Сцена засыпана песком. Это не просто тонкий слой сыпучего вещества, который больше символизирует песок, чем на самом деле им является, это настоящие горы песка, которые возвышаются над сценой на протяжении всего спектакля — как неотъемлемый элемент постапокалиптической реальности, воссоздаваемой Андреем Могучим в седьмом эпизоде (последовавшим за первыми двумя, поставленными два года назад) театральной эпопеи «Три толстяка». Но и этого ему мало, и в какой-то момент сверху, с колосников, песок начинает сыпаться стеной, полностью скрывая от зрителей глубину сцены. И это еще одно визуальное впечатление, которое буквально врезается в зрительную память, и так уже насыщенную холмистым песчаным рельефом. Это еще один сигнал, что зритель в «Трех толстяках» имеет дело с театром ни на что не похожим — бесконечно далеким от привычного театра, в котором актеры рассказывают историю, произнося заученные тексты, которые зритель в большинстве случаев слышал уже много раз.
Умение работать с пространством — одна из самых ярких отличительных черт Могучего. Почти в каждом его спектакле зритель видит рукотворный мир, выходящий за рамки обыденных представлений. Если любой спектакль в какой-то степени сон, то «сны», поставленные Могучим, в высшей степени реалистичны. В происходящее на сцене веришь не только за счет эмоционально вовлекающей в происходящее актерской игры, но и технических приемов, которые не просто удивляют, но и усиливают эмоциональную вовлеченность зрителя — он видит происходящее на сцене своими глазами и понимает: все, что происходит, происходит на самом деле. С ним играют, но это игра, которая ведется по каким-то другим правилам, отличающимся от привычных. Зритель привык прежде всего к условности театра, продиктованной ограниченностью пространства сцены и ее технической оснащенности. Но что мы знаем о театре и о тех возможностях, которые он в себе скрывает?
Андрей Могучий пришел в мир театра, когда тот начал резко меняться, и сразу пошел бескомпромиссным путем, создав для реализации собственных замыслов театральную группу «Формальный театр». И только после того, как он смог с ее помощью заявить о себе как о режиссере, который разговаривает с публикой в свойственном ему стиле, он пришел в театр с постоянной труппой и со всеми актерскими и техническими возможностями. Александринский театр, где начался новый этап его творческой судьбы, в ту пору уже вступил в период Валерия Фокина и стал возвращать под его руководством былую художественную мощь. Спустя девять лет новый виток — художественное руководство Большим драматическим театром (БДТ), в котором не только стены еще помнили Георгия Товстоногова, но и действующие актеры. Это назначение Андрея Могучего — один из лучших поворотов в истории отечественного театра. Он не только пришелся к месту, но влил в него новую энергию, которая и по сей день заставляет БДТ двигаться вперед.
