Как-то раз, листая ленту соцсети, я наткнулась на фотографию такую прекрасную, что мне захотелось задержать на ней палец. На ней была изображена дверь, распахнутая в дивный мир полей, накрытых полосами лиловых, кобальтовых, бордовых цветов, а дальше, за ними, в далекой дымке стояла гора. Фото выложила бьюти-блогер, и это вызвало мое безграничное удивление: она всегда размещала только фото самой себя в не очень одетом виде и собирала под ними множество лайков и комплиментов. Фото она подписала так: «Я приехала в гостиницу ночью, сразу рухнула спать. А утром встала, распахнула дверь и застыла на пороге. Дверь открылась в другой мир, в котором я и хотела бы жить. Но я уже знаю, что это фото не соберет много лайков». Действительно, под фото была жалкая горсть из шестисот лайков, а обычно фотографии этого блогера стремительно обрастали несколькими тысячами. «Однако… — многозначительно произнесла я, заведя внутренний диалог с блогером, — оказывается, ты не так пуста и поверхностна, какой казалась».
По прошествии часа любопытство заставило меня заглянуть в аккаунт блогера снова, хотелось знать, насколько ее аудитория способна ценить невообразимые настоящие миры. К еще большему своему удивлению, фотографии я не обнаружила. Блогер удалила ее. Видимо, она страдала из-за малого количества лайков.
Сегодня нам кажется, что мы можем свободно высказываться, говоря то, что думаем. Ну, за исключением призывов к свержению власти, чему-нибудь незаконному и экстремистскому. И если вам, к примеру, хочется быть феминисткой, вы можете открыто рассказывать даже не о гендерном равенстве, которое никакому сомнению не подлежит, а открыто говорить о своей неприязни к такой распространенной категории граждан, как мужчины. А если вам хочется быть оппозиционером, вы можете прийти на страницу к патриоту и открыто заявить ему, что он кремлебот, победобес, глупый оболваненный человек и должен покаяться. Раньше люди так друг другу не говорили, но теперь другие времена. Достаем телефон из кармана и высказываемся. А если вы, например, писатель, то можете написать книжку, скажем исторический роман, но пусть в нем обязательно будут сталинские репрессии. Раньше об этом нельзя было говорить, а теперь можно. И даже нужно, если автор хочет, чтобы им заинтересовались зарубежные издатели. Если он, допустим, похвалит сталинский режим, то зарубежные издательства ни за что им не заинтересуются. Но главное, в своей стране России автору ни за то ни за другое ничего не будет. Кроме, разве что, того, что «приличные люди» из того или иного круга сочтут более невозможным здороваться с ним за руку. Может так статься, что они никогда с конкретно этим человеком за руку и не здоровались: пересечений в пространстве не было, — но свобода слова позволяет заявить, что теперь уж этих рукопожатий точно не будет.
