Инфузионная терапия лишь один из методов превентивной медицины, включающей в себя еще целый ряд направлений: экстракорпоральную гемокоррекцию, клеточные технологии, пептидную терапию, аутопробиотики, дуоденальное зондирование и другие. В течение последних двадцати лет методы превентивной медицины во всем мире развиваются взрывными темпами, что связано с растущими запросами людей на быстрое улучшение самочувствия, а также с желанием предотвратить заболевания в будущем.

В России капельницы «красоты и здоровья» тоже становятся все более популярными, и уже не только среди обеспеченных посетителей частных клиник. Толчком к росту спроса на превентивную медицину послужил ковид и его последствия для здоровья людей. Однако в последние годы этот запрос перерос в более глобальный интерес к возможностям оздоровления: появляется все больше людей, которые осознанно подходят к своему здоровью, нацелены не на лечение, а на предотвращение заболеваний, которые хотят как можно дольше сохранять качественный и энергичный образ жизни.

Именно на это и нацелила свой бизнес сеть клиник биохакинга Biorise. Компания открыла свою первую клинику в Казани после ковида и буквально за несколько лет смогла вырасти в большую сеть клиник по всей стране. Ее основатели считают, что сегодня на российском рынке медицинских услуг наступает время превентивной медицины — любые услуги в этом направлении будут пользоваться большим спросом. Тем более что в рамках государственного здравоохранения превентивная медицина практически отсутствует. О том, что сегодня превентивная медицина может предложить людям и станут ли ее практики образом жизни россиян, мы поговорили с основателями клиники Biorise Камилем Вильдановым и Артуром Зариповым.

— Как вообще возникла идея этого проекта? Почему вы решили этим заниматься?

Артур Зарипов: Идея возникла во время ковида. Мы увидели запрос в обществе на превентивную медицину, желание людей больше заботиться о своем здоровье. Изучив зарубежный опыт, прежде всего в США, где рынок биохакинга и превентивной медицины развивался очень динамично, мы решили перенести этот опыт к нам и остановились на том, чтобы создать монопродукт — клинику по IV-терапии (инфузионная терапия, от intravenous therapy). Первую клинику мы открыли в Казани. Сегодня у нас более 140 клиник в 54 городах.

Камиль Вильданов: Что такое биохакинг, я узнал еще в студенчестве. Я задавался вопросом: каким образом можно увеличить количество энергии у человека без помощи займа у организма? Как правило, люди для улучшения самочувствия в основном используют стимуляторы. А стимуляторы — это всегда кредит, заем у организма. Например, будучи студентом, я столкнулся с ноотропами, которые стимулируют работу головного мозга, не давая ему ничего в качестве питания. Все, чем мы занимаемся сейчас, — это про то, как увеличить объем энергии, не беря взаймы у организма. И чтобы это было на постоянной основе. Все наши продукты сегодня так или иначе крутятся вокруг этой идеи.

— Почему вы выбрали инфузионную терапию? С ее помощью легче всего насытить организм энергией?

А. З.: Это безопасная процедура, которая дает быстрый эффект. Полезные вещества поступают сразу в кровь. Плюс есть возможность комплексного решения задач — красота, здоровье, превентивная медицина.

— Чем это отличается от стандартных лечебных капельниц?

К. В.: IV-терапия, в отличие от традиционных капельниц, применяемых при тяжелых заболеваниях, представляет собой естественный метод профилактики и коррекции функциональных нарушений. Она используется при симптомах недомогания и дефиците витаминов и минералов. Кроме того, IV-терапия может быть назначена для повышения эффективности лечения хронических заболеваний, а также в эстетической медицине для улучшения состояния кожи и волос. Ее применяют в ситуациях, требующих быстрого восстановления, таких как спортивные нагрузки или перелеты с синдромом смены часовых поясов.

Как правило, эта процедура включает в себя комплекс из трех‒пяти препаратов. Препараты вводятся в определенной последовательности, что дает определенный синергетический эффект.

— Когда вы открыли клинику в Казани, какой на это там был спрос?

А. З.: Была волна ковида, всем было страшно. Люди пошли в клиники восстанавливаться после перенесённой инфекции. Но адекватных инструментов для восстановления здоровья, реабилитации наша медицина предоставить не могла. А спрос был. Потом волна ковида спала, но у людей уже сложился новый стереотип поведения — забота о себе, желание предотвратить болезни или помочь своему организму легче перенести их, особенно такие страшные, как ковид.

— Что сегодня предлагаете в своих клиниках?

А. З.: Сегодня мы предлагаем порядка 25 продуктов — многокомпонентных составов для внутривенного вливания — для самых разных ситуаций и пациентов: для спортсменов, для молодых мам, детокс, анти-эйдж-продукты, для здоровья сердца, мозга и так далее.

К. В.: Представленный на сайте ассортимент капельниц — это во многом просто перечень, чтобы человек понимал, с каким запросом он может к нам прийти. В любом случае капельницы миксуются индивидуально для каждого пациента после чекапа, сбора анализов, выявления реальных, а не мнимых проблем и дефицитов. Например, у нас в линейке есть капельница «постковид». Естественно, нет универсальной капельницы «постковид», которая подходит всем, так как «постковид» может у всех проходить по-разному. Человек может рассказать о своей проблеме, но конкретная терапия ему будет назначена только после консультации с врачом.

Капельницы миксуются индивидуально для каждого пациента после чекапа, сбора анализов, выявления реальных проблем и дефицитов

— Инфузионная терапия — отдельное направление в зарубежной медицине. В России врачей этому, да и вообще превентивной медицине в целом, не обучают. Как вы решаете вопросы с поиском и обучением врачей?

А. З.: Мы собрали научный совет, который возглавила доктор Александра Медзиновская, которая училась превентивной медицине и IV-терапии в разных странах. Она сертифицированный IV-Nutritional Therapist Американской академии антивозрастной медицины. С научным советом начали разрабатывать панели капельниц, обучать врачей.

К. В.: Врачи у нас такие есть. Первичная квалификация, конечно, важна. Мы стараемся в большинстве случаев подбирать врачей, которые так или иначе связаны с интегративной медициной, рассматривающая организм человека комплексно, а не отдельные его органы и системы. Подбираем врачей, которые заинтересованы именно в превентивной медицине. В любом случае при найме они проходят у нас обучение.

— То есть врач IV-терапии должен уметь определить, в какой дозировке, в какой смеси и в какой последовательности вводить препарат пациенту?

К. В.: Это только финальная часть его навыков. Прежде всего, он должен верно оценить состояние пациента, прочитать его анализы с точки зрения интегративной медицины. Например, если не сделать детоксикацию организма, процедуры по активации и регенерации выполнять не имеет смысла. Человек не почувствует результат. Или, к примеру, сейчас очень распространенный диагноз — железодефицит, анемия. Ее очень любят «форсить» — прокапывать препараты железа. Но самый главный здесь другой вопрос: почему эта анемия возникла? Какой смысл компенсировать железо, не работая с причиной его дефицита? Например, при низком показателе белка ставить капельницу железа бессмысленно — оно как пришло, так и уйдет. В моменте человек себя почувствует лучше, но долгосрочного эффекта не будет. Сначала нужно с белком разбираться. Например, гастроэнтеролог при дополнительном обследовании может понять, что кислотность в желудке понижена, соответственно, мясо, которое человек ест, белок, он просто не расщепляется, и за счет этого снижается уровень белка. За ним снижается уровень железа и так далее.

Мы не продаем капельницы как волшебное средство исцеления. Это самый эффективный способ поправить дефициты в моменте. Но мы работаем с человеком на долгосрочную перспективу: назначаем нутрицевтики, даем людям рекомендации по образу жизни, по питанию, по всему, что может решить проблему в долгосрочном плане.

— Что значит «прочитать анализы с точки зрения интегративной медицины»?

А. З.: Многие врачи читают анализы так, как их в меде учили, то есть на основе стандартов Минздрава. Например, по стандартам Минздрава витамин D3 должен быть от 30 до 60 нанограмм на миллилитр. Но сегодня уже много исследований, подтверждающих, что этот уровень недостаточен. Люди считают, что у них все в норме. А норма — 90, которая с точки зрения превентивной медицины обеспечивает необходимый уровень защиты организма.

К. В.: Наше население, да и врачи, когда смотрят на анализы, начинают беспокоиться, когда показатели находятся в красной зоне. Например, если ТТГ (тиреотропный гормон щитовидной железы) не выше 5,5, значит, все хорошо. На самом деле проблемы со щитовидной железой начинаются раньше, и это отражается на самочувствии людей. И когда этот гормон выше 2,5, и есть клиническое проявление дефицита гормона щитовидной железы, уже необходимо что-то предпринимать.

Все наши нормы и ГОСТы по анализам написаны давно, и они не соответствуют образу жизни современного человека. При витамине D 22 нанограмма на миллилитр у вас не будет рахита, вы не будете умирать. Но это не показатели человека, который энергичный, который каждый день что-то делает, мир завоевывает и продуктивно работает. Буквально недавно был снижен международный стандарт витамина D3 — с 30 нанограмм на миллилитр до 20. Мы понимаем, что это пролоббировали страховые компании, в первую очередь американские: если нормы, стандарты показателей ниже, значит, страховые случаи наступают реже. При том что медицинская наука сегодня говорит совершенно об обратных потребностях организма.

— Какие серьезные проблемы можно предотвратить с помощью превентивной медицины?

К. В.: Инсулинорезистентность, которая приводит к диабету, скрытый гипотиреоз, который превращается просто в гипотиреоз, инфаркты, инсульты, снижение мозговой деятельности — это все потенциальные диагнозы, которые можно существенно отсрочить, если заботиться о своем здоровье с помощью превентивной медицины.

— Для большого количества врачей таких диагнозов, как инсулинорезистентность, скрытый гипотиреоз, просто не существует. И они считают все это изобретением врачей интегративной, превентивной медицины.

К. В.: Именно поэтому заболеваемость диабетом и гипотиреозом растет катастрофическими темпами. У нас вообще превентивная медицина находится на обочине развития здравоохранения, образовательного процесса.

— Существует мнение, что можно правильно питаться, вести здоровый образ жизни, заниматься спортом, и никакие превентивные капельницы не понадобятся.

К.  В.: Вообще супер, если люди могут так жить, есть возможность правильно питаться, иметь качественные продукты, где есть все необходимые нутриенты. Именно так и делайте. Мы только «за»! Но, глядя правде в глаза, мы понимаем, что это невозможно в современном мире, в частности в Москве. С ее ритмом и нагрузкой на людей. Поэтому не удивительно, что с точки зрения поведенческой модели, например, для азиатов вполне нормально на протяжении всей жизни употреблять пробиотики, следить за микрофлорой кишечника. Корейцы с утра жидкий витамин С принимают. Американцы просто горсть таблеток, БАДов, заглатывают каждое утро.

— Какие перспективы у этой истории в плане развития рынка?

А. З.: Можно обратиться к опыту Соединенных Штатов. Направление IV-терапии там начало бурно расти с 1996 года. Сначала звезды, артисты, футболисты капались. А потом это стали делать обычные люди, процедуры начали обретать широкую популярность. Мы для себя рассматриваем как ориентир историю развития клиники Option Care Health. У них сегодня столько же филиалов, сколько у нас. Компания торгуется на Nasdaq. Ну и, собственно говоря, мы тоже по этому пути идем.

К. В.: Я смотрел, как функционируют аналогичные клиники в разных странах мира. Например, я изучал, как это работает в Японии. Как известно, там очень классная фармацевтика, очень качественные препараты. При этом с точки зрения составления самих панелей — программ лечения — и экспертизы они от нас очень сильно отстают. В США тоже все хорошо с фармой, но, опять-таки, с точки зрения экспертизы они делают весьма спорные назначения — например, их высокие дозировки препаратов для нашего рынка являются просто запретительными, и я, например, сам бы не стал у них ставить себе капельницы. Или, например, Турции, все говорят, что там классная фармацевтика. Но к местным врачам, их экспертизе и назначениям есть много вопросов. Например, они колют витамин D в единовременной дозе 300 тысяч единиц — эта запредельная для нас история, и риски последствий передозировки могут быть очень высокими. Или, например, в Китае, в Хайнане, подобные клиники с капельницами через каждые 500 метров стоят, в каждой по 20‒30 мест. Но если всем пациентам в клинике места не хватает, они на улице ставят пластиковые стулья, вешают пакет с препаратом на дерево и делают капельницу. То есть такая поведенческая модель, образ жизни. Для них это нормально, они постоянно пользуются капельницами.

— Вы рассчитываете, что это станет неким образом жизни и для россиян?

А. З.: Так и есть. Если посмотреть на данные Worldstat, в Москве и Московской области спрос на капельницы вырос в три раза в 2024 году.

Тотальный детокс

— Как я понимаю, вы не собираетесь останавливаться на капельницах и БАДах.

А. З.: Естественный рост наших клиник в различных регионах приводит к тому, что у нас возникают клиники более широкого профиля. Сегодня мы лицензируем до пяти основных врачебных специальностей — гастроэнтерологи, гинекологи, эндокринологи и так далее, во всех регионах по-разному. В клинике, которую я сейчас собираюсь здесь в Москве открывать, будет целый ряд процедур, связанных с ЖКТ: гидроколонотерапия, дуоденальное зондирование. Будет также работать трансфузиолог, который выполняет услугу плазмафереза.

— Что такое дуоденальное зондирование?

К. В.: Это очистка печени и желчных протоков, работа с первой и второй фазой детоксикации организма. Человек лежит на правом боку, у него под боком грелка, в ротовую полость вставляется тонкая трубка, через которую в течение нескольких часов выходит желчь. И потом идет промывка желчных протоков с помощью растворов магния, определенных антисептических растворов. Нужно, как правило, три‒семь процедур подряд сделать. Прежде всего так лечится паразитоз, происходит вывод токсинов, тяжелых металлов. Уже после первой процедуры в голове появляется ясность. Результат отражается на всем организме — на состоянии кожи, общем самочувствии. То есть когда у вас в системе детоксикации все хорошо, вы чувствуете себя по-другому. Зондирование — разработка новосибирского доктора, профессора Ашота Хачатряна, очень много людей прошло через его клинику.

— По поводу гидроколонотерапии я слышала от гастроэнтерологов много негативных отзывов, так как разрушается кишечная микрофлора и под напором воды можно повредить кишечник.

А. З.: Гидроколонотерапия один раз точно человеку не повредит. Человек уже сам выводы сделает, работает эта история или нет, вышли у него паразиты или нет. Ну, кстати говоря, сразу виден результат.

— То есть в целом запрос на то, чтобы почиститься?

А. З.: Сейчас очень много санаториев, где люди платят за то, чтобы не кушать. Приезжают и голодают за деньги.

— А плазмаферез какую проблему позволяет превентивно решить?

А. З.: Например, выявлено, что у 20 процентов людей, у которых произошел инфаркт или инсульт, бляшки на сосудах содержат микропластик. И только плазмаферез может решить вопрос с очищением этих сосудов от бляшек. Плюс при кровопотере запускаются механизмы активации защитных сил организма: активируется симпатоадреналовая система, изменяются обменные процессы, стимулируется созревание клеток в костном мозге.

— Какие еще направления вы планируете развивать?

К. В.: Мне лично сейчас нравится работа с митохондриями — гипокситерапия, когда человек надевает маску, при этом возникает недостаток кислорода. Это приводит к тому, что запускаются процессы создания новых митохондрий, обновления клеток. Водородную терапию также планируем развивать.

— Все эти процедуры безопасны?

А. З.: Ну, естественно, врачи же их назначают. А врач назначает исходя из тех показаний, которые у него есть.

— А если что-то не так пойдет, кто отвечает? Клиника, как владелец лицензии?

А. З.: Нет, отвечает врач. Тот, кто назначает. Поэтому врачу необходимо больше данных о пациенте, поэтому он все время обучается, повышает квалификацию.

Комбинированный франчайзинг

— Спектр услуг расширяется только в Москве или в других городах тоже?

А. З.: Да, концептуальное наше развитие как сети клиник превентивной медицины с широким набором услуг начинается в Москве. Здесь больше спрос. Однако и в регионах все больше случаев, когда клиники начинают помимо инфузионной терапии предлагать и другие услуги. Например, в Воронеже у нас недавно открылась клиника порядка 400 квадратных метров, там много врачей работает. В Сочи тоже клиника с расширенными списком услуг. В Нижнекамске, например, в клинике, которая открылась полтора года назад, сначала были просто капельницы, сейчас добавились генетические анализы, кабинет гастроэнтеролога, аппарат гипокситерапии.

— Развитие клиник франчайзи проводят сами или при вашем участии? Что конкретно франчайзи у вас покупает?

А. З.: Мы продаем по франчайзингу клинику инфузионной терапии. Но дальше очень плотно сотрудничаем с нашими франчайзи. Получается такой комбинированный франчайзинг. Мы нанимаем сотрудников для клиник, ищем помещение, обучаем сотрудников, получаем лицензию. То есть на всех этапах мы проект постоянно сопровождаем.

— Сколько стоит ваша франшиза?

А. З.: Для городов с населением до одного миллиона мы продаем франшизу по 1,2 миллиона рублей. Для миллионников — 1,7 миллиона. Дальше франчайзи еще инвестируют в ремонт клиник, в оборудование. В среднем это еще пять-семь миллионов рублей. Врачей мы обучаем. Чтобы обучить одного врача, сертифицировать его, в среднем нужно 250 тысяч рублей.

— А как быстро окупаются затраты франчайзи?

А. З.: От 10 до 24 месяцев. Мы рассчитываем индивидуальный план окупаемости. Если взять ROI этого бизнеса, то это где-то 25‒40 процентов. Одна капельница стоит 4500 рублей, курс капельниц — примерно 25‒50 тысяч рублей, в зависимости от их количества. Девяносто процентов клиентов приобретают комплексы как минимум из пяти процедур, что позволяет получать высокую прибыль. Наценка на каждую капельницу — до 300 процентов.

— В среднем какой оборот у клиник?

А. З.: Выручка клиники — от полутора до четырех миллионов рублей в месяц. Но в среднем ближе к нижней границе.

— Выбор регионов, городов для открытия клиники случайным образом происходит? Или этому предшествует какой-то анализ?

А. З.: Смотрим, какая потенциальная наполняемость клиники в этом городе может быть, сколько коммерческих клиник в городе, какой средний чек. Максимальная аудитория, на которую мы таргетируем клиники, — 200 тысяч человек, это в густонаселенной Москве. На самом деле все зависит от франчайзи.

— У вас какие к ним требования?

А. З.: Сейчас главное требование — чтобы у него был опыт управления, не обязательно клиникой, а вообще. Или чтобы была возможность нанять управляющего. Как правило, клиники с управляющими гораздо лучше работают, нежели клиники просто с франчайзи. Но мы ведем обучение для всех — для управляющих, для владельцев бизнеса.

— Если у франчайзи нет предпринимательского или управленческого опыта, ничего не получится?

А. З.: Скорее всего. Мы, конечно, будем его поддерживать, но человек будет сидеть и ждать, когда мы за него что-то сделаем. Предпринимательская инициатива имеет первостепенное значение. Например, в Казахстане, в городе Актобе, наш франчайзи по имени Ансат, бывший топ-менеджер, делает выручку по 100‒150 тысяч рублей в день. В месяц это получается где-то 4,5 миллиона. Он окупится за месяц-два. Помимо капельниц он продает БАДы, сам активно участвует во всех процессах. Сейчас он расширяет клинику, делает ремонт в новом помещении, чтобы больше клиентов принимать.

— В Казахстане большой интерес к превентивной медицине?

А. З.: В Казахстане Инстаграм (запрещенная в РФ социальная сеть. — «Монокль») хорошо работает, эта сеть лучше всего обеспечивает поток клиентов. Мы в России на бизнесе очень сильно ощутили закрытие Инстаграма.

Курс на IPO

— А какова вообще стратегия продвижения вашего продукта? Какие-то авторитетные люди должны об этом рассказывать?

А. З.: Ну если брать Москву, то да, это блогеры, авторитетные люди. Мы здесь активно взаимодействуем с инфлюенсерами, известными людьми, плюс таргетированная реклама. Надо все использовать, что-то одно не будет работать.

— Но людям нужна и более квалифицированная, объясняющая информация. Превентивная медицина — огромное направление, которое развивается во всем мире.

А. З.: Да, мы как раз сейчас методологов привлекли. Они занимаются тем, что научную информацию преобразуют в понятный для потребителя формат. Чтобы мы могли простым языком объяснить людям, что и зачем мы делаем.

— Как вы оцениваете емкость рынка?

А. З.: Объем российского рынка инфузионной терапии — 274 млрд рублей. Это где-то шесть процентов от мирового рынка, который мы оцениваем в 4,32 триллиона рублей. Для сравнения: российский рынок БАДов оценивается в 131 миллиард рублей.

— Ваш бизнес как вырос?

А. З.: Мы растем на 30 процентов в год.

— А выручка вашей компании?

А. З.: Оборот компании Biorise, в которой работает 30 человек, в 2023 году составил 1,2 миллиарда рублей. Общее количество медицинских работников, занятых по сети франшизных клиник, превышает 300 человек. В июне 2024 года при помощи независимой аналитической компании «Союз ОАК» была проведена оценка рыночной стоимости всей сети клиник Biorise, она составила 7,3 миллиарда рублей.

— Вы привлекаете кредитные ресурсы для развития бизнеса?

А. З.: Нет, мы развиваемся только на собственные средства. При текущей ставке Центробанка, какой смысл в кредитах? Чтобы быстро закрыться?

— Вы сказали, что ориентируетесь на американскую компанию-прототип в своем бизнесе. Вы тоже планируете стать публичной компанией?

А. З.: Мы сейчас запустили процесс создания АО, с включением в него всех наших клиник, чтобы получить прозрачную компанию с определенной динамикой роста, запускающей новые продукты и инновации. И будем постепенно двигаться к IPO как сеть клиник превентивной медицины. Мы знаем, что на фондовом рынке это очень востребовано. Что касается нашего американского аналога, то годовая выручка компании Option Care Health — четыре миллиарда долларов при таком же количестве клиник, как у нас. Компания торгуется на бирже Nasdaq, сейчас ее оценка — шесть миллиардов долларов.

Безграничная история

— Сегодня, в частности в Москве, большое количество клиник интегративной медицины, которые уже давно практикуют те или иные методы. В частности, капельницы — очень давняя и распространенная история. Чем вы планируете отличаться и как конкурировать с этими клиниками?

К. В.: Не думаю, что мы создадим в ближайшее время какую-то услугу, которую больше никто не предлагает. Наше отличие — в нашей экспертизе именно в превентивной медицине. Клиники, где все эти процедуры и направления являются лишь одним из направлений работы, трудно будет с нами конкурировать. Мы хотим предлагать максимально широкий спектр процедур по биохакингу. Мы добавляем все новое, движемся несколько быстрее. Например, у нас в разработке ряд продуктов, которых на рынке нет: мы изучаем опыт работы по генной терапии, работаем над созданием индивидуальных адаптогенов (препараты, способные повышать неспецифическую сопротивляемость организма к широкому спектру вредных воздействий и к стрессу. — «Монокль»). Плюс есть спрос на какие-то сегментные истории. Например, мы уже разработали тестовый аппарат по анализу нативной крови. Искусственный интеллект, зашитый в этот аппарат, обучен атласу крови — связям заболеваний и дефицитов с различными показателями крови. Если вы сдаете кровь в обычных диагностических центрах, то ваша кровь через два часа уже не живая, многих показателей по ней определить нельзя. Есть болезни, которые определяются только нативной кровью. В будущем эти аппараты в том числе позволят вам грамотно совершать покупки БАДов, прямо в торговых центрах. Проверил через анализ нативной крови дефициты — купил нужные БАДы.

Сейчас превентивная медицина — это безграничная история. Например, у моего друга на Майорке клиника биохакинга для мужчин. Сейчас он открывает такую клинику в Дубае. Они специализируются на аппаратных процедурах и капельницах, для поднятия тестостерона у мужчин. Есть определенные инновационные разработки в этих аппаратах — происходит работа с мышцами, при этом ты не умираешь в спортзале. Целевая аудитория — мужчины, которые хотят находиться в бойком самочувствии, но не прикладывать к этому больших усилий.

Или, например, у нас Оренбургский центр крови (Оренбургская областная клиническая станция переливания крови. — «Монокль») работает с восстановлением коленных суставов с помощью стволовых клеток. Очередь из желающих огромная. И таких процедур много. Мы же не говорим только про то, что домохозяйка должна прийти на детокс. Все намного серьезнее. Например, сейчас у нас, слава богу, запрещают вейпы — это явление, которое произошло с миром не так давно, и большая часть потребителей этих вейпов — подростки, молодежь. Наши родители их не курили, соответственно, последствия этого явления еще только предстоит увидеть. Уже сейчас ясно, что это тяжелые металлы, «поп-корн» в легких и так далее — это врачи уже наблюдают. Но очевидно, что нужна будет реабилитация, лечение последствий и осложнений со здоровьем, как это было и происходит с ковидом, например.

Та же самая инсулинорезистентность — заболевание, которое приобретает сейчас массовый характер, чего не было 50 лет назад, так как питание людей было другим. И я считаю, что IV-терапия будет в ближайшее время набирать обороты. Тем более что, если сравнить нас с американцами, доступность этой процедуры у нас выше. В том же Лос-Анджелесе стоимость капельниц составляет 350‒500 долларов, то есть это значительная сумма в доходах среднего американца. У нас в плане соотношения цены и доходов людей доступность выше — процедура стоит менее 50 долларов.

— Это значит, что у нашей превентивной медицины есть экспортный потенциал? И к нам будут приезжать пациенты из других стран?

К. В.: А это уже происходит. Касательно плазмафереза, например, есть несколько мировых топ-биохакеров — это люди, которые максимально заморочены своим здоровьем. Они, когда узнавали про исследования и результаты Оренбургского центра крови, брали билеты и приезжали к нам на процедуры.