Те, кто в панике скупал валюту в марте прошлого года, немного отыграли свои потери. Это, пожалуй, единственный плюс нынешней волны ослабления рубля, которая стартовала в конце осени, усилилась в апреле и пока немного утихла. Впрочем, есть еще плюс бюджетный: благодаря волшебству валютного курса ослабление нашей валюты на рубль дает бюджету 150 млрд рублей доходов буквально «из ниоткуда».
Но бюджет, вполне вероятно, и так не будет внакладе. Китай открылся и начинает наращивать спрос на ресурсы, открываются новые рынки для наших углеводородов — так, первая партия нефти скоро поедет в Пакистан. Дисконт Urals к Brent снижается волей Минфина. Часть аналитиков ждет, что рубль опять укрепится и к концу года может оказаться в диапазоне 65‒75 рублей за доллар. Впрочем, другие ждут 85, а то и выше. Плавающий курс — это широчайшее поле для прогнозов.
В контексте предприятий курс рубля почему-то всегда обсуждается очень схематично: экспортерам и внутренним производителям выгоден слабый рубль, импортерам — сильный. Но это упрощение, которое скрывает сложность производственных связей. В 2017 году экономисты очень удивлялись результатам опроса Банка России — регулятор тогда опрашивал предприятия, какой курс им выгоден. Почему-то легпрому оказался нужен крепкий рубль, хотя, казалось бы, разве они смогут конкурировать с импортом? Для экономистов оказалось откровением, что отечественный легпром критически зависит от импорта. И так практически во всей обработке — ну за исключением, видимо, ВПК. С тех пор мало что изменилось — и импортозамещающие производства все так же сталкиваются с тем, что им, в свою очередь, нужны импортные комплектующие и оборудование. Посыл «если сырье будет дорогим, нам самим ничего делать не придется, все купим» уже рассыпался в прах, но его сторонники все еще существуют.
Российская промышленность сейчас столкнулась с огромной нехваткой кадров. Все больше предприятий признают, что кадровый голод — главный ограничитель нашей экономики. Это означает, что нам нужны рабочие руки из-за рубежа, а для этого рубль должен быть крепким.
Речь идет не о каких-то интервенциях для поддержания рубля, а об управлении факторами, которые влияют на курс. Например, профицитом счета текущих операций. Конечно, с удорожанием сырья он постепенно будет выправляться. Но не надо рассчитывать только на это — имеет смысл привлекать в страну иностранный капитал из дружественных стран. Первые шаги уже сделаны: на фоне заметного дисбаланса во внешней торговле между Россией и Индией министр промышленности РФ Денис Мантуров в ходе заседания межправительственной российско-индийской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству предложил индийским производителям активнее заходить в ниши, которые освободились с уходом зарубежных компаний, и создавать в России совместные производства.
Отток капитала — по разным оценкам, 220‒230 млрд долларов за 2022 год — тоже выглядит чрезмерным. Непонятно, например, почему сохраняется довольно вольготная граница для вывода средств за рубеж для граждан — 10 тыс. долларов в месяц. Тут же правительство жалуется на недостаток длинных денег и пытается разными мерами привлечь граждан на фондовый рынок. Между тем подавляющий объем инвестиций в отечественные акции и облигации — это «дело рук» нескольких процентов сверхбогатых россиян, тогда как большинство брокерских счетов просто пустые. Именно эти богатые россияне, разумеется, открыли за последний год счета в зарубежных банках и вывели туда 64 млрд долларов. Запрещать вывод денег бессмысленно — но можно скорректировать правила и объемы. Почему-то считается, что, как только рублевые активы станут привлекательными, все случится само собой. Но эту привлекательность надо создавать. Для начала не давая ослаблять рубль.
