Алексей показывает карту немецкого города Пир, который исчез с лица земли три года назад. Город «убили» власти после закрытия производства. Но смерть была запланированной, а потому — никакой агонии: жителей заранее расселили, на месте переработанных карьеров лет через десять появятся озеро и зона отдыха. Эта карта ныне несуществующего города — из «урбанистической коллекции», которую Алексей Иванов вместе с коллегой Иваном Яшковым собирает уже несколько лет. Здесь артефакты — свидетели гибели многих поселений. Например, кусок мостовой из погибшего средневекового города Увек или часть дна Аральского моря. После того как оно высохло, жизнь ушла сразу из нескольких городов.
— Это собрание со временем вполне может перерасти в «урбанистический музей», — уверен Алексей. — И появится он очень кстати: интерес к городу и всему, что с ним связано, растет как никогда.
— Наверное, первым делом ученым придется объяснить доступным языком: что такое урбанистика?
— Термин «урбанистика» на страницах научной литературы толкуется двояко. В узком смысле его обычно употребляют архитекторы, которые занимаются архитектурными вопросами в городском преломлении. А в широком понимании — это междисциплинарная метанаука, которая охватывает все, что связано с поселениями человека во времени и пространстве. Я сторонник более широкого понимания, и с этих позиций уже десять лет исследую жизнь человеческих поселений.
— Метанаука?
— Экология, глобалистика, эволюционизм, синергетика — это примеры метанаук, то есть наук сетевого типа, выявляющих закономерности не в какой-то строго заданной области: предметы их интереса охватывают все мироздание. Метанауки не ограничиваются исследовательским блоком — та же экология давно уже стала не только наукой, но и общественной деятельностью, породившей все множество экологических движений и «зеленых» политических платформ. А еще экология превратилась в модный тренд, маркетинговый ход. Мы едим экологически чистые продукты, разъезжаем на экологически чистых автомобилях… В той или иной степени экологами стали все. То же самое сегодня происходит с урбанистикой: на базе ее научного поля произрастают разнообразные общественные и политические движения, проблемы урбанистики обсуждают все.
— Эта популярность вас радует?
— Когда объект твоего исследования становится интересен широкой общественности, это вдохновляет: значит, ты работаешь не зря. Но есть и отрицательные моменты. Ко всем метанаукам притягиваются околонаучные и лженаучные течения, распространяясь, словно вирусы. Не очень-то мне нравится и вульгаризация терминов — слово «урбанистика» сегодня можно встретить и в докладе чиновника об уборке улиц, и в названии школьного конкурса рисунков.
Но этот путь, видимо, проходят все метанауки. Процесс последующего очищения и становления терминологического аппарата неизбежен. В экологии термино-творческовульгаризационный бум спадает, общество постепенно начинает заниматься реальными исследовательскими и прикладными проблемами. С урбанистикой это рано или поздно тоже произойдет. Постепенно сформируется учение об урбосфере, по аналогии с учением Вернадского о биосфере. В этом процессе уже сегодня фактически участвует междисциплинарное мировое сообщество ученых, занимающихся проблемами урбанистики. Место человека в урбосистеме изучают социологи, об обустройстве городского пространства говорят архитекторы и дизайнеры, физики исследуют сетевые процессы в образовании посе лений… Например, наша научная группа по результатам исследований подготовила книгу «Эволюционная урбанистика Казахстана». Ее авторы — географы, геологи, физики-нели ней щики и представители иных наук. Зачем нам физики? Они специалисты по теории сетей, а объект исследования — сеть поселений.
Город везде
— Что же происходит с городами?
— Границы понятия «город» размываются. Вообще, представление о том, что такое город, меняется на протяжении истории. В нашей стране в довоенное время городом назывался населенный пункт с численностью не менее тысячи человек. А сегодня — не менее двенадцати тысяч жителей. Важен и еще один аспект: занятость населения. В городе количество людей, занятых не в аграрном секторе, должно быть не менее 85%. Например, на Кубани, в Ростовской области много населенных пунктов — станиц, сел, поселков, в которых живут и по 15 тыс. человек, но большинство из них занимается сельским хозяйством. А куда отнести всевозможные наукограды, агрогорода, военные городки?
Если мы посмотрим на этот вопрос в глобальном масштабе, то убедимся, что в мире тоже очень по-разному трактуют понятия «город» и «городское население». В некоторых небольших европейских странах город — это поселение, где проживает больше 250 человек. А есть целые государства, в которых проживает только городское население, или, наоборот, только сельское.
Поэтому я считаю, что нужно по возможности уходить от термина «город» и оперировать понятием «поселение». Может, оно не столь привычно нашему уху или вызывает какие-то негативные ассоциации, но по сути оно правильнее. Возможно, со временем появится другой термин, который будет еще точнее отображать современную картину мира. Ведь мир быстрыми темпами идет дальше: поселения и города сливаются в мегаполисы, мегалополисы и мегарегионы (это наиболее крупная форма расселения, образующаяся при срастании ряда городских агломераций). Вместо городов формируются охватывающие огромные территории сплошные зоны урбанизации, трансрегиональные городские системы. Если вы поедете из столицы в сторону Нижнего Новгорода на автомобиле, за окном постоянно будет мелькать типичная для города инфраструктура, словно вы направляетесь в соседний микрорайон. Вся полоса Москва — Нижний Новгород — это сплошная зона урбанизации.
— Скоро жители Нижнего смогут называть себя москвичами?
— Города все активнее станут объединяться, а их жители — мигрировать. Это процесс неизбежный. Со временем вся земля будет располосована на ячейки мегалополисов — сформируется зрелая урбосфера, одна из глобальных оболочек нашей планеты. Так миллиарды лет созревала биосфера, так созревает и техносфера. Урбосфера уникальна тем, что образуется на стыке многих других планетарных оболочек — литосферы, гидросферы и многих других сфер, вплоть до семиосферы и ноосферы.
— Как устроена урбосфера?
— У городской системы есть три главные составляющие. Первая — это природа. Город привязан к земле, к рельефу, к разломам, по которым текут реки. Связь с геологией очевидна: города растут вверх, но при этом неук лонно проникают вглубь. Посмотрите, какая бурная жизнь протекает в метро. Как сильно изъедена почва всевозможными коммуникациями. Сколько человек создал искусственных пещер, целое научное направление этому явлению посвящено — спелестология. Во все времена истории человечества были и сейчас появ ляются подземные поселения. Не факт, что в ближайшем будущем они будут густо населены, но человек уже об этом задумался! Кстати, подземная урбанистика — еще одно интересное направление, которое требует осмысления.
Вторая составляющая города — это люди. А третья, соединяющая человека и природу, — архитектура, коммуникации, сети.
Урбонекрозы и мертвые города
— Получается, города живут по каким-то своим законам, которые человек еще не познал до конца?
— Как любой живой организм, город проходит определенные этапы развития: зарождение, становление, зрелость, в некоторых случаях — умирание. Но говоря об общих закономерностях эволюции, нельзя забывать о конкретных событиях и тенденциях, влияющих на жизнь города. Например, Астана, нынешняя столица Казахстана, ведет свою историю со времен царской России XIX века: сначала это был военный городок, а в позднее советское время — целинный, — его жизнь стала определяться совсем другими факторами. Но с недавнего момента, когда Астана получила статус столицы, ее восприятие населением стало абсолютно другим — начался новый этап жизни этого города.
Человеческие поселения постоянно эволюционируют. Только за последнее столетие из весьма разобщенных между собой поселений выросли мегалополисы и образовали динамично развивающуюся глобальную сеть. Этот процесс обеспечивают новые технологии, такие как интернет, и развитие транспортной системы.
— Города не только рождаются и развиваются, но и умирают?
— Ни один эволюционный процесс не обходится без кризисов и омертвения систем. Важный вопрос — что его запускает? Например, в Казахстане немало «мертвых» городов. Во многом к их появлению привела стрессовая ситуация — развал СССР. Недавно мы издали урбанистический атлас Казахстана, в котором на примере этой страны постарались показать эволюционную динамику городов и сети поселений в целом. На примере «казахского полигона» хорошо прослеживаются тенденции развития урбосистем. Все возможные этапы там проходили очень динамично: города рождались, разрастались, а потом умирали.
Так вот, часто города вымирают из-за экологических проблем, которые тоже возникают не на пустом месте. Например, казахский Жанатас из процветающего города превратился в вымирающий буквально за 30 лет. Сценарий его жизни характерен для многих моногородов. В середине прошлого века там открыли фосфориты, стали добывать руду, и вырос город. Потом прекратили недропользование и все закрыли, а потомкам оставили гору экологических проблем… Или другой казахский город — Аральск. Некогда крупный портовый город из-за пересыхания Аральского моря превратился в захолустье.
Еще одним слабо изученным феноменом являются урбонекрозы. Это очаги болезни городского пространства: заброшенные долгострои или аварийные дома, разрушенные дачные или гаражные массивы, огромные промзоны, которые уже давно не используются по назначению… Часто такие зоны пригодны разве что для игры в сталкинг. Уверен, «больную» территорию можно найти абсолютно в любом городе, вне зависимости от страны и континента. Любой урбонекроз — это потенциальная опасность и для человека, и для города. Поэтому нужно вовремя выявлять и ликвидировать такие очаги. Положительный пример в этом плане — преобразование пространств бывших заводов в Москве: чего стоит одна реновация почти 400 гектаров территории бывшего автозавода ЗИЛ! Этим опытом могли бы многие воспользоваться.
Города вместо стран
— Некоторые футурологи говорят, что города поглотят государства…
— Я слышал эту идею в изложении американского политического философа Бенджамина Барбера на одном из урбанистических форумов в Москве. По его убеждению, миром будут править не президенты, а мэры городов. Не исключаю, что прогноз сбудется: границы государств потеряют свою силу, и сами сети поселений станут играть главенствующую роль в глобальной экономике, политике и культуре. Зрелая урбосфера может растворить границы, «переварить» государства в привычном для нас понимании и создать совершенно новый мировой порядок.
— Как, по-вашему, будет выглядеть город будущего?
— Это уже из области футуроурбанистики. Я бы начал с того, какие проекты существуют сегодня — есть проекты подземных, плавающих и даже летающих на земной орбите городов. Стоит посмотреть и на то, что описывают фантасты. Практика показывает, что многое из того, о чем писали Жюль Верн, Айзек Азимов и Рэй Бредбери, сбывается. Не исключено, что в таких книгах мы найдем если не ответ, то хотя бы подсказку.
Думаю, что когда урбосфера достигнет зрелости, мы будем совершенно свободно мигрировать по миру. Для многих уже сегодня нормально жить на два-три города и даже на несколько стран. Появляется такое понятие, как человек урбосферы, или человек мира. Он не замыкается в каких-то рамках, а сознательно их раздвигает. Глобальные города уже вобрали в себя всю палитру человеческих взаимоотношений, перемешивают их и создают новые формы.
— Неужели все-все переберутся в города? Многие ведь наоборот мечтают перебраться поближе к природе.
— Появление единой урбосферы неизбежно для человечества. Малые города сливаются в мегаполисы, в которых человеку комфортнее жить, где перед ним открывается больше возможностей. Не исключаю, что мы, как у Василия Шукшина, «соберемся в большие вонючие города, задохнемся там и побежим опять в чисто поле». Это известная тенденция: центральные части некоторых американских и западноевропейских мегаполисов пустеют, люди уезжают жить за город. Москва, похоже, тоже дошла до некоего коллапса и немного движется в этом направлении. Но это не процесс массового исхода в классические деревни и села. Скорее, мегаполисы интегрируют в себя природу — в них будут появляться оазисы, куда при желании человек сможет на время убегать от благ цивилизации.
Городу нужно собственное лицо
— Международный урбанистический форум снова проводится именно в регионе: первый был в Казани, теперь в Саратове. Как урбанистические проблемы преломляются на местном уровне?
— С одной стороны, это простой вопрос, с другой — самый болезненный. Ведь правду на местном уровне часто не хотят слышать. Главное, чтобы урбанистика «на местах» не воспринималась на уровне покраски бордюров, необходимость которой и так очевидна. Для этого мы должны учить урбанистике, готовить урбанистически подкованных личностей, без этого в урбосфере нам будет уготовано место на ее обочине. Пока же чаще всего ученым-урбанистам очень не хватает «переводчика» для разговора с чиновниками. Если поймем друг друга, то даже самые смелые мечты про город будущего сбудутся.
— Как горожанин чего вы ждете от города?
— Город должен стать таким, чтобы в нем было комфортно человеку. Должно быть удобно пользоваться и личным авто, и общественным транспортом. Не хочу я сегодня ехать на своем автомобиле — сяду на трамвай и спокойно доберусь до работы. Захотел прогуляться вечером — прошелся по ровным освещенным улицам. Когда город и человек сосуществуют на равных, наступает гармония.
Но города должны быть разные. Сегодня во всем мире они ищут свое лицо, хотят чемто выделиться. Да, они объединяются, как и люди собираются в компании, сообщества, но только тогда эти союзы удачны, когда каждый — индивидуальность. У каждого должна быть какая-то изюминка. Одних за эту изюминку любят, других — ненавидят, третьих — воспевают… Так же и с городами: есть и игорные города, и наукограды, и зеленые города — каждый чем-то выделяется. Найти «лицо» города — уже полдела!
Для этого нужно знать свою историю. Например, чем знаменит Саратов на мировом уровне? Это место приземления первых космонавтов. Столица немецкой автономии — фактически особого государства, которое оставило богатейшее наследие и в архитектуре, и в культуре, и в науке. И, безусловно, Волга! С ней все связано: туризм, экология, промышленность. Городу можно сделать себе на этом имя, зазвучать на мировом уровне. Нам сама природа во многом подсказывает те направления, по которым мы можем корректировать развитие урбосферы. Может быть, стоит к ней прислушаться?
