Кубани, Терека пока не идет и речи. Качество воды в этих реках оставляет желать лучшего. Плюс более 10% населения страны живет в бассейне Оби, загрязненной нефтью и нефтепродуктами.
То есть говорить, что Россия — страна, обеспеченная чистым воздухом и водой на будущее, нельзя. Сначала необходимо понять, что реально происходит у нас с лесами и водоемами. Затем постараться минимизировать текущее негативное воздействие, а уже потом переходить к решению проблем накопленного вреда.
Сейчас в России реализуется нацпроект «Экология», который должен решить часть проблем. Например, очистить Волгу, снизить загрязнение воздуха в 12 городах страны. Однако системно экологических проблем он не решит. Уж слишком долго они оставались на задворках.
Свой путь
Текущее негативное воздействие на окружающую среду неоднородно и очень сложно поддается анализу. Например, в Москве только 7% выбросов создается промышленными предприятиями. Остальное приходится на коммуналку и автотранспорт. В Иркутске и вовсе 2% приходится на промышленность, 46% — на коммуналку, 56% — на автотранспорт.
Тем не менее выбросы, которые создают автотранспорт и коммунальный сектор, — это в основном парниковые газы, производное от сжигания топлива. Тогда как спектр выбросов промышленности намного разнообразнее, а вещества, которые она производит, могут оказаться намного вреднее парниковых газов.
Часто выбросы промышленности не только загрязняют воздух. Технологический цикл требует и сточных вод, и шламохранилищ. Многие предприятия производят отходы, которые вообще не должны попадать в открытую окружающую среду: радиоактивные металлы, ртуть, соли мышьяка, отработка синтетических масел и т. д.
Однако позитивных примеров того, как российские компании уменьшают воздействии на окружающую среду, становится все больше. Крупнейшие российские металлургические холдинги — «Русал», НЛМК, ММК «Северсталь», ТМК и другие — вложили гигантские средства в модернизацию производств. И если бы они этого не сделали, сегодня эти крупнейшие налогоплательщики страны проиграли бы конкуренцию китайским производителям, как это произошло с американской или украинской сталеплавильной отраслью. Например, в прошлом году Россия впервые в истории обошла США по выплавке стали, а украинская стальная промышленность упала по производству вдвое по сравнению с пиком 2007 года.
Предлагаемый вашему вниманию спецдоклад не первая попытка описать процесс экологизации российской промышленности. И каждый раз находятся новые примеры того, как шаг за шагом российская промышленность становится чище, современнее, эффективнее.
