— Редакция журнала «Октябрь» покинула помещение, в котором работала долгие годы. Почему?

— Не помещение — журнал потерял свой родной Дом. Шестьдесят три года мы жили на улице Правды. В стенах нашей редакции бывали многие писатели, которые теперь составляют золотой фонд литературы. Там бережно хранился весь наш литературный архив. А он не мал — журналы начиная с первого номера (кстати, мы выходили даже в Великую Отечественную войну), писательская переписка, книги и сувениры, раритеты того времени и прочее, прочее, прочее. Мебель в кабинете главного редактора также бережно хранилась и реставрировалась. Это был, полагаю, единственный оригинальный кабинет главного редактора 60-х годов прошлого столетия. Этот дом — сам по себе уже история нашей литературы. Мы покидали его не из-за каприза или выгодного предложения «по обмену». Нас вытеснила аренда. В настоящее время в Москве издание, которое ориентируется на интеллектуальную литературу, не может выдержать мощного напора чиновника. Мы ушли. Теперь тот же чиновник может уверенно заявлять, что ничего подобного, что нас поддерживали… И это будет правда, но с большой долей лукавства: субсидии, которые нам выделяли, приходили плохо, трудно, запаздывали настолько, что в конце концов уходили на уплату штрафов этим же чиновникам. Нам четко показали, как госпомощь легким движением руки превращается в ярмо. Добровольный отказ по принуждению, так сказать, мягкая сила. Прежде чем принять тяжелое решение уйти, мы предлагали несколько вариантов спасти это Литературное Место, этот Литературный Дом. Предлагали создать культурный центр, даже название придумали — «Карамзин-центр». Центр, который рассказывал бы о советском периоде русской литературы, о явлении России — толстом литературном журнале, о культуре времен оттепели. Рядом с нами — прекрасная библиотека, дверь в дверь, и центр мог бы стать единым культурным пространством. Николай Михайлович Карамзин, великий историк и писатель, создал в России это уникальное явление — толстый литературный журнал, и создал в Москве; да и улица Правды сама по себе во многом являлась и является центром журналисткой деятельности Москвы. «Да, это интересно», — вежливо отвечали нам, и все… дальше — тишина.

— Может, чиновники не читают толстые литературные журналы?

— Может быть, но это проблема чиновника. Не читают — минус чиновнику, а не литературе.

— А какую функцию выполняют толстые литературные журналы в современном мире?

— В 90-е годы журналы не прикидывались «товаром», как настойчиво им внушали, а по-прежнему выполняли свою основную миссию: развивали по мере сил русскую литературу. Мы и сейчас в основном поддерживаем и поощряем молодую литературу, а значит, эксперимент. Журналы по праву можно назвать первыми тьюторами… Правда, журналы занимаются тем, чем должны заниматься интеллектуалы в современном обществе, — закладывают основу будущего. Если сейчас свою малую долю не вложим в пазл будущего, то, конечно, потом полной картины литературы уже не будет.

— Правильно ли я понимаю — толстые литературные журналы существуют на гранты?

— Толстые журналы живут по определенной схеме — на подписку. Система подписки в стране, мягко скажем, устарела. На Книжном фестивале на Красной площади, который только что закончился, ко мне подходили читатели, жаловались, что подписные журналы не доходят. Подписчик не защищен от уловок мелких агентств и часто, отдав деньги, ничего не получает. Читатель предоставлен сам себе и воле посредника, и мы зависим от посредников — проверить исполнение договора практически невозможно. Финансовые поступления от этого нерегулярны. Толстые журналы «подрабатывают» на грантах. Они участвуют в конкурсе на получение гранта в Федеральном агентстве по печати и массовым коммуникациям. Средства дополнительные тоже очень незначительные, вот их мы тонким слоем и намазываем на скудный журнальный бутерброд… Мое повествование получается заунывным…

На самом деле журнальное дело, особенно у нас, — это очень увлекательное занятие. Тем, кто профессионально занимается литературой, поработать в толстом журнале — значит получить неоценимый литературный опыт. Например, «Октябрь» придумывает множество интересных и своеобразных акций и в Москве, и по всей стране, так как считаем неотъемлемой частью своей деятельности работу с регионами. Мы организовываем и проводим различные мероприятия, среди которых ежегодный фестиваль в Казани «Аксенов фест», Литературное собрание «Россия — множественное число» и другие. Недавно Литературное собрание с успехом прошло в Петрозаводске. А потом обязательно публикуем тех авторов из регионов, особенно молодых, кто, на наш взгляд, достоин. Мы создаем специальные номера. Сейчас в портфеле редакции готовится номер «Москва–Пекин», где писатели России расскажут о своем видении Москвы, а китайские — о Пекине. У нас в журнале работают те, кто хранит традицию высокой редактуры и культуры русского языка. Опубликованные в журнале произведения берутся в издательства без дополнительной работы над рукописями. Это своеобразный бренд журнала. Да, наши зарплаты мизерны, да, авторы благородно мирятся с маленькими гонорарами. По сути, мы и наши писатели — сами себе спонсоры. Для того чтобы издавать журнал и заниматься профессионально литературой, надо обязательно еще иметь существенный приработок. И мы это делаем, мы все время идем по грани.

— То есть если у молодого литератора нет второй профессии, то на публикации в литературных журналах ему не прожить?

— В том-то и дело. Вы же понимаете, незначительные гонорары не по прихоти, не из-за нашей алчности, а по бедности. Последнее время у меня складывается впечатление, что в нашем обществе устойчиво поселилось такое понятие — имитация. Чиновник усердно имитирует заботу, обеспокоенность, даже помощь, мы имитируем радость от полученной «помощи», имитируем гонорары, зарплаты и т. д. Логично спросить: «Ну что вы так мучаетесь, бедные? Бросьте, закройте журнал и все!» Но не мы создали толстые журналы для нашей русской литературы, не нам и уж не чиновникам это разрушать! Вслед за Мандельштамом, который восклицал, что Поэзия никому ничего не должна, хочется добавить: и журнал тоже! Журнал служит литературе. При всем уважении к интернету, к соцсетям все же только журнал и книга организуют литературный текст.

— Что такое «организовать текст»? Его в интернете тоже можно сверстать. Или вы говорите только об ощущениях?

— И об ощущениях. Я бы сказала, ощущение журнала, книги как восприятие мира через чувства и душу. Да, есть литература в интернете, но я не видела человека, который не хотел бы подержать в руках свое произведение, перелистать страницы, заглянуть сразу же на последнюю страницу… А если еще с автором поработает журнальный редактор, это уже литературная школа. Журнал — это еще и школа.

— А как в Европе обстоят дела с литературными журналами?

— Вообще-то толстые журналы — это уникальность именно русских. Недаром Гоголь, отложив все свои дела, целый год изучал содержание литературных журналов, а затем в 1835 году написал замечательную статью, в которой образно называл литературные журналы венами, по которым пульсирует жизненная кровь России. Наверное, это смелое сравнение, но в XIX веке журналы можно было назвать интернетом своего времени. В Европе они тоже были и есть, и чем внимательней общество относится к культуре, тем больший акцент делается на журнал. Литературный журнал, например, во Франции — это дорогое удовольствие, признак элитарности, которое может себе позволить французское общество. Возвращаясь к нашей реальности, могу сказать, что мы, журналы, не просим каких-то эксклюзивных условий только для себя. Мы хотим, чтобы депутаты совместно с творческим сообществом проработали пакет законодательных мер по улучшению условий деятельности и развитию литературы и культуры. Нельзя же жить в имитированном мире.

— Что нужно изменить в законодательстве, чтобы журналы продолжили существовать?

— Год назад в июне состоялся Шестой парламентский форум историко-культурного наследия России. На тему «Наследие, ценности, традиции: взгляд в будущее». Какое дивное название! Я выступала на этом форуме от Ассоциации литературных журналов. Толстые журналы вошли в официальные документы этого форума как культурная ценность. Далее должны были разработать дорожную карту — цитирую: «по поддержке книжного дела и дальнейшему развитию толстых литературных журналов, включая представление редакциям помещений в безвозмездное пользование, включение заявок на гранты и библиотечную подписку». Я разговаривала с функционером, который должен был работать над дорожной картой, предлагала свою помощь. Но в ответ услышала ленивое, почти на уровне зевка уверение, что волноваться не надо, что все будет сделано… Результат — ничего не исполнено, а Москва потеряла еще одно литературное место — Дом журнала «Октябрь»…

Вот так и стоим мы напротив — чиновник и литературный журнал, смотрим друг на друга и не понимаем…