Никакого «м-м-м». Посмотрите оригинальное видео с интервью Джо Байдена: раздумий или неловкости от провокации американский президент не испытывал. Он твердо понимал, что сейчас назовет Владимира Путина убийцей и это приведет к международному скандалу. Так что не надо ссылок на здоровье или старческую деменцию. У «Спящего Джо» действительно много возрастных проблем, и вполне вероятно, что свой срок он в Белом доме не досидит. Но президент сознательно играет партию, и хорошо бы всем понимать какую.
«Убийцей» (или «разбойником, бандитом» — the thug) годом ранее Байден назвал и китайского лидера Си Цзиньпина, «у которого миллионы уйгуров в концентрационных лагерях». Это произошло во время предвыборных дебатов. Причина, по которой эта сниженная лексика сохраняется уже после избрания, заключается в том, что для демократов и Байдена выборы не закончились. Они продолжают отыгрывать глубокий политический кризис и бороться с трампизмом. Тема Путина всплывает в связи с докладом о вмешательстве России в выборы 2020 года (как обычно, highly likely). Байден ставит смысловую точку: именно российский президент организовал условный «штурм Капитолия», усилив национальную конфронтацию.
Путин отыгрывает ситуацию в том же медийном ключе. «Кто как обзывается — тот так называется!» — хорошо узнаваемая «дворовая» стилистика для внутренней аудитории. Приглашение на публичные дебаты — это уже для западного обывателя. «Весь мир знает, что у нас нет лидера на самом верху, только пустой костюм с телесуфлером», — последовала ожидаемая реакция Трампа-младшего. И никакой войны и Карибского кризиса. Ни дипломатических конструкций, ни переговорных платформ. Информационные пикировки мировых держав становятся параллельной реальностью, кажется, оторванной от почвы реальной политики. Или Realpolitik стала в XXI веке такой?
Почему Байдену внутренние выгоды важнее отношений с Россией? Так и нет никаких отношений, ни по факту, ни в перспективе. Переговорный контекст выхолощен, на кону лишь санкции и ультиматумы в контексте несопряженных позиций. Экономика? Климат? Терроризм? Даже ядерное нераспространение. В какой области Вашингтону может понадобиться голос Москвы? И вообще, нужен ли ему чей-то голос? Это, конечно, никакая не холодная война, которая была обвешена кучей договоренностей, балансировок и ограничений. И не ее предвестник, когда стороны играли на взаимное уничтожение. Разговаривать не о чем, и биться не за что. Новая реальность, определение которой найдут потомки.
