Фестиваль как досуг
Начнем с неоригинального вопроса. Что нового в этом году ждать от «Дикой Мяты»?
Мы все больше расширяем формат. Хотя в принципе стараемся избавиться от слова «формат». Просто есть некие границы, которые нам не хочется переходить. Например, мы не хотим работать с шансоном, с эстрадной поп-музыкой, хотя вернее говорить, что линия водораздела проходит не по жанрам — скорее, отметаются такие вещи, как фальшь, пошлость, глупость, в конце концов. На нашем музыкальном фестивале представлена интересная, яркая и талантливая музыка. Мы не адресуем «Дикую Мяту» узкосегментированным поклонникам некого конкретного жанра. Поэтому будет и электронная музыка, и регги, джаз, рок, world-мьюзик… Будут и трендовые музыканты со специальными программами; так, например, Manizha готовит специальный сет с расширенным составом музыкантов, а Иван Дорн везет свой Фанк-Джаз оркестр. Честно говоря, мы собираем программу, основываясь исключительно на собственных музыкальных предпочтениях. За нами нет какой-либо радиостанции или телеканала, который мог бы диктовать фестивалю формат: мол, этих музыкантов надо взять — они у нас в эфире и т. д. У нас все строго по любви. А еще наш фестиваль — калейдоскоп хорошего настроения, и мы смотрим, от какой музыки люди получают удовольствие, какая музыка делает их счастливыми. Вот это и есть «формат»! Что касается нововведений помимо музыки, добавится настоящая паркетная баскетбольная площадка, арт-гамачная, еще одна сцена, и, конечно, мы расширим зоны комфорта.
В прошлом году вы, видимо, устав от дождей, которые преследовали фестиваль, выстроили какую-то невероятную инфраструктуру с большой крытой сценой, возможностью заряжать гаджеты и так далее. Этого всего ждать?
Да, и более того, мы усилим эту составляющую. В прошлом году фестиваль был готов к абсолютно любой погоде: одна из сцен была полностью крытая, и в условиях дождя там могли разместиться три тысячи человек. В этом году крытая сцена станет еще больше. Вообще я могу сказать без ложной скромности, что с точки зрения инфраструктуры мы сейчас лучший фестиваль страны. В прошлом году мы построили дороги, провели освещение в палаточный лагерь, поставили столбы, на столбах были розетки, от которых можно было заряжать телефоны и гаджеты. Работал потрясающий инфоцентр с кондиционером, вай-фаем и холодной водой. Из инфоцентра можно было наблюдать концерты, которые проходили в километре от него; со сцен фестиваля велась трансляция. Была бесперебойная подача кипятка сразу в двух точках, то есть у тех, кто хотел сэкономить на еде, была возможность заваривать каши и лапшу. Работали душевые кабины. Все это будет и в этом году. Правда, еще заработает квестзона, в два раза больше станет комната матери и ребенка, где люди смогут помыть ребенка в теплой воде или постирать вещи в стиральной машинке. «Дикая Мята» — это фестиваль комфорта, к нам приезжают не «накидаться и валяться», а слушать музыку и с удовольствием проводить досуг. И мы должны обеспечить инфраструктуру для этого досуга.
На год инфраструктура замораживается?
Нет, все это собирается на три дня и разбирается потом. Деревянные конструкции мы передали организациям, которые в этом нуждались, бесплатно. Но вообще вариант, что мы заморозили что-то, отвезли на склад и затем использовали на следующем фестивале, не работает. Хранить, оказывается, дороже, чем заново создавать.
Фестиваль как эксперимент
А какой он, ваш идеальный фестиваль?
Фестиваль для меня — всегда нечто большее, чем просто сцена, забор, туалет и погода. Самое главное — атмосфера самого фестиваля. Мы хотели и всегда старались создавать некое пространство, выстроить на три дня город, в котором хорошие люди получают удовольствие. Главное именно это. «Дикая Мята» — это место, куда классно поехать с друзьями, место, где можно нормально общаться, выключившись из городской суеты, место, куда можно отправиться всей семьей. Кроме того, у нас есть некая миссионерская функция: знакомить аудиторию с новой музыкой. По сути, мы работаем как фильтр, как сито золотоискателя: в течение года отслушиваем терабайты музыки, чтобы представить зрителям самое интересное. Было забавно, я недавно говорил с руководителем крупного эвент-агентства и задал ему вопрос: «А как вы музыкантов на мероприятия выбираете?» И он сказал: «Заходим на сайт “Дикой Мяты” и смотрим, кто у вас играл». Хорошая музыка задает настроение всему фестивалю! Прошлым фестивалем я очень доволен, потому что тысячи людей приехали из разных уголков страны и вместе получили огромный заряд позитивных эмоций. Это то, ради чего мы вообще занимаемся фестивалем «Дикая Мята». Самое ценное, что есть у фестиваля, — это аудитория. Тысячи абсолютно светлых, добрых, позитивных людей, и им очень хорошо вместе.
На позапрошлом фестивале вы ушли в минус три миллиона, на прошлом, наверное, в плюс? Как работает этот механизм? Как вы покрываете минусы?
Здесь заработали, там потеряли. Так и работает. Фестивальный бизнес очень трудный. Очень энергозатратный. Это бизнес для крепких духом и влюбленных в свое дело. Но при этом он очень эмоционально заряженный, с ним очень интересно работать. Никогда ведь не знаешь, какая будет погода, какие артисты привлекут публику, какие будут партнеры. Много неизвестных, поэтому, на мой взгляд, таким делом можно заниматься только по любви. Но когда все складывается, это абсолютный, ни с чем не сравнимый восторг.
То есть потянуть фестивальный бизнес можно, только если у тебя есть какая-то поддержка в виде других проектов?
Я не знаю. У всех же свои исходные данные. Например, существуют фестивали, за которыми стоит радиостанция. Например, «Нашествие». Радиостанция в течение года рекламирует этот фестиваль, музыкантов. Есть фестивали, за которыми стоят банки, например Alfa Future People. Есть фестивали, за которыми большие социальные сети, — фестиваль «ВКонтакте». В конце концов, есть фестивали, за которыми стоят олигархи. У каждого своя схема существования. Я знаю только нашу. И она такова, что нам надо все делать самим. Но при этом у нас есть хорошее имя, есть партнеры вроде вас, с которыми круто работать. Есть спонсоры. Фестиваль ведь — это не одна и не две тысячи людей, это десять тысяч, и они приезжают, видят эту брендовую историю. Если спонсоры учитывают потребности людей, то брендовая история складывается.
Понятно, что с момента, когда «Дикая Мята» придумывалась, механизм создания фестиваля изменился. Но все-таки, что требовалось тогда и без чего невозможен фестиваль сейчас?
Без души и сердца. Вопрос только в том, насколько ты любишь делать то, что ты делаешь. Если ты относишься к этому как сухому бизнесу, то, скорее всего, у тебя ничего не получится. Потому что в каждом конкретном элементе фестиваля ты должен понимать, что ты делаешь, для чего, для кого это делаешь. Нужно жить этими людьми, жить этой музыкой… Если ты просто собираешь фестиваль и хочешь заработать денег, то вряд ли получишь что-то хорошее. Я много таких историй видел.
Люди прогорали?
Да. Людей не обманешь. Человек, приезжающий на фестиваль, понимает, что этот фестиваль существует в некой финансовой схеме. Плюс он понимает, что и сколько приблизительно стоит. И если люди уяснили для себя, что это просто обдиралово, в следующем году они уже не поедут.
Но вот смотрите, вы построили инфраструктуру, но не поднимали цены на билеты. Плюс курс.
Ну у нас и партнеров стало больше. Просто для нас фестиваль «Дикая Мята» — это не тот проект, про который мы думаем: «сейчас заработаем все деньги». Для нас это скорее флаг, который мы несем.
И все-таки, насколько вы от курса, например, зависимы?
Сильно зависимы! Многие даже российские музыканты измеряют свои гонорары, например, в евро. Не говоря уже о западных. Понятно, что если курс повысился в два раза, то и все наши затраты увеличились вдвое.
Но это такой бизнес.
Фестиваль как идеология
Фестивалей стало очень много, но по большому счету в одной нише все равно есть один главный. У рокеров — «Нашествие», у хипстеров — «Пикник “Афиши”», условно говоря…
Я бы сказал так: в одной нише есть один оригинальный фестиваль. Часто у далеких от фестивального бизнеса промоутеров возникает идея копировать понравившуюся концепцию в надежде на легкие заработки на уже раскрученной идее. Но все равно всегда остается первоисточник, некий эталон, с которым всегда будут сравнивать. Пробовали же другие фестивали делать новое «Нашествие» — ну и где они все? Когда мы только начинали «Дикую Мяту», еще девять фестивалей хотели занять эту нишу: копировали лайн-ап, организовывали заказные и очень забавные статьи, доходило до того, что использовали символику с афиш «Дикой Мяты». И все они растворились. Мне кажется, идея не создать что-то свое, а забрать чужое в конечном счете не работает.
Но все равно мы живем вроде бы в кризисе, а фестивалей с каждым годом все больше и больше, от музыкальных до «Русского варенья».
Мы в свое время, кстати, отвечали за музыкальную часть «Дня варенья»: тогда выступили собранные вместе музыканты группы «Секрет», Пелагея, Крис де Бург и AKON. Я не вижу в этом ничего плохого. Нам предложили отвечать за музыку, мы согласились. И могу сказать честно: мне понравилось.
Было, конечно, сложно, так как у городского праздника своя специфика: тут нужно учитывать, что смешиваются зрители всех возрастов и абсолютно разных музыкальных предпочтений. Я не вижу ничего плохого в «Дне варенья» или «Дне рыбы», если это делается хорошо. Возникает, конечно, в профессиональном сообществе недовольство: мы, мол, музыку продаем, а тут ее бесплатно раздают.
Демпинг?
Конечно. Сейчас очень много городских праздников, поэтому я не очень понимаю, как выживают городские фестивали. Горожане, если следят за московскими новостями, могут каждую неделю организовывать себе досуг. Даже сайты и группы в соцсетях есть специализированные — о том, как интересно можно жить в Москве и не тратить при этом деньги.
А на вас это отражается?
Мы — это совсем другое: «Дикая Мята» — фестиваль, а не городской концерт, который назвали опен-эйр. Вот ты в городе, ты проснулся, позавтракал на кухне, сел в метро, доехал до некоторого места, походил там, сел в метро и поехал домой спать, вот и весь «фестиваль». А тут ты на три дня уезжаешь из города, общаешься с друзьями, на которых обычно не хватает времени. Утром бегаешь на реку, днем слушаешь музыку и ходишь по вкуснейшим ресторанчикам, вечером танцуешь под звездным небом. Ты начинаешь жить своей, настоящей жизнью. И самое главное, сюда приезжают люди, которые похожи на тебя. За 10 лет ни одного правонарушения или драки — все на одной волне.
Но повторюсь, я не вижу ничего плохого в сего дняшних городских мероприятиях. Это в тысячу раз лучше того, что происходило, когда я был маленьким. Тогда были убогие сцены, а на них кривлялись какие-то размалеванные бабы в кокошниках под фонограмму а-ля русские народные песни. Это было ужасно. Сейчас на городской праздник приезжает вполне интеллигентная музыка, интересные артисты.
Фестиваль как любовь
И все-таки, почему сегодня столько фестивалей? Еды, музыки, «ВКонтакте», в конце концов?
Фестиваль — это интересно, здесь ты за два-три дня можешь увидеть и услышать больше, чем за весь концертный год. И я бы не сказал, что крупных фестивалей много. Я не смогу насчитать больше десяти, и это очень мало, учитывая, что мы живем в огромной стране! Конечно, появляется много однодневок, но фактически как было пять-шесть компаний, способных сделать значимое событие, так и есть. Потому что фестиваль — это не только музыкальная история, это больше идеологическая ниша. Музыкантов можно увидеть и на бесплатных музыкальных праздниках, и на сольных концертах. Несмотря на то что фестиваль дает возможность посетить 50–70 концертов за три дня, это не главное. Главное — химия взаимодействия организаторов и посетителей, атмосфера. Например, журнал «Афиша», еще когда был бумажным, сформировал поколение хипстеров, у которых совершенно другая идеология, другое отношение к моде, еде, работе. И эта аудитория едет на «Пикник “Афиши”» не потому, что там звучит та или иная музыка, а потому, что в зрителях откликается сама идея. «Дикая Мята» тоже нашла отклик у определенных людей — свободных, светлых, позитивных, тех, кто чуть взрослее посетителей панк-рок или рок-фестивалей. Они с удовольствием слушают разножанровую музыку, так как не являются узкоформатными потребителями некого жанра, ходят на лекции, творческие встречи на фестивале, они с удовольствием смотрят фильмы в нашем кинотеатре, играют в волейбол, катаются на серфах, летают на воздушном шаре. У «Нашествия» есть аудитория «Нашего радио», это люди, которые любят русский рок, для них он — целая религия, поэтому они ездят на «Нашествие».
А есть принципиальная разница в организации музыкального или юмористического проекта?
Я про разницу как-то не думал… Для меня просто важно заниматься тем, что ты любишь. Если ты что-то реально любишь, то будешь это хорошо делать! В первую очередь потому, что понимаешь зрителя, так как сам им являешься. В какой-то момент мы с супругой стали постоянно смотреть стендап по телевизору. Это не так «сыто», как «Камеди клаб», где стоят столики, шампанское и так далее. Здесь у микрофона стоят реальные пацаны и очень смешно рассказывают истории из своей жизни. Тогда я подумал, что было бы неплохо сделать такой фестиваль; два года назад мы нашли площадку и провели три таких мероприятия. Прошлым летом стали это делать каждую пятницу. А этим летом будем делать в «Зеленом театре ВДНХ на воде» и на фестивале «Дикая Мята». Да, будут там и такие выступления. Любить так любить!
Ну и все-таки не про любовь, а про деньги. На фестивальном бизнесе в нашей стране вообще можно зарабатывать? Или это пороховая бочка?
Трудно сказать: очень много переменных. Можно делать несколько фестивалей, где-то зарабатывать, где-то терять. Мы так и делаем. Я не испытываю дискомфорта от того, чтобы делать те же городские мероприятия, — я на них с удовольствием работаю. Я испытываю дискомфорт, когда заставляют делать то, что мне не нравится, или работать с артистами, которых не люблю: мне плохо от этого. Мне вообще кажется, что после 45 возникают и новые горизонты, и новые барьеры. Я понимаю, что я не стал и не стану, наверное, богатым человеком, миллионером в широком понимании этого слова. Но зато я могу заниматься тем, чем мне хочется заниматься. У меня нет босса, который рассказывал бы мне, как и что нужно делать, зато есть друзья, с которыми я работаю. Они на меня влияют, я на них влияю… Так мы работаем и живем, и меня это устраивает.
