Динамика реальных душевых доходов — ключевой индикатор уровня жизни людей. По итогам третьего квартала 2020 года, когда локдауны в России уже закончились, этот показатель был на 3,6% ниже, чем годом ранее. Накопленное с 2013 года падение составило почти 9%. Но в ряде регионов снижение уровня жизни по сравнению с последним благополучным годом высоких сырьевых цен намного масштабнее — 20–25% и больше. Драматизм ситуации в том, что это географически близкие друг к другу территории с миллионными городскими агломерациями и крупными предприятиями обрабатывающей промышленности. Это Свердловская, Челябинская, Самарская области, Пермский край и Башкирия, где живет без малого 20 млн человек.
Реальные доходы в этих регионах продемонстрировали шокирующие цифры снижения еще в 2015–2016 годах (см. график 1), а пандемия усугубила ситуацию. Например, доходы жителей Свердловской области в прошлом году сократились еще на 12%. К официальной статистике денежных поступлений населения, значительную часть которых Росстат вынужден оценивать только приблизительно, можно относиться по-разному, но воздействие нынешнего кризиса на экономику показывают и другие индикаторы. В той же Свердловской области в 2020 году объем платных услуг сократился на 22%, а розничные продажи непродовольственных товаров упали на 11%. И оба показателя заметно хуже среднероссийских значений.
Торможение гигантов
Еще перед кризисом 2008–2009 годов эксперты по региональному развитию видели серьезные проблемы у промышленных исполинов Урало-Поволжья. Главные из них — зависимость региональных экономик от крупных компаний, наличие инертных моногородов и старение населения. Их сильными конкурентами в борьбе за человеческий, а не за технологический капитал помимо Москвы и Санкт-Петербурга самые прозорливые видели южные Ростов и Краснодар, не столь сильно отягощенные индустриальным наследством.
