На деле чуда не случилось. Несмотря на панику в европейских СМИ, позиции ультраправых усилились незначительно. К тому же далеко не факт, что успехи тех или иных партий на выборах в Европарламент будут конвертированы в аналогичный успех на национальном уровне. Да, две страны по итогам выборов уже потеряли свои правительства (Франция и Бельгия), но у старых европейских элит еще велик запас прочности в противостоянии дерзким несистемным выскочкам.

Впрочем, времена сейчас такие, что меняется абсолютно все. Прежние элиты теряют адекватное понимание ситуации в условиях стремительно меняющегося мира, новые еще не оформились до конца. Но в европейской политике в ближайшее время вряд ли что-то серьезным образом изменится, даже если тем или иным партиям удастся прийти к власти: есть примеры, когда их политика на следующий же день после победы на выборах менялась кардинальным образом, в том числе по отношению к России. В конце концов, в арсенале у старых политических элит еще остаются старые добрые угрозы, шантаж, давление и политическое насилие. А значит, конструктива от Европы ждать пока не стоит.

Тем не менее выборы в Европарламент продемонстрировали сильный запрос общества на обновление текущей политики. Европейцы во многих странах весьма недвусмысленно дали понять, что они думают о правящих партиях у себя дома и как относятся к ключевым пунктам общеевропейской политики, начиная с агрессивной зеленой повестки и заканчивая миграцией.

Роль Европарламента в политической системе Евросоюза

Собирательное понятие «Брюссель» — это несколько наднациональных организаций и институтов, в той или иной степени определяющих политику Евросоюза. Европейский парламент — единственная среди них структура, участники которой утверждаются путем всеобщего прямого голосования каждые пять лет. У Европарламента есть также председатель, избираемый на два с половиной года, сейчас эту должность занимает Роберта Метсола из Националистической партии Мальты. Метсола знакома нам по призывам ускорить военную помощь Украине, а также подписанием договора о сотрудничестве между Европарламентом и «демократическими силами Белоруссии» в лице Светланы Тихановской.

Европарламент выполняет в системе ЕС преимущественно законодательную функцию: его члены обсуждают предложения Европейской комиссии и вносят свои поправки. Кроме того, Европарламент может сам выдвигать законодательные инициативы, а также утверждает членов Европейской комиссии и ее председателя.

Всего в Европарламенте начиная с июня этого года 720 мест (до этого было 705). Страны представлены в Европарламенте пропорционально численности населения: больше всего депутатов от Германии (96), Франции (79) и Италии (76). Территориальная принадлежность депутатов, впрочем, имеет меньшее значение, чем членство в одной из европейских партий, которые, в свою очередь, объединяют схожие по политическим взглядам партии отдельных стран.

Ведущей политической партией в Европе считается правоцентристская Европейская народная партия (ЕНП), входящая во все структуры ЕС. В ее составе 50 европейских партий, к примеру итальянская «Вперед, Италия!», основанная Сильвио Берлускони, германские «Христианско-демократический союз» и «Христианско-социальный союз» и польская либерал-консервативная «Гражданская платформа» Дональда Туска, который, к слову, с 2019 по 2022 год занимал пост президента самой ЕНП. Известная своей русофобской позицией глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен тоже является членом этой партии.

Кроме ЕНП в Европарламенте представлено еще шесть политических групп. Это S&D, альянс социалистов и демократов, «Зеленые», либеральная «Обновляя Европу», «Левые», мягкие евроскептики «Европейские консерваторы и реформисты» (ЕКР), а также «Идентичность и демократия» (ID). Из всех европейских партий лишь последнюю можно назвать условно пророссийской: именно в ID входит Партия свободы Австрии, а также «Национальное объединение», созданное Жаном-Мари Ле Пеном.

По сравнению с прошлыми результатами ID получила 58 мест вместо 49. Флагман русофобской политики, ЕНП, получила 189 мест вместо 176, «Зеленые» и социалисты потеряли голоса. В целом проукраинские партии сохраняют ведущую роль в конфигурации Европарламента, а доля евроскептиков, выступающих в том числе против безудержного вооружения Украины, выросла слишком незначительно, чтобы серьезно повлиять на изменение политики ЕС.

Кроме всего прочего, несмотря на то что Европарламент определяет состав Еврокомиссии, в реальности от него зависит не так много, да и парламентом его трудно назвать в полном смысле этого слова с точки зрения принятия политических решений, рассказал «Моноклю» научный сотрудник Центра европейских исследований Института международных исследований МГИМО Артем Соколов. По его словам, утверждение членов ЕК — процесс непрозрачный, сопровождаемый внутренними договоренностями и интригами. При этом депутаты, представленные в Европарламенте, могут высказываться по каким-то вопросам более свободно, понимая, что их громкие лозунги не будут приняты как руководство к действию.

«Именно поэтому мы часто слышим жесткие заявления в адрес Российской Федерации от представителей депутатского корпуса Европарламента. Или наоборот: можем услышать из рядов оппозиционных политических сил, которые представлены там, критику уже в адрес европейской политики в рамках украинского кризиса или в отношении Российской Федерации. Потому что ответственность за последствия сказанных слов в данной ситуации иная, чем, например, у депутатов национальных парламентов».

Как рассказал «Моноклю» немецкий политолог Александр Рар, правящие либеральные элиты в Европе боятся, что Европа дальше будет праветь. По его словам, у правых другое представление об Европе: они предпочитают не Европу либеральной религии, дирижером в которой является Брюссель, а Европу суверенных национальных государств. А это, отмечает эксперт, уже совсем другая модель: именно поэтому либеральные партии в Евросоюзе будут дальше стремиться не допустить правых во власть.

«Распускательные» последствия

Применительно к непосредственным структурам Евросоюза говорить о существенных переменах сейчас действительно не приходится. Но с точки зрения выражения интересов граждан многих европейских государств крен однозначен: против текущей миграционной политики ЕС, против поддержки Украины за счет снижения качества жизни самих европейцев, а также против невнятной зеленой политики.

Разборы полетов по итогам выборов в Европарламент пройдут прежде всего в тех странах, жители которых отдали большинство голосов за «ультраправые» и «фашистские» (как их нередко называют в мейнстримных СМИ) партии.

В Австрии Партия свободы (FPÖ) заняла первое место с 27%, в Бельгии победил «Новый фламандский альянс», набрав 24% голосов. Во Франции первое место заняла партия «Национальное объединение», причем сторонникам Марин Ле Пен удалось набрать вдвое больше голосов, чем следующей за ними в списке по итогам выборов президентской партии «Ренессанс». «Альтернатива для Германии» первое место занять не смогла: лишь второе. Зато обошла коалицию социал-демократов канцлера Олафа Шольца. Для правящей партии результат 13,9% голосов — к слову, худший за всю историю — стал весьма унизительным.

По итогам выборов в Европарламент в некоторых странах изменения не заставили себя долго ждать. Так, в Бельгии в отставку подал премьер-министр Александр де Кроо, ранее обещавший передать Украине 30 бельгийских самолетов F-16. Вместе с ним в отставку уйдет и правительство. Либеральная партия Де Кроо «Открытые фламандские либералы и демократы» заняла по итогам выборов всего лишь шестое место, победа досталась умеренно правому «Новому фламандскому альянсу» (входит во фракцию «мягких» евроскептиков из ЕКР), второе — ультраправому «Фламандскому интересу» (группа ID): обе партии призывают ограничить миграцию, а последняя выступает в том числе за прекращение массовых поставок оружия Украине и поиск мирного решения конфликта. В совокупности от Бельгии места в Европарламенте распределятся следующим образом: за левыми совокупно шесть мест, за ЕНП четыре места, за «Обновляя Европу» тоже четыре места, за ЕКР и за ID по три места.

Вслед за коллегами из Бельгии к отставке готовятся в парламенте Франции. Президент Эммануэль Макрон, раздосадованный успехом «Национального объединения», распустил Национальное собрание и объявил о проведении досрочных выборов. Возможно, для стремительно теряющего популярность Макрона, такая схема — единственный и последний шанс мобилизовать своих сторонников (пугая французов «фашизмом», разумеется) и получить приличный результат на парламентских выборах.

У Макрона есть еще одна нетривиальная возможность удержать власть — досрочно сложить полномочия и использовать возникшую юридическую лазейку, чтобы принять участие в следующих президентских выборах: согласно конституции, эту должность нельзя занимать более двух сроков подряд, однако не уточняется, будет ли считаться полноценным срок, если президент прекратит полномочия досрочно.

Впрочем, пока Макрон утверждает, что не покинет свой пост, каким бы ни был результат внеочередных парламентских выборов.

Германия: правящая партия напряглась

В Германии первое место по итогам выборов в Европарламент получили оппозиционные ХДС/ХСС, а ультраправая «Альтернатива для Германии» продемонстрировала лучший результат в своей истории, заняв второе место. Правящая партия Олафа Шольца, Социал-демократическая партия Германии, стала третьей с худшим результатом за все время своего существования.

«Вчерашнее голосование показало, что Германия проголосовала против канцлера и его коалиции. Задача Шольца сейчас только одна — открыть путь к перевыборам, вместо того чтобы править еще один год без поддержки населения» — с такой речью обратилась к Шольцу сопредседатель АдГ Алис Вайдель, призывая канцлера объявить досрочные выборы.

Вряд ли это произойдет, однако стоит уже сейчас отметить возврат к разделению Германии на Западную и Восточную: бывшая ГДР почти вся проголосовала за АдГ. Безусловно, о полноценном расколе Германии говорить преждевременно, однако кто знает, какими последствиями это обернется в иных, пока неочевидных обстоятельствах.

Для Германии выборы в Европарламент важны с той точки зрения, что они предваряют выборы, которые пройдут в трех восточных федеральных землях осенью этого года, а также выборы в бундестаг в следующем году. Выборы в Европарламент — это такая разминка для политических сил страны, чтобы понять настроение избирателей, настроение общества, оценить собственные силы и ресурсы, и с этой точки зрения это значимо, поясняет Артем Соколов. «Даже с поправкой на то, что избиратель, как уже неоднократно отмечалось, на выборах в Европарламент голосует более свободно и эмоционально, чем на выборах на национальном уровне, поскольку понимает, что от этого решения зависит гораздо меньше, чем от решения голосовать за ту или иную партию на выборах, например, в национальный парламент или на президентских выборах, в зависимости от особенностей государственного устройства той или иной страны ЕС», — говорит он.

Что касается безусловного успеха «Альтернативы для Германии», то это может дать импульс системным силам и партиям политического мейнстрима усилить на них давление внутри страны. По мнению Соколова, вполне возможно, что скоро мы увидим новые провокации в адрес АдГ, новые скандальные истории: «Партия находится под наблюдением ведомства по защите конституции, отдельные ее ячейки признаны правоэкстремистскими. Несмотря на давление, популярность ее растет, но приближается момент решения, что делать с этой партией: либо ее надо как-то кооптировать в политический мейнстрим и сбивать ее радикальный настрой, либо просто запретить».

Почему у правых все-таки не получилось?

Если посмотреть на то, как голосовали те или иные европейские страны, становится понятно, почему глобалистам и евроатлантистам удалось удержаться у власти.

Первое место евроскептикам, входящим в ID, отдали во Франции (сразу 30 мест в Европарламенте) и в Австрии (шесть мест, но там и численность населения меньше). Второе место ID поделила с ЕНП в Нидерландах, это еще шесть мест. А немецкая АдГ после ссоры с «Национальным объединением» Ле Пен была и вовсе исключена из группы ID в Европарламенте и проходит по графе «остальные».

После исключения АдГ ID потеряла шанс стать третьей силой в Европарламенте. К тому же кроме «Альтернативы для Германии» в выборах принимали участие и другие немецкие партии: в совокупности они по-прежнему представляют собой политическое большинство и будут следовать в фарватере ЕНП.

Франция, Австрия да Голландия с Бельгией — собственно, на этом почти все: в остальных странах Европы правые партии не смогли побороть совокупное большинство мейнстримных партий. Ну и, наконец, стоит отметить, что далеко не во всех странах Европы вообще есть партии, входящие в объединение ID, либо ультраправые партии, обладающие значительным политическим весом, так что совокупно большинство мест по-прежнему останется за ЕНП и их союзниками.

А что же остальные, условно дружественные России политические силы? В Венгрии все на месте: первое место заняла гражданская ассоциация «Фидес» под руководством Виктора Орбана. Когда-то партия входила в ЕНП, но с 2021 года представлена в Европарламенте в лице независимых кандидатов, не входящих в какое-либо политическое объединение. На этих выборах результат у «Фидес» чуть хуже: минус два места в Европарламенте. А в Словакии левоцентристская партия SMER Роберта Фицо, выступающего за сокращение военной помощи Украине, сумела занять лишь второе место: на первом — оппозиционная «Прогрессивная Словакия», стоящая на проевропейских либеральных позициях и входящая в группу «Обновляя Европу».

Долгий процесс смены элит в условиях неопределенности

Может показаться, будто нынешний мейнстрим европейской политики, предельно русофобский, с нашей точки зрения неконструктивный, — если не навсегда, то, по крайней мере, надолго. Однако процесс смены идет, пусть и не так быстро, как нам бы того хотелось. Налицо кризис политических элит в ЕС, рассказал «Моноклю» руководитель отдела социальных и политических исследований Института Европы РАН Владимир Швейцер: новые элиты еще не созрели, а старые, которые пришли к власти после 1945 года, не выдерживают испытания новой исторической эпохой.

«Ситуация, которая сейчас складывается в Европе и вокруг нее, ведет к брожению умов. В обострившейся ситуации — и на Ближнем Востоке, и в связи с Украиной — люди очевидно находятся в определенной растерянности. Она, в свою очередь, отражается на результатах выборов. А выборы отражают в том числе и неустойчивость элит. Сейчас идет переформирование и переформатирование этих элит, потому что нужно искать общие подходы к тем явлениям, которые еще не все осознали и понимают».

Эксперт отметил, что в прошедшем голосовании проявилась тенденция на усиление партий, которые находятся в оппозиции в системе власти. «С одной стороны, мы видим успех таких сильных нынешних оппозиционеров, как ХДС/ХСС в Германии, а также усиление “Национального объединения” во Франции. Однако смогут ли они оказаться у власти и когда это случится — не скажет никто: слишком много факторов “за” и “против”, все в подвижном состоянии находится».

Либеральное составляющее Евросоюза очень сильно, большинство европейцев никогда не откажутся от модели западной демократии, считает Александр Рар. «Альтернатива какая? Авторитарная модель? Мало кто этого хочет. Европейцы привыкли и дорожат жить в социально-рыночных условиях и в правовом государстве, которые, как им кажется, дают благосостояние. Когда отдельные правые политики где-то приходят к власти, им в Брюсселе коллективное руководство ЕС сразу выламывает руки – мол, не смейте выходить из консенсуса. Непослушным угрожают и дисциплинируют. Даже если в народах Европы растет некий национализм и отвержение по отношению к брюссельской бюрократии, все равно элиты Евросоюза строились десятилетиями, все ключевые посты всегда тщательно занимались избранными чиновниками и политиками либеральных и трансатлантических убеждений».

Для того чтобы в политической системе Европы утвердились наблюдаемые тенденции, необходимо, чтобы они были подтверждены совокупно разными событиями, относящимся к экономике, внешней политике и так далее. Тогда, по мнению Швейцера, это может дать определенный эффект. «Оппозиционеры могут и не оказаться у власти, поскольку запас прочности у старых игроков на европейской политической сцене еще есть. Посмотрите на партию “Республиканцы”, созданную Николя Саркози: они поднимают вопрос коалиции с Ле Пен, чего раньше и представить было нельзя. Это совершенно новый вариант. Будет ли он работать, мы узнаем по итогам парламентских выборов, которые пройдут в июле».

При этом тенденции, влияющие на политические процессы, по словам эксперта, могут быть совершенно разными. Например, пандемия: то, в какой степени она повлияла на электоральные предпочтения, еще предстоит в должной степени оценить.

В целом, по мнению Швейцера, пока в европейской политике слишком много неопределенностей. Где-то вместо правых могут «выстрелить» и другие политические течения: например, в Испании скооперировались оппозиционная правоцентристская Народная партия и левые социалисты (вместе они получили свыше 64% голосов), а ультраправая Vox набрала лишь 9,6%. «Такие комбинации никем не просчитаны. Этот политический мир, непонятный и очень сумбурный, приводит к таким совершенно непредсказуемым результатам».

Говорить о существенных переменах в европейской политике действительно не приходится. Но с точки зрения выражения интересов граждан ЕС крен однозначен: против миграционной политики, против поддержки Украины за счет снижения качества жизни и против зеленой повестки

Кроме того, для европейской политики важной точкой отсчета считаются президентские выборы в США. Некоторые силы предпочитают не делать резких заявлений и тем более резких шагов. Это в 1945 году, в год победы над фашизмом, европейцам было легко определиться, а сейчас им подчас сложно давать на публику какие-то категорические оценки, поясняет Владимир Швейцер.

«Когда тот или иной политик обдумывает стратегию, он исходит из возможностей каких-то перемен в ту или иную сторону. Определенно сказать, что этот — пророссийский, этот — антироссийский, очень сложно: это требует взвешенной оценки и не одного события, а целой суммы событий. Сейчас, безусловно, история с Украиной нас разделила: абсолютное большинство европейских стран являются недружественными, потому что они отрицательно отнеслись к нашим действиям в этом конфликте. И пока что нет рациональных аргументов, которые повлияли бы на пересмотр этой позиции. Даже энергетический фактор, бывший одним из наших главных козырей, не сработал: они находят альтернативные поставки, а значит, никаких реверансов в нашу сторону делать не будут».

От Европарламента России не стоит ожидать принципиальных изменений на внешнеполитическом треке, да и совсем не факт, что на внутриполитическом направлении изменения произойдут: может статься, что результаты выборов в Европарламент не повлияют на выборы в национальные парламенты отдельных европейских стран. Как поясняет Артем Соколов, если на выборах в Европейский парламент еще можно выразить протест базовому курсу ЕС и курсу отдельных стран, проголосовав за оппозиционные политические силы, то на выборах на национальном уровне у граждан включаются другие мотивы, другая система, другая иерархия ценностей и люди голосуют более осторожно.

По мнению Рара, Евросоюз не будет тяготеть к России, и даже такие страны, как Сербия, будут в конце концов втиснуты в новую «мягкую империю Евросоюз». Политолог считает, что историю Европы повернуть может лишь смена элит в результате смены народов в ходе исламизации Европы, что, в свою очередь, чревато ростом пособников всемирного халифата. И в этом, по мнению Рара, и состоит главный вызов для Европы. Вполне возможно, заключил эксперт, что к 2054 году Северная Европа и Россия вместе будут защищать Европу от вызовов с Юга.

Кроме того, у действующих европейских элит есть мощные механизмы удержания оппозиционных и радикальных партий в русле политического мейнстрима. Итальянская «Братья Италии», ранее открыто симпатизировавшая России, и ее лидер, премьер страны Джорджа Мелони — наиболее яркий пример, когда некогда оппозиционная партия, оказываясь у власти, уже не может действовать и говорить так же, как когда была в статусе непримиримой оппозиции, добавляет Соколов.

«Ей приходится приспосабливаться, и, как правило, это приспособление происходит за счет коррекции такой крайней риторики в случае с отношением к Российской Федерации. Сейчас это выглядит таким образом, что оппозиционные политики, которые, допустим, настаивали на конструктивном курсе в отношении Москвы, после того как получают определенный набор полномочий, быстро корректируют свою позицию в сторону более критичной». Другой механизм, к которому прибегают действующие элиты, — неприкрытое давление и угрозы, в том числе проявление насилия на политической почве.