Двадцать первый век с легкой руки аналитиков и публицистов все чаще называют веком Африки. Наиболее зримым свидетельством возрастания роли Африки в мире является ее демографический потенциал. В связи с запаздывающим по сравнению с другими частями мира демографическим переходом население Африки быстро растет. После 1960 года, который принято считать точкой отсчета постколониальной истории континента, население Африки увеличилось на 1,1 млрд человек, это почти четверть суммарного прироста жителей нашей планеты за этот период, а доля африканцев в населении Земли выросла с 9,3 до 17,4%. Более того, этот рост продолжится. Согласно прогнозным оценкам Бюро народонаселения ООН, к концу нынешнего столетия население Африки превысит 4 млрд человек, к 2100 году здесь будет жить от трети до 40% обитателей Земли (см. график 1).
Проблема катастрофического роста населения стоит особенно остро в Восточной Африке: население этого cубрегиона с текущих 445 млн удвоится уже к 2050-м годам, а в конце века составит более 1,45 млрд человек. При этом число жителей некоторых стран региона, таких как, например, Замбия, Танзания, Мозамбик, Малави, вырастет в пять-шесть раз.
Особенно угрожающая ситуация складывается в Нигерии — самой многонаселенной стране континента, где на женщину до сих пор приходится 5,5 ребенка. Такое отставание в снижении рождаемости в сочетании с эффектом масштаба (в стране сейчас проживает 206 млн человек) породит взрывообразный рост населения. К середине века, согласно среднему сценарию прогноза ООН, население Нигерии превысит 400 млн человек; по числу жителей страна, обогнав Бразилию, Пакистан, Индонезию и США, переместится с нынешнего седьмого на третье место в мире (см. график 2). А к концу века число нигерийцев превысит 730 млн, уступая только двум азиатским гигантам — Индии и Китаю (подробнее о причинах и следствиях демографической «бомбы» на континенте см. статью «Век Африки», «Эксперт» № 25 за 2021 год).
Расстановка экономических сил
Следует признать, что в отличие от растущего демографического влияния Африки вес континента в глобальной экономике остается гораздо более скромным. Суммарный ВВП по ППС 54 стран континента в 2021 году, по данным Мирового банка, составил 6,64 трлн долларов, или всего 5% мирового (для сравнения: одна Россия производит 3% глобальной добавленной стоимости). Более того, эта доля была достигнута накануне мирового финансового кризиса 2008 года и с тех пор фактически не растет (см. график 3). Доля континента в глобальной торговле и входящих прямых иностранных инвестициях последние два десятилетия не превышает 3%.
Конечно, об экономики Африки трудно, да и просто некорректно говорить как о едином целом. Слишком разные по размеру, структуре и профилю страны представляют континент. Логично фокусировать анализ на странах — экономических лидерах континента. Семь крупнейших экономик Африки — три с севера континента (Египет, Алжир, Марокко), по одной с запада (Нигерия) и юга (ЮАР) и две с востока (Эфиопия, Кения) — формируют две трети африканского ВВП. Следующие по размеру экономики 13 стран континента производят 24% ВВП Африки, соответственно на топ-20 стран приходится более 90% ВВП континента (см. график 4). Оставшиеся 34 страны производят в сумме менее 10% добавленной стоимости. Крупнейшая африканская экономика — Египет — производит 1,26 трлн долларов ВВП (21-е место в мире) и в глобальном ренкинге располагается между Австралией и Таиландом.
Семерка лидирующих по размеру экономики стран Африки достаточно стабильна. В текущем веке ее покинула уничтоженная западным альянсом в 2011 году Ливия, которую сменила Эфиопия, показывающая последние 12 лет феноменальные темпы роста (8,7% в год, при этом в пандемийный 2020-й рост лишь притормозил до 6,1%). В великолепной африканской семерке Эфиопия вместе с Кенией постепенно увеличивают свой вес в мировой экономике, в то время как Алжир, ЮАР и Нигерия, напротив, сдают позиции; доля Марокко и Египта в глобальном ВВП по ППС в первом приближении стабильна (см. график 5).
Уделом подавляющего большинства африканцев остается бедность, зачастую вопиющая. Среди 28 стран с низким уровнем дохода по классификации Мирового банка (душевой валовой национальный доход менее 1085 долларов в год в 2021 году) лишь четыре неафриканские страны (Афганистан, Сирия, Йемен и Северная Корея). Замыкают список беднейших стран по версии Мирового банка Центрально-Африканская Республика и Бурунди — душевой ВВП по ППС их жителей составлял в 2021 году 837 и 705 долларов соответственно. А самая богатая страна Африки (островные курортные карлики Сейшелы, Мальдивы и Маврикий оставляем за скобками, а в высокие душевые показатели Ливии, дезинтегрированной страны, раздираемой гражданской войной, просто не верим) — Ботсвана. Душевой ВВП этой страны в расчете по ППС — 14,8 тыс. долларов, 87% среднемирового, это 84-е место в мире, сразу после Ирана (15,0 тыс. долларов). Население крупных стран континента существенно беднее: душевой ВВП в ЮАР — 13,3 тыс. долларов (100-е место в мире), в Египте — 11,6 тыс. долларов (109-е место), а в Нигерии всего 4,9 тыс. долларов (147-е место, это существенно меньше, чем в Индии: 6,6 тыс. долларов, 130-е место, см. график 6). 35% населения Африки южнее Сахары имеет доход менее 2,15 доллара в день.
Даже если Африка южнее Сахары к середине текущего столетия подтянется по уровню богатства к сегодняшнему индийскому уровню, это не позволит региону даже сохранить нынешнюю долю в глобальном ВВП — растущую долю мирового экономического пирога будет перетягивать на себя Индия, у которой есть все шансы через двадцать лет стать крупнейшей экономикой планеты (с подробностями модельных построений «Эксперта» можно ознакомиться в материале «Не числом, а уменьем» в № 26 за 2021 год).
За шесть десятилетий постколониального развития африканские нации пока не явили миру примеры экономического чуда, все чудеса после Второй мировой войны творились в Восточной Азии (Япония, Южная Корея, Сингапур, Китай). Социальные «чудеса» на Черном континенте происходили, но были в основном со знаком минус: самые яркие примеры — это «апартеид наоборот» в ЮАР после победы Африканского национального конгресса и геноцид в Руанде (оба события датированы 1994 годом).
Анатомия отсталости
Для монетизации демографического дивиденда десятки миллионов рабочих рук требуется накормить, обучить и обеспечить рабочими местами приемлемой производительности. В противном случае плохо управляемый рост населения континента обернется лишь ростом нищеты, насилия и новыми эмигрантскими волнами в развитые страны. Приведем только одну цифру: сейчас ежегодно рынок труда в Африке пополняют 12 млн молодых людей, но только четверть из них находит работу.
«Относительная и глубокая отсталость многих наименее развитых стран (из них около трех четвертей — африканские) вызвана рядом факторов, — говорит Виталий Мельянцев, член-корреспондент РАН, заведующий кафедрой международных экономических отношений стран Азии и Африки Института стран Азии и Африки МГУ. — Среди них негативные последствия колониализма, до сих пор оказывающие сильное пагубное воздействие на многие бедные страны и в немалой мере обусловившие в них сравнительно высокий уровень политической нестабильности, острый дефицит физического и человеческого капитала и современной инфраструктуры, адекватных, инклюзивных институтов, рациональных реформ, разумной и последовательной экономической политики, а также преобладание деятельности по извлечению природной ренты, которой занимаются в основном элитные группы во многих наименее развитых странах».
По расчетам Виталия Мельянцева, в наименее развитых странах доля ренты, связанной с извлечением и продажей природных ресурсов (8‒9% ВВП), в среднем почти вдвое выше, чем в других развивающихся странах (4‒5% ВВП), а доля сырьевых товаров в общем объеме товарного экспорта наименее развитых стран (4/5) вчетверо превосходит показатель по другим развивающимся странам (1/5).
В результате мы имеем нарастающее отставание наименее развитых стран по отношению к прочим развивающимся странам. ВВП на душу населения (в паритетах покупательной способности валют 2017 года) в наименее развитых странах по отношению к среднему уровню других развивающихся стран упал за последние полвека с небольшим примерно вдвое — с 55% в 1970 году до 31% в 2000-м и далее до 24,5% в 2022 году, подсчитал Мельянцев по данным Всемирного банка.
Нельзя не сказать еще об одной проблеме — невыгодном включении африканских стран в глобальные производственно-сбытовые цепочки создания стоимости, благодаря чему все бóльшая часть конечных продаж продуктов африканского происхождения остается в западных странах. Этой проблеме посвятил много своих работ известный английский экономист, уроженец ЮАР Рафаэль Каплински.
В одной из своих работ он рассчитал, что нынешнее устройство международных цепочек создания стоимости таково, что непосредственно производитель, например, персиков в ЮАР или гороха в Зимбабве получает около 12% конечной цены продукта, проданного в Европе, в самой стране-производителе остается менее половины совокупных доходов от продажи, тогда как более четверти доходов концентрируется в розничной торговле страны-покупателя (подробнее см. «Почем ваши персики?» «Эксперт» № 35 за 2003 год).
Будучи включенными в мировое разделение труда, бедные страны обречены на все уменьшающийся кусок достающегося им пирога. При этом они практически лишены возможности влиять на глобальные правила игры. И сын зимбабвийского фермера, получающего за проданный в парижском супермаркете горох двенадцать центов из каждого евро выручки, имеет все меньше шансов получить приличное образование и вывести в будущем продвинутые семена гороха. Если же получит и выведет, то в лаборатории израильской, французской или нидерландской компании.
В стратегическом плане у африканских стран есть единственный шанс выбраться из ловушки бедности — сделать ставку в своем развитии на внутренний рынок, выращивать своего покупателя и свои цепочки создания стоимости. И лишь затем пытаться с более технологичной продукцией вписаться в мировое разделение труда на более выгодных условиях. Большое подспорье в этом — другие дружественные рынки, в том числе российский.
Даже если Африка к середине столетия подтянется по уровню богатства к сегодняшнему индийскому уровню, это не позволит ей сохранить нынешнюю долю в глобальном ВВП
Трудно первые пятьсот лет
И все же не хочется заканчивать эти заметки на пессимистической ноте.
«Когда мы недоумеваем по поводу отсутствия огромных успехов в развитии Африки в постколониальный период, мне кажется, мы просто проявляем историческое нетерпение, — размышляет Виталий Мельянцев. — Давайте вспомним, например, что творилось в Англии с одиннадцатого по конец семнадцатого века. На протяжении веков эта страна не демонстрировала высот либерализма, демократии и процветания. Как говорил в свое время экс-премьер министр Британии Гордон Браун, “в установлении правового государства первые пять веков всегда самые сложные”. Хорошая новость состоит в том, что, по моему мнению, африканцам, чтобы выстроить хорошие институты, понадобится существенно меньше времени, чем в свое время англичанам и другим европейцам».
«Для догоняющего, а в идеале обгоняющего развития большинству африканских стран необходимо проведение структурных реформ, — считает Дмитрий Федоткин, директор по макроэкономическому анализу АО ЭКСАР. — Ключевых подходов к этому, как нам кажется, два. Во-первых, требуется стратегический план развития: страна должна четко понимать, чего она хочет через пять, десять и, например, двадцать лет, а также что для этого потребуется, от финансирования до подготовленных кадров, включая их источники. Во-вторых, необходимо главенство закона — это и защита прав на любые виды собственности или инвестиций, и независимость судей, и неприятие коррупции и клановости (и/или племенных предпочтений), реальная борьба с ними».
В исторической перспективе африканцам должны помочь фирменные черты их психотипа. «Нельзя не отметить колоссальную жизнеспособность, живость ума и энергию африканцев, — продолжает Мельянцев. — И дело тут не только в молодом населении. Египет, например, — один из лидеров в мире по числу анекдотов, входящий в двадцатку стран мира с наименьшим числом суицидов на 100 тысяч жителей (в 2022 году — три, тогда как в США, Швеции и Японии — 15‒16), и это несмотря на более чем скромный уровень жизни местных жителей».
