Они браконьерили потихоньку – по обыкновению ставили сети на нерестовую рыбу. Медведь появился внезапно. Сначала напал на отца – повалил, стал вгрызаться в живот. Дочь-подросток тем временем попыталась влезть на дерево. Но высоко не успела. Медведь бросил отца и кинулся за ней. Обкусал ей ноги, стащил на землю. Она потеряла сознание. Он оставил её и вернулся к отцу. Она очнулась и позвонила матери, сказала: «Медведь ест папу». Спасатели выдвинулись тотчас. Приехали на место быстро. Но девочки, притворявшейся мёртвой, в траве видно не было. Она помахала им рукой. Медведь заметил движение первым и убил её раньше, чем спасатели его застрелили.

Правило ложки и ведра

Таких историй на Камчатке теперь множество. Одна другой страшнее.

Там француженку скальпировали средь бела дня. Поехали на пикник, пошла по нужде, присела в кустах, наступив на лапу. Он, отмахнувшись, дал дёру. Её потом нашли, откачали, слава богу, в больнице пришили оторванное. 

Там двое туристов пропали – самонадеянных, с навигаторами и прочими гаджетами. Спустя месяц обнаружили без внутренностей, их медведь съедает в первую очередь. 

Как в мае медведи просыпаются, говорят жители Петропавловска-Камчатского, так соцсети заполняют видео: останки, травмы, скальпы.

Люди теперь всегда настороже. Медведи могут прийти отовсюду, где лес. А лес здесь везде. На ближних сопках, окраинах, в городе.

Рассказывают ещё, как недавно медведь неделю держал в напряжении целый район. Кто без машины, не выходили из дома. Другие ночевали на работе.

Заодно, для пущей убедительности, японца-фотографа поминают, погибшего давно уже на кордоне Озёрный. Ему говорили, ну, не ночуй ты в палатке, японец, опасно, иди в дом. А он отвечал, что снимает медведей уже многие годы, знает их, ладит с ними. Ну, и нашли его утром – холодным.     

В 2013-м медведица с медвежонком вообще на стадион «Спартак» пришла, в самый центр города, оттуда до краевой администрации десять минут пешком. Еле спровадили.

Перестали ездить в лес на шашлыки, за ягодой-грибами.

Недавно было: в окрестностях обнаружили борзого медведя, так базарные цены на папоротник орляк, из которого готовят популярное маринованное блюдо, поднялись вдвое. Кому охота рисковать жизнью из-за какой-то травы? 

Сейчас, к примеру, в небольшом Елизово есть такое развлечение: разглядывать ночное видео с камер наблюдения, как медведи прогуливаются среди многоквартирных домов, у автовокзала.   

С некоторых пор медведи перестали реагировать на свистки, крики, перцовые баллоны размером с небольшой огнетушитель. Даже на фаеры и пневматическое оружие. Привыкли, поняли, что эти дымы и хлопки неопасны.

А раньше было не так. Раньше действовало правило ложки и ведра.

Петропавловка лет сорока вспоминает, как ей, девочке, мать говорила: «Пошла за ягодами, увидела медведя – постучи железкой о железку. Он и уйдёт».

«Почему-то считают, что медведи приходят, чтобы шариться по помойкам. Мол, в лесу у них корма не стало из-за деятельности человека, - говорит знакомый камчатский охотник. – На самом деле, интересы человека и медведя всегда пересекались. Тот и другой селились в тех районах, где жить комфортно: много еды, обильная рыбалка, чистая вода. Просто у медведей вертикаль власти ослабла – вот они распоясались».      

Круги, начерченные лапой

Политическая версия медвежьего беспредела выглядит примерно так.

До развала СССР медведи подчинялись орбитальной иерархии. 

Подступы к Петропавловску и другим населённым пунктам контролировали несколько матёрых медведей, тех, кому за 12 лет. (А доживают они до 26). В таком возрасте у них перестают шалить гормоны, они - знающие себе цену, опытные авторитеты, идеологические тяжеловесы. Следят за огромной территорией, при этом сильны и умны настолько, чтобы понять, что для сохранения взаимовыгодного паритета с человеком, лучше охотиться не на него, а на зверьё. После редких встреч с человеком они уходят, сохраняя достоинство.    

Во втором круге обитают медведи помоложе. Они агрессивнее в силу амбиций. Дерзкие младореформаторы, но с оглядкой на УК. Иногда медведь второго круга заходит на территорию матёрого, чтобы померяться зацепами на дереве. Он встаёт на задние лапы и вытягивается что есть мочи, стараясь достать верхнюю метку хозяина. Достал - есть повод покуситься на лидерство.

В дальнем круге – малолетки, шпана радикальных взглядов, которых мать прогнала от себя, сказав: «Надоел уже, найди работу, живи самостоятельно».

Единственное отличие медвежьей вертикали власти от нашей – у нас наверху один самый главный медведь, а у них, скорее, семибоярщина.

Что произошло в 1990-х?

Камчатку открыли для иностранцев, стали приезжать охотники с деньгами. Липовые лицензии дали возможность бесконтрольно отстреливать медведей. Особенно усердствовали американцы – снова эти американцы. Утверждают, что они хотят иметь крупного медведя в качестве трофея, а наши порой бывают больше их гризли.    

Сначала истребили матёрых, и к городу стали приближаться медведи второго круга. Потом вычистили и этих, а они хотя бы по понятиям жили. В результате на расстояние атаки приблизились 3-4-летние. Они пробуют, что можно, а что нельзя, и у них нет моральных ограничений. И выясняется, что можно практически всё. В том числе - есть людей.  

Охотники говорят, что нужны лет двадцать спокойных, без отстрелов, чтобы иерархия восстановилась, чтобы у медведей сформировались и свой список Форбс, и свой средний класс, и своя «Единая Россия» - а «вы думаете, почему её знак – медведь?!»

 - А сейчас что? Все медведи находятся в стадии первоначального накопления капитала. Междоусобица. Банды, разборки. Порядка у них никакого. Всё, как у нас в 1990-х. Поэтому когда я слышу от кого-то о национализации и деприватизации, то предлагаю ему: «А не пойти ли нам с тобой сегодня ночью в лес за черемшой?»