«Количество дел по 282-й статье УК растет в геометрической прогрессии, причем почти каждое вызывает скандал или, по крайней мере, общественное недоумение», «запущен опасный механизм подавления общественной жизни». Это наша публикация восьмилетней давности, материал «Как разжечь ненависть» («РР» № 22, июнь 2009 года). Мы писали тогда о том, что палочная система стимулирует следователей создавать антиэкстремистские дела из воздуха и без особого труда, в том числе благодаря предельно расплывчатым формулировкам 282-й статьи. Вскоре после той публикации в прокуратуру написали жалобу на журнал, была начата досудебная проверка, главреда журнала вызвали на беседу.
Свидетелей Иеговы закрыли в апреле этого года — и общественное недоумение возникло не только у сочувствующих, но даже у «конкурентов». За что? Принесли кого-то в сакральную жертву? Или отжали квартиру у облапошенной бабушки, открывшей дверь миссионерам? Запретили кому-то переливать кровь, и человек погиб? Нет, закрыли за слова.
Конечно, бывают слова, за которые нужно судить. Это слова, прямо толкающие людей на преступления. Но много ли таких случаев? Если посмотреть на применение и практику антиэкстремистского законодательства, мы увидим, что часто судят вовсе не за однозначные призывы.
«Если экспертиза сказала «да», как правило, выносят обвинительный приговор. Все очень просто», — это слова сотрудника прокуратуры из всё того же материала 2009 года. Большую роль в закрытии Свидетелей Иеговы сыграл Центр социокультурных экспертиз, штампующий нужные следствию (центру «Э», ФСБ, Минюсту) заключения. Это те самые специалисты, которые делали экспертизы по делу Pussy Riot, которые находили порнографию в снимках «мемориальца» Юрия Дмитриева (мы писали об этой истории в материале «Дело Хоттабыча», «РР» № 8, 2017 год). Которые нашли экстремизм в фразе «Убей в себе раба» (это не шутка!) в листовках нацболов и надругательство над госсимволикой в гербе проекта «Роспил». Которые делают в заключениях чудовищные орфографические, стилистические и пунктуационные ошибки — и при этом, не имея профильного образования, занимаются лингвистическими экспертизами.
Но карманные эксперты — не самая большая проблема. Куда важнее понять, что движет обвинителями. Свидетели Иеговы — не первая запрещенная организация в России религиозного толка. Но в случае с другими, например, Аум Синрике или некоторых радикальных мусульманских, где речь идет фактически о пропаганде терроризма, такие вопросы не возникают. Преступление не в том, что ты придерживаешься той или иной конфессии в рамках ислама, а в том, что ты террорист. Или призываешь совершать теракты. Но что мы знаем об экстремистах-иеговистах, что они сделали противозаконного, к чему призывали? Настороженное отношение к Свидетелям Иеговы можно увидеть в разных обществах и в разных странах. В тридцати с небольшим государствах организация запрещена. Среди них Саудовская Аравия, Северная Корея, Афганистан, Ливия и Сирия. А теперь среди них еще и Россия, и мы единственная европейская страна в этом перечне.
Совсем недавно мы писали о том, что в России сейчас наблюдается исторический минимум заключенных. Но вместе с тем особым вниманием силовиков стали пользоваться статьи за призывы к экстремизму и разжигание ненависти. А в течение последнего года количество таких дел возросло в пять раз. При этом речь идет не о насильственных преступлениях, а, скажем, о привлечении к уголовной ответственности за репосты в социальных сетях. То есть, налицо два тренда. С одной стороны, либерализация законов и тюрем. С другой – репрессивная машина, работающая по «экстремистским» статьям УК с небывалым воодушевлением. Иногда эти две тенденции наслаиваются друг на друга – и «экстремистов», осужденных за одиночные пикеты, смски и репосты, освобождают из тюрем или они добиваются помилования. Но едва ли можно ожидать «помилования» большой религиозной организации. Свидетели Иеговы конечно же знают об этом, и собираются обратиться в ЕСПЧ.
…Досудебная проверка восемь лет назад ничем не закончилась. Прокурор решил не возбуждать уголовное дело против «РР». Адекватное, единственно правильное решение. Но напасешься ли адекватных прокуроров на все случаи – при нынешних-то темпах обезвреживания экстремистов?
