В 16:25 самолет вылетает из Махачкалы. Салон быстро заполняется, в нем не видно свободных мест. Женщины с детьми, молодые люди, пожилые мужчины с портфелями. К третьему октября уже почти неделю республика живет в вакууме. Глава республики уходит, но нового никак не объявят. Кажется, весь Дагестан сейчас в этом самолете. Вот-вот объявят главу. Но мы будем в неизвестности, пока самолет не сядет на землю.
За неделю
После того как глава Дагестана Рамазан Абдулатипов объявил об уходе, народ ликовал. Абдулатипова не ненавидели — над ним смеялись. Почти сразу в Махачкале стали снимать портреты — столько атрибутов культа не было ни при ком другом. И никто другой настолько не терял уважения.
Дальнобойщики Дагестана, прославившиеся своими выступлениями против системы «Платон», радостно провожали главу республики в своих ватсап-группах. В честь его ухода запускали салюты, поднимали тосты, делились «фотожабами». На рисунке — автобус, переполненный, как поезд в Индии. Подпись: «Тляратинцы едут домой!» Тлярата — родное село Абдулатипова.
Как-то после своего прихода к власти глава республики сказал: «Ни одного нормального водителя в республике нет! Пришлось племянника поставить!»
— Вы представляете, что, например, вы становитесь президентом и делаете своего мужа главой правительства? Говорите: никого нет, в правительство назначить некого! — говорит блогер Расул Кадиев. — Его поставили, чтобы он боролся с клановостью, но вдруг выяснилось, что у самого Абдулатипова очень большой клан. С ним вернулся Хизри Шихсаидов, воплощение клановости.
Земляки Абдулатипова стали притчей во языцех. Коррупция приобрела космические масштабы, хотя и раньше казалось, что дальше некуда. Должности продавались. Без денег стало невозможно устроиться даже на самую простую работу.
— Внук пришел из армии, хочет служить в СОБРе, — рассказывает пожилая женщина. — Каждое утро встает, бегает, вечером бегает. Каждый день ездит в Каспийск. Я ему говорю: «Юнусик, из армии, наверное, не один ты пришел? Желающих много!» Приезжает расстроенный: надо денег дать. «Бабушка, дай, я потом заработаю». Медкомиссию надо пройти, каждый врач деньги требует: «Ты в СОБРе будешь 30 тысяч получать!» 25 тысяч отдал — а его не берут.
— Здесь ничего без мзды не делается, на работу не устроишься, — говорит совсем другой человек, пожилой афганец. — А Абдулатипов ничего не сделал, чтобы здесь этого не было.
Но несмотря на огромный список реальных проблем, одна из главных претензий — к болтливости Абдулатипова. Он сам и есть творец баек, которые о нем ходят.
Есть одна фраза, которая сильно повредила ему в глазах людей — ее припоминают ему и простой народ, и интеллигенция: «Когда на вертолетах мы сели в Моздоке, я, будучи мусульманином, автоматически перекрестился!»
Может быть, это шутка, но люди сейчас не любят шуток с религией.
— Какой он тогда мусульманин? — возмущается нерелигиозный дальнобойщик. — Если хочешь быть христианином — иди, крестись!
Для более религиозных это нонсенс. Как и следующее: «Правитель Дербента в пятницу ходил в мечеть, в субботу — в синагогу, в воскресенье — в церковь. Я тоже так поступаю, потому что это наша культура, это наши традиции».
Здесь не любят заискиваний и не любят, когда слова расходятся с делом. Говорил о борьбе с коррупцией, а на встрече с преподавателями вузов рассказал:
На вопрос журналиста: «Вы много говорите, а что вы сделали?» — он ответил: «Я освободил вас от рабства, в котором вы находились в течение 20 лет!»
Народ в ответ называл его «усатым пандуристом» и «чабаном».
Говорят, отставку Абдулатипова Кремль держал как предвыборный ресурс. О том, что глава Дагестана крайне непопулярен, знали и хотели это использовать. Абдулатипова снимут — народ обрадуется. Новый назначенец за несколько месяцев до выборов, скорее всего, еще не успеет разочаровать людей.
За четыре года
Согласно популярной байке, как-то на праздник в Махачкалу летел самолет с дагестанской элитой. В этом же самолете оказался прокурор Дагестана Яралиев. И Абдулатипов — он в это время был какой-то профессор в Москве.
Как он приехал, всем кислород перекрыл. Вызывает пэпээсника: «С моего села 50 человек возьми на работу!»
Как сняли Абдулатипова? Люди судачат, был конкретный повод. Якобы его родственник похитил министра жилищно-коммунального хозяйства с целью выкупа. Тот звонил семье, и семья стала искать деньги на выкуп. Собрали 30 миллионов, а нужно было 80. Привезли. Исполнители стали связываться с заказчиками, звонок пошел наверх. Сверху сказали: «Вали его».
На следующий день в кабинет к главе республики пришли фээсбэшники. Глава возмущался, почему тут проходит спецоперация без его санкции, но фээсбэшник сказал: «Не мешайте мне делать мою работу! Моя родня людей не похищает».
Когда родственник президента узнал о происшедшем, он бросил все и поехал через границу, но в Кабардино-Балкарии его задержала кабардинская милиция.
Простые люди думают, что в том и причина. Но политологи считают — так совпало.
Только узнали, что Абдулатипов уходит, как чиновники начали снимать со стен и выбрасывать его портреты. Только прозвучала кандидатура возможного главы, как начали готовиться.
28 сентября 13:16 Facebook Закир Магомедов
мэр Махачкалы Муса Мусаев 15 часов назад подписался на инстаграм замглавы Росгвардии Сергея Меликова, которому прочат кресло главы Дагестана, и оставил там пока что 26 лайков. Дальновидный мэр какой.
P. S. Меликов, оказывается, вообще не в курсе, что у него есть инстаграм. То есть Мусаев лайкал фейковый аккаунт. Какой промах.
28 сентября 14:51
Это уже даже не смешно. Сначала мэр Махачкалы залайкал инстаграм Меликова, который якобы будет новым главой Дагестана, а теперь еще и мэр Дербента отличился.
Но отставку не принимали почти неделю, так что поспешившие запереживали. Не погорячились ли? Вдруг он останется?
Проехав в выходной день шесть километров до работы, юрист, блогер и политолог Расул Кадиев оставляет велосипед на улице и поднимается наверх. В четырехэтажном здании на улице Расула Гамзатова, бывшей Ленина, расположены офисы адвокатов. Кадиев проходит по узкой лестнице, мимо парикмахерской.
— В этой парикмахерской стригутся все члены правительства, — усмехается он.
— Сейчас все пойдут делать новые стрижки?
— Может, после вчерашней новости будут кожанки надевать.
Вчера в Москву вызвали героя России, собранного «по запчастям» после покушения «безусого» — так называют салафитов.
Бывшая улица Ленина упирается в площадь, по периметру которой выстроились здания правительства и мэрии. Перед мэрией по-прежнему стоит Ленин; на зданиях вокруг висят портрет Путина и плакат, на котором Путин возлагает цветы к памятнику Расулу Гамзатову, а Рамазан Абдулатипов на втором плане переговаривается с чиновниками.
Расул Кадиев открывает свой офис; за кабинетом секретаря — его кабинет, из его кабинета — вход в уютную переговорку, с диваном и столиком, книгами и фотографиями скакунов над рабочим местом. Дверь из комнаты ведет в небольшое помещение для молитвы, где, может быть, он совершает намаз.
Дагестан попал в странную ситуацию: старый глава уже подал в отставку, а нового все нет.
— Он любитель ломать систему, — говорит Кадиев об ушедшем и не ушедшем главе Дагестана. — Как императрица, которая жила грешно и умерла смешно.
— Что это значит?
— Он очень талантливый. Мошенник. И очень удачливый. Его должны были снять два года назад. Но то Украина, то Крым, то Сирия. Нам так и говорили: не до вас. Когда турки сбили наш самолет, это помогло ему остаться президентом!
Главы регионов уходят в 70 лет. Но когда Рамазану Абдулатипову исполнилось 70, в его селе нашли документы, подтверждающие, что ему 69.
— Назначили его очень странно. Неожиданно выбрать философа, «болтуна», как говорят в народе. Была поставлена задача перевернуть систему в Дагестане, изменить ее. Дагестан – это территория не просто приграничная, периферийная. Это территория конкуренции порядков. Трех систем. «Обычное» право – обычаи в области политического управления: кумовство, клановость и тому подобное. Шариат как система управления. И государственное право.
Вопрос смены власти – это был вопрос государственного переустройства республики, объясняет Расул Кадиев. Проблема была еще и в том, что исламский экстремизм бросил вызов и государству, и просто конкретным вороватым чиновникам, и одновременно - местному исламскому духовенству. А так как из-за коррупции у населения было очень низкое доверие к государственным органам, они приобрели очень много сторонников.
- У федералов был план: надо было разрушать клановую систему, которая захватила власть. Для этого нужен был человек, который согласился бы это сделать. Какими методами, никто не знал. Абдулатипов должен был выполнить такую роль: моральный лидер, профессор. Говорящий правильные слова. И в это время силовики должны были начать прямой демонтаж кланов. Говорят человеку «уходи» – он не уходит. Находят на него уголовные дела – и он улетает на вертолете! (В 2013 году именно так, с вертолетом и спецназом, сняли мэра Махачкалы Саида Амирова - «РР») Вопрос был в том, чтобы Абдулатипов не испугался. Абдулатипов сказал: я не испугаюсь. Но получилась очень интересная вещь. Абдулатипов, человек, выросший в советской системе, бывший преподаватель научного атеизма, оказался носителем классической позднесоветской коррупционной системы. Вдруг выяснилось, что у Рамазана Абдулатипова – огромный клан!
Ему боялись противоречить. Подчиненный как-то сказал: «Рамазан Гаджимурадович, по закону так нельзя делать!» Тот послал его матом. Чиновнику пришлось уволиться.
— Первым делом он утвердил вице-премьером Гаджи Махачева — тот ассоциируется с бандитизмом с 90-х годов. Оказалось, они с ним в Москве были очень дружны. А когда он назначил Гаджи Махачева борцом с коррупцией, возникли проблемы с доверием населения. Он хотел все сам. Он уничтожил систему госуправления республики. Дошло до того, что главам крупных сел пришлось на поклон к нему идти.
Кадиев уверен, что Абдулатипов платил всем крупнейшим изданиям, чтобы на федеральном уровне не было негативной информации о Дагестане.
— У вас есть доказательства?
— А где хоть одна хорошая аналитическая статья?
Он отвлекается от разговора, чтобы запостить в блоге заранее подготовленную картинку: школьники перегнулись через бортик пустого фонтана и болтают ногами. Надпись: «Ну че там? Нового главу Дагестана не видать?»
Знамения и наука
2013 год. Первое выступление Рамазана Абдулатипова перед студентами и преподавателями Дагестанского госуниверситета. Он пришел говорить про обновление кадров — и в это время со стены упал герб республики. Некоторым кажется, что это был символический момент.
Чем больше времени проходит, тем меньше люди готовы говорить и тем больше — сожалеть о несдержанной радости. Вдруг президент не примет отставку? Но на физические лаборатории страх не распространяется. Они не избалованы вниманием местной власти, их скудное финансирование — федеральное.
В лаборатории физики низких температур и магнетизма Института физики РАН тестируют новые образцы манганитов из Южной Кореи — на их основе корейцы построят холодильники будущего, без фреона. Образцы — крошечные пластины, металлическими волосками закрепленные в пластиковой рамке.
В двух баллонах на полу хранится жидкий азот. Чтобы развлечь гостей, его из термоса выливают на пол, он клубится и испаряется.
— Когда на встрече спросили, почему зарплата у учителей маленькая, Абдулатипов сказал: потому что эффективность низкая! Следовательно — вопрос, — руководитель лаборатории Ахмед Алиев отставляет в сторону термос с жидким азотом. — Почему у чиновников зарплаты большие, если эффективность низкая? Какое государство — мне кажется, можно определить по отношению к учителям.
— Ожидали ли вы чего-то хорошего от человека из вуза, философа?
— Цели были заявлены совсем другие: обновление кадров, борьба с коррупцией, и частично, в начале, эти надежды оправдались.
— Когда?
— Это тоже не связано с Абдулатиповым. Когда убрали главу города Саида Амирова — конечно, это не он убрал, а федеральная власть… но это произошло при нем.
— А что с образованием?
— Уровень образования как был катастрофическим, так и остался. Я не работаю в вузе, но к нам приходят дипломники. И я вижу: как шло в 2000-х падение, так и продолжается. Самые способные ребята знают, что они здесь не получат хорошего образования. Уезжают сразу. Дипломники приходят, не знают основополагающего — закона Ома. У меня уже несколько лет нет дипломников по этой причине. Они ничего не делают, ничего не могут. И то же самое можно сказать об уровне молодых сотрудников.
— Может ли изменить что-то новое назначение или проблема лежит в другой плоскости?
— Эта проблема начинается еще со школы. ЕГЭ — не лучшее решение наших властей.
Алиев не считает, что философ во власти — плохо, но его раздражает, когда власть философствует. Он знает, что люди здесь любят делить на черное и белое. Ему нравится, что Абдулатипов пытался прививать уважение к обычаям и культуре, хотя и не совсем удачным способом.
— Он говорил, что по праздникам надо одеваться в национальную одежду… Многие это восприняли с сарказмом, а мне понравилось.
Зато не понравилось, что глава предлагал учиться по своим книгам и сказал, что с детства мечтал быть президентом. Об этом вообще не надо мечтать.
— Можно ли сказать, что слишком быстро его занесло, что эта должность оказалась ему не по силам?
— Да, это хорошее определение.
Стало спокойно
Над рабочим столом у Ахмеда — фотография горного села Наказух, что в переводе с аварского означает «В облаках». Как и бывший глава республики, Алиев — аварец; это самый многочисленный из народов Дагестана, из которых 14 имеют свою письменность. В лаборатории работает много аварцев. Но сейчас здесь только Ахмед и Адлер, табасаранец. Они ставят чайник, достают мед в сотах, из села Наказух, приглашают за стол.
— Кто был бы хорошим кандидатом?
— Был бы хорошим человек, который имеет опыт работы в Дагестане, но не связан с кланами. Человек со стороны — опыт предыдущих показывает, что слишком быстро клан все захватывает. И побольше власти ему в руки дать, чтобы не было такого, что он не сможет чего-то сделать…
— А национальность?
— Сейчас многие люди говорят, что им без разницы. Лишь бы был человек, который решит проблемы. Сложности начнутся, если он не станет эти проблемы решать.
— Есть сейчас ощущение неопределенности?
— В научном мире — нет.
— Я аварец, он табасаранец, — говорит Ахмед, — и если мы друг друга не понимаем, то не потому, что я аварец, а он табасаранец.
— Он аварец, и в лаборатории много аварцев, — говорит Адлер, — но я не слышал, чтобы он на аварском разговаривал! Всегда на русском, чтобы мне не было непонятно. У аварцев национализм не развит.
Адлер постоянно бегает проверить, как идет эксперимент. Он тестирует корейские образцы манганитов в сверхнизких температурах. Для диссертации хватит двух, а он с августа протестировал уже четырнадцать. Скоро повезет результаты в Южную Корею.
— Сколько раз я в Россию ездил — ни разу табасаранцев никто не знал, — улыбается Адлер. — Не знаю, кого назначат следующим главой. Но, думаю, мое самочувствие не будет зависеть от его национальности.
А еще они рады, что в этом году к ним на конференцию приехали российские коллеги , которые обычно ехать сюда боялись. Их звали, а они отнекивались: «У вас же там стреляют, взрывают». В этот раз приехали — и сказали, что стало спокойно.
— Так что, за время Абдулатипова это произошло?
— Опять же, — отвечает ученые, — насколько это с ним связано? Но да, произошло все в этот период.
Кроме того, замечают они, республика стала более светской.
— Это же хорошо?
— Смотря для кого.
Свобода слова
Проезд на площадь Ленина разрешен только правительственным машинам. С помпой и сопровождением туда въезжает кортеж с номером 005. Это представители волнующихся кланов. В одиночку покидает площадь джип с номером 001. Говорят, Абдулатипов.
— Мы его всегда «били», и «били» хорошо, но когда он был главой, — главный редактор газеты «Черновик» Магди Камалов просит, чтобы слово «били» мы написали в кавычках. — Все четыре года мы «били» его фактами! Перестали «бить» со среды.
Будучи у власти, Абдулатипов пытался закрыть «Черновик» «за экстремизм». Не удалось — они как раз получили государственную премию за противодействие экстремизму из рук премьер-министра Дмитрия Медведева. «Раньше он был нашим другом, — говорит Магди, — но власть изменила его в дурную сторону. Правда, теперь он уже опять изменился, когда власть ушла от него».
— Считаете, что власть — это деформирующее поле, и когда человека изымают оттуда, он снова становится таким, как был, без последствий?
— Да. Но он никогда больше не будет нашим другом.
Магди взялся за газету, когда убили его брата Хаджимурада, основателя «Черновика». Его имя значилось в расстрельном списке — на листовках с угрозами журналистам, адвокатам и общественным деятелям, распространенных в 2009 году. Через два года его расстреляли, когда он вечером вышел из редакции.
С начала 1990-х в Дагестане убиты 15 журналистов и два министра печати.
Газета «Новое дело» всегда выходит с черной плашкой на второй полосе — портретами двоих погибших коллег, Магомедзагида Варисова и Ахмеднаби Ахмеднабиева, — и надписью «Наших сотрудников убили за правду».
И ее тоже глава пытался закрыть. Когда стало известно о том, что Абдулатипов уходит, газета опубликовала колонку Ахмеднаби, написанную, когда власть менялась в прошлый раз.
«Все они еще вчера клялись в вечной любви к бывшему руководителю. Естественно, помня историю прошлых взаимоотношений, каждый из гостей в первую очередь начнет бросать даже не камни, а огромные валуны в огород Магомедова. Последнему припомнят все реальные и мнимые грехи. <...> Министры, главы муниципальных образований, прочие чиновники чуть ли не со слезами на глазах вспомнят, что без взяток невозможно было решить ни одну проблему при прежней власти. С точностью до копейки подсчитают, какие барыши ей достались от федеральных дотаций, инвестиционных и прочих проектов. Также приведут статистику убийств и других преступлений.
Конечно, прозвучат и дифирамбы новому руководителю: дескать, он герой из героев, так сказать, современный Хочбар, Парту-Патима».
Ахмеднаби Ахмеднабиев, заместитель главного редактора махачкалинской газеты «Новое дело», застрелен 9 июля 2013-го. Убийство до сих пор не раскрыто.
В Дагестане, при всех его бедах и проблемах, сохранилась живая журналистика.
— Работу не найти молодежи. Устраивают только своих родственников. Такое впечатление, что Дагестан в какую-то яму падает, — говорят журналисты.
— А в то же время — вроде такой проблемный регион, а независимые СМИ сохранились, — удивляется шеф-редактор Ислам Абакаров. — Мне интересно, как это получилось?
Говорят, это менталитет.
Скоро планерка. Редакция бродит по интернету. Все ждут новостей.
— Я не хочу, чтобы пришел тиран или религиозный человек, — говорит девушка. — Не хочу, чтобы на меня надели хиджаб. И чтобы дети ходили в хиджабах.
«Новое дело» бывший глава тоже пытался закрыть за экстремизм.
Работайте, братья
Главный редактор «Нового дела» Хаджимурад Сагитов никак не может выйти на улицу. Пришел человек, который просит его прийти на суд.
— Придите шестого октября! Ваше присутствие очень много значит! Даже если вы ничего не сделаете!
Эти две газеты — «Новое дело» и «Черновик» — и были настоящими общественными приемными весь срок Абдулатипова и до него.
Хаджимурад идет по площади, мимо дома правительства республиики. Плитка на площади местами начала разрушаться.
— Это сделал мэр Амиров, который теперь пожизненно сидит, — показывает он под ноги. — И сколько денег на нее списали…
Он проходит мимо фотографии, на которой Путин подносит цветы бронзовому Расулу Гамзатову, а Абдулатипов все еще стоит на заднем плане. Мимо зеленой главы мечети, прижавшейся к зданию Ростелекома.
— Это сделал Абдулатипов, он еще вон там поставил церковь. Я считаю, он правильно сделал.
Выходя к зданию МВД, Хаджимурад останавливается. Вдоль здания тянется аллея, в центре ее — обелиск погибшим милиционерам.
— А это памятник нашим парням. Посмотрите, сколько их погибло! И все только в 2000-е годы.
62 имени за 2011 год.
За сутки 30 сентября в Дагестане убиты двое полицейских. В двух районах республики введен режим КТО. Нападавшие убиты. Дома родственников взорваны: подобного здесь не случалось никогда — такое было в Чечне в 2014 году.
Правозащитники говорят, что, несмотря на это, уровень насилия за последние четыре года снизился и со стороны силовиков, и со стороны боевиков. Что за все четыре последних года не погибло столько милиционеров, как за один 2011-й. И так же, как ученые-физики, задают вопрос: но это он или это при нем? Подтверждают, что республика перешла в более светское русло. О профилактическом учете — когда людей ставят на учет по внешним признакам, что есть нарушение прав человека, — говорят: «мы столько против него боролись, но он оказался эффективным».
Вспоминают, как однажды пришел месяц Рамазан — и все окрестные алкаши трезвые сидят.
— Я сказал друзьям: посмотрите, что же это такое? Все наши алкаши чай пьют!
— Что в этом плохого?
— Потому что боялись. Ведь уже были случаи, что сжигали кафе, в которых продавали алкоголь. Приходилось пиво прятать в черный-черный пакет и тихо нести его домой. За это время многое изменилось. И теперь даже, чтобы милиция не заподозрила тебя в экстремизме, нужно показаться на виду у всех пьяным.
Перед площадью появляются металлические заграждения. Город начинают патрулировать.
В пустом фойе гостиницы никого не осталось, администратор за полночь ушла спать. Но дверь осталась открытой, и в нее вошли три человека в полицейской форме, в бронежилетах и с автоматами. Из кармана бронежилета на груди у старшего выглядывала ориентировка, напечатанная на принтере.
— У вас усиление?
— Да.
Осенью и зимой с моря дует холодный влажный ветер, и они заходят сюда согреться ночью, когда дежурят в наряде.
— В нашем отделении много людей погибло.
— Почему именно в вашем?
— Мы дежурим на улицах, сталкиваемся с бандитами.
— А тот парень, который сказал «Работайте, братья» (Магомед Нурбагандов, лейтенант милиции, герой России посмертно, сказал эту фразу, когда боевики принуждали его обратиться к коллегам с призывом уходить с работы. — «РР»)?
— Он тоже у нас служил. Вот он с ним из одного села был.
Парень помоложе говорит, что Магомед Нурбагандов жил в соседнем дворе. Был программистом, устроился в милицию, только удостоверение получил. А старший группы добавляет, что многих других убивали, не снимая на камеру — привязывали к дереву и издевались.
— О чем вы думаете, когда такое случается?
— О том, что у них остались маленькие дети. Кто будет их кормить и как они без отца будут расти? — он притрагивается к шеврону на рукаве. — О своих детях. Что с ними будет потом.
— И что вас заставляет здесь работать?
— Я всегда хотел быть милиционером. У нас дети на улице подбегают, за руку здороваются. Тоже хотят вырасти и бандитов ловить. Ведь чем бы те ни прикрывались, какими бы лозунгами — они просто бандиты.
Женщина выходит и начинает кричать на них, чтобы они уходили. Эта гостиница на берегу имеет вполне определенную славу. И присутствие полиции может отпугнуть клиентов.
Люди в форме уходят, и она устало присаживается в старое кресло. Все в этой гостинице старое, заброшенное с советских лет. И сама она старая, старше Абдулатипова, с которым училась на одном факультете. «Когда он пришел, я так защищала его! А потом — он такой дурак, вабабай! И сейчас его все клянут — но совсем немного пройдет, люди начнут жалеть. Так и будет — то один, то другой».
Сейчас
Начинается снижение, иллюминаторы затянуты серой пеленой. Самолет рывком выталкивает шасси. Так же резко туман заканчивается, и под крыльями показываются дома. Самолет проваливается в глубокий разворот, и от кресла к креслу ползет напряжение. Низкий ветер поперек взлетной полосы терзает корпус, дробью прибивает шасси к взлетной полосе. Дребезжит смех, плещутся редкие хлопки, включаются телефоны.
«Вот и новый глава появился», — стучатся сообщения.
«А кто?»
Люди толпятся в проходе, держат сумки, детей, ступают след в след. Трап, асфальт, автобус. Двери закрываются. «Васильев! Васильев!» — раздается со всех сторон. Женщины молчат.
— Русский! Пц! — говорит один.
— Абдуалиевич! — подмигивает другой.
WhatsApp 17:23
«Довольно неожиданное решение, но большинство коллег одобряют».
WhatsApp 19:23
«Тут люди говорят Пц»
WhatsApp 19:50
«Но у нас с кем говорил, почти все поддерживают. Наверное, которые говорили Пц, это были чиновники, и надеюсь, что таким чиновникам Пц и будет».
Даллес бросил спичку
Николай Меркушкин, Самарская область, 2012–2017
Личность губернатора: мания
— Этот хаос, который у Даллеса, — все перепутано, в головах все перепутано! — они очень хотят этот хаос сохранить. Он нужен, когда придет время бросить спичку: на этом хаосе сразу получится пожар, — эта и другие цитаты из выступлений Николая Меркушкина, теперь уже бывшего губернатора Самарской области, сделали его героем газетных публикаций не только в России, но и в мире. Меркушкину единственному из российских губернаторов газета NYTimes перед выборами в Госдуму РФ 2016 года посвятила целую статью — так, как он, Самарскую область не прославили ни ракеты-носители «Союз», ни двигатели НК-33. Да, ему не раз говорили, что план Даллеса — литературная подделка. Но если Николай Меркушкин был в чем-то уверен, поколебать его мнение не было возможно ничем — ни цифрами экономических докладов, ни историческими документами, ни результатами опросов общественного мнения.
В брошюре, написанной помощниками Меркушкина перед выборами в Госдуму РФ в 2016 году, национальным интересам страны угрожали выступления самарских оппозиционеров на радио «Голос Америки», а у самарских бизнес-групп и госдепартамента США были «схожие цели». В брошюру не успели включить историю о микрофоне, сломавшемся во время выступления губернатора на дне города в Самаре, а на самом-то деле отключенном дистанционным электромагнитным импульсом. Этот и другие сюжеты о происках врагов вслед за Николаем Меркушкиным пересказывали самарские чиновники, которым потребовалось всего два-три года, чтобы с его легкой руки поверить в силу дистанционных импульсов.
Меркушкин ездил по районам области, в том числе тем, где губернаторов не видели годами. Выяснилось, что Меркушкин, в отличие от обоих его предшественников, способен говорить с людьми долго и обстоятельно — по несколько часов кряду. Да, воспроизвести его речь литературным языком было невозможно, но теперь с жителями отдаленных сел области хоть кто-то говорил.
Летопись
До Самарской области Николай Меркушкин 17 лет управлял Мордовией. Старого коммуниста, многолетнего единоличного управителя маленькой Мордовии прислали исправлять порядки в промышленной и политически активной Самаре. В Саранске 300 тыс. населения, здесь — миллион, да еще почти столько же в независимом Тольятти с конгломератом АвтоВАЗа и его смежников. Производитель ракет-носителей «Прогресс», химические гиганты «Тольяттиазот» и«Куйбышевазот», добычные предприятия «Роснефти» и «Лукойла», переработка «Роснефти» — для обоих предыдущих губернаторов Самарской области главным в управлении регионом были именно взаимоотношения с крупным бизнесом, а не проценты явки, не спасение фермерских хозяйств и уж тем более не патриархальная риторика, привычная для главы Мордовии.
Выходец из группы «Волгопромгаз» Дмитрий Азаров в 2010 году выиграл выборы мэра Самары. «Волгопромгазу» принадлежат все почти потребительские газовые и электрические сети в регионе, крупнейшая энергосбытовая компания, банк из топ-200 российских банков.
Несколько крупных строительных компаний делили между собой дорожные подряды, в частных руках находился водочный комбинат «Родник». Открытого личного конфликта не было, конкретных имен Меркушкин не называл, и бизнес расшаркивался в почтении к новой власти, так же как и местные чиновники. Однако круг получателей строительных подрядов сменился полностью — ими стали тоже местные, но дотоле никому не известные компании. Комбинат «Родник», который Николай Меркушкин обвинил в занижении акцизов, потерял лицензию и был закрыт. Сетевиков губернатор громко ругал за слишком высокую стоимость подключения к сетям. «В Самарской области у достаточно широкого круга людей в сознании первое место прочно заняли деньги, которые решают все, и волчьи законы рынка. Меркушкину и его команде приходится буквально очеловечивать многие сферы жизни, восстанавливать и делать приоритетными скрепляющие общество моральные ценности», — еще одна цитата из знаменитой брошюры. Противная сторона хранила молчание. «Слово “борьба” в этих отношениях не звучало, оно исчезло еще при Артякове, — отмечает завкафедрой социологии Самарского экономического университета Владимир Звоновский. — Источники силы находились в Москве, там ее и надо было прикладывать».
Николай Меркушкин провел реформу местного самоуправления, лишив мэров городов возможности избираться на открытых выборах. Главным результатом реформы стало избавление в 2015 году от мэра Самары Дмитрия Азарова — он отбыл в Совет Федерации. Туда, где надо было «прикладывать силу» самарским оппонентам Меркушкина.
В 2014 году Николай Меркушкин баллотировался в губернаторы Самарской области выиграл их с рекордным результатом 91% при явке 61%, легитимизировав таким образом свое назначение. Но уже через год ситуация вокруг губернатора заметно обострилась. Депутат Госдумы РФ от Самарской области Александр Хинштейн обвинил областной минстрой в махинациях с подрядчиками; в область прибыла комиссия Генпрокуратуры. Местный блогер Дмитрий Бегун, арестованный по обвинению в вымогательстве денег у поставщика регионального минздрава, заявил на следствии, что писал разоблачительные тексты по заданию Николая Меркушкина. Тот якобы оплачивал размещение в небольшом блоге Бегуна публикаций о Вячеславе Володине, Игоре Сечине и множестве других федеральных политиков, чиновников и бизнесменов.
Тяжелее всего Николаю Меркушкину пришлось с АвтоВАЗом. В 2014–2015 годах гендиректор завода Бу Андерссон «зачистил» ряды российских поставщиков завода. В числе пострадавших оказался тольяттинский завод «АвтоВАЗагрегат», где несколько месяцев не платили зарплату. Встречаясь перед выборами 2016 года с работниками завода, Меркушкин заявил, что если они будут разговаривать «в таком тоне», то зарплату «не получат никогда». Вряд ли он мог сделать что-то для предприятия — проблемы АвтоВАЗа существенно превышали масштаб губернаторских полномочий и тянулись много лет.
— Влиять на АвтоВАЗ мог лишь Владимир Артяков, когда был губернатором Самарской области и одновременно особой, приближенной к Сергею Чемезову, — считает тольяттинский политтехнолог Владимир Нечаев. — Сейчас АвтоВАЗ действует исключительно исходя из бизнес-интересов своих акционеров.
На сентябрьских выборах жители области должны выбирали депутатов Госдумы РФ и Самарской губернской думы. ЦИК РФ поставил региональный избирком на особый контроль — приезжала комиссия, а председатель ЦИК Элла Памфилова адресно подчеркнула недопустимость обещаний субсидий на капремонт взамен явки. По итогам выборов проблемных участков оказалось действительно немного. Разве что в селе Рождествено бюллетени в урну вбрасывал лично глава поселения.
После конфликта с Хинштейном регион перешел на «ручное управление» — министры почти полностью исчезли из публичного поля, проследить реализацию многих инициатив губернатора было невозможно. Стали скапливаться проблемы: замминистра здравоохранения обвинили в участии в коммерческом сговоре, директора «дочки» минстроя, фонда жилья и ипотеки — в незаконном получении субсидий. Николай Меркушкин же продолжал выступать, искать врагов и доказывать им, что моральные ценности куда крепче материальных. Он вовсе не закрывал местные птицефабрики ради продукции мордовских — часть закрылась из-за плохого управления, две работают. Но «мордовские куры», летающие над Самарской областью, стали мемом вместе с происками Госдепа и дерзкой работницей «АвтоВАЗагрегата».
К 2016 году уже стало ясно, что генподрядчик стадиона «Самара Арена», ПСО «Казань», задерживает сроки строительства на несколько месяцев. И это несмотря на повышение сметной стоимости стадиона с 13 до 20 млрд рублей и упрощение конструкции крыши. Программу подготовки к ЧМ сократили на несколько гостиниц и спортивных объектов; амбициозный план превращения пригородного района Самары, где строится стадион, в «технополис Гагарин-центр» с межвузовскими кампусами и инновационными лабораториями, не двинулся дальше эскизного проекта освоения территории.
За неделю до отставки губернатора одного из авторов брошюры про план Даллеса, социолога из Мордовии Николая Явкина, самарское управление ФСБ арестовало по подозрению в мошенничестве при исполнении госконтракта на социологические исследования. Губернатором Самарской области стал бывший мэр Самары Дмитрий Азаров, два года назад вытесненный из области Меркушкиным. Самарские акулы капитализма, знающие волчьи законы рынка, кажется, нашли нужный источник силы.
Характер режима
Слабый авторитаризм. Ключевой конфликт — с мэром Самары и с крупными корпорациями — в итоге проигран.
Итоги правления
АвтоВАЗ стал одной из крупнейших проблем Меркушкина, а подготовка к чемпионату мира с более чем 25 млрд рублей из федеральных средств — главной управленческой задачей. Но начал губернатор с другого: стал доплачивать учителям за победителей всероссийских школьных олимпиад и просто так — чтобы дотянуть зарплату до средней, согласно «майским указам».
По программе подготовки к ЧМ-2018 Самарская область смогла на федеральные деньги построить несколько развязок и отремонтировать дороги в Самаре и Тольятти, находившиеся в чудовищном состоянии.
При Меркушкине вокруг Самары появились несколько новых микрорайонов с очень дешевыми квартирами — 35–40 тыс. рублей за квадратный метр, строительство которых позволило региону войти в тройку лидеров ПФО по вводу жилья. Здесь были построены две школы. Коэффициент рождаемости повысился с 12,1 в 2012 году до 12,8 в 2015-м, впервые поднявшись до уровня конца 80-х. Смертность, правда, тоже повысилась — с 13,9 в 2012-м до 14,2 в 2015 году; миграцией недостаток рождений не компенсируется, и население региона убывает.
ВРП Самарской области повысился с 940 млрд рублей в 2012 году до 1,2 трлн рублей в 2015-м. Это стабильное 12-е место среди регионов. ВРП на душу населения — 28-е место в 2012 году (291 тыс. рублей в год на человека) и 30-е в 2015 году (386 тыс. на человека). Однако бюджет области почти не вырос: в 2012-м он составлял 124 млрд рублей, столько же в 2016-м. Объем госдолга области вырос с 50 до 90 млрд рублей. АвтоВАЗ по-прежнему убыточен, прибыли крупнейших предприятий региона снижаются. В частности, Николаю Меркушкину ни разу не удалось поднять с «Роснефтью» тему налогооблагаемой базы региональных предприятий компании, совокупная выручка которых превышает бюджет области и составляет около 15% ВРП. И эта выручка растет, но их прибыль снижается.
Тополя — не деревья
Виктор Толоконский, Красноярский край, 2014–2017
Личность губернатора: пение
Губернатор публично объявил о своей отставке, не дожидаясь официального указа президента. Это, пожалуй, был самый решительный поступок за все годы работы.
— Я ухожу и даже уезжаю, — начал Виктор Толоконский свою прощальную речь в зале, куда почему-то не пустили журналистов.
Такая закрытость в конце срока удивила. До последнего губернатор охотно общался с прессой, устраивая 30-минутные шоу из коротких брифингов, а на робкие попытки пресс-секретаря прервать монолог похлопывал того по плечу и говорил: «Все нормально».
Мог Толоконский и помочь журналистке подержать микрофон или позволял настроить баланс белого на телекамере по своей белоснежной рубашке. Такое поведение на фоне закрытого предшественника Льва Кузнецова казалось непривычным.
Губернатор никогда не бегал от острых вопросов. Правда, как опытный советский номенклатурщик, начавший карьеру еще в конце 70-х, он профессионально «забалтывал» неудобные темы. Бесконечные монологи губернатора во время интервью запомнили многие местные журналисты.
Демократичность распространялась не только на общение с прессой: сразу после назначения был снят пост охраны у губернаторского кабинета. Толоконский стал ездить на переднем сидении служебного «Лексуса», чтобы его могли видеть люди, говорит источник в администрации края.
Наверняка запомнится красноярцам главная слабость Толоконского: любовь к публичному пению. В дни общегородских праздников чиновник менял костюм на легкое поло и джинсы и выходил на сцену. Репертуар был обширен — шансон («Вальс-Бостон», «Поцелуй меня, удача»), советские шлягеры («Команда молодости нашей»), хиты 90-х («Как упоительны в России вечера»). Все бы ничего, но красноярцы не пришли в восторг от концертов, и вскоре те прекратились.
Обиженный губернатор жаловался журналистам «Аргументов и фактов» на жителей одной из окраин Красноярска: «Приезжаем… аудитория вся татуированная — просто синие все. Я говорю: батюшки! И пенсионеров человек 20. Такое может быть только в Красноярске. Передо мной на разогрев филиппинцев выпустили. Эти татуированные совсем обалдели, потому что они с похмелья вышли прогуляться, а тут мулатки орут, танцуют, в бубны бьют. И после этого мы выходим. Деваться некуда, музыканты из Новосибирска приехали, не зря же».
Хроника
Сразу после назначения в мае 2014 года губернатор Толоконский сразу почувствовал холодок со стороны красноярцев: он был «варягом», даже спустя год работы путал названия центральных улиц и при первом удобном случае улетал в Новосибирск. Отсутствием желания укореняться в Красноярске многие объясняют решение не приводить за собой людей, которое очень порадовало местные элиты.
Зато удивил элиты стиль управления — с крупными бизнесменами из «нефтянки» и металлургии Толоконский общался, будто с коммерсантами средней руки. А группировок в Красноярске много — это и представители крупных монополий типа СГК (владельцы ТЭЦ), «Роснефти», «Русала», «Норильского никеля», угольщиков из СУЭКа.
— Он решал только текущие проблемы и не предложил крупному бизнесу никакой стратегии на долгое время. Его стиль можно характеризовать как византийский — не вмешивайся в конфликты, но разделяй и властвуй, — говорит политический консультант Виктор Потуремский.
— Он на все отвечал «да». Проходит месяц — ничего не двигается, — жалуются крупные бизнесмены.
— Ему очень хотелось, чтобы его любили. Такой он человек. Он и этого слушал, и того, и кивал всем подряд… Потом приходило время садиться проектировать бюджет. И вот на то, что обещано, средств не хватало. Этот груз начал копиться и давить. А люди привыкли, что руководство края дает обещания редко, но точно их выполняет, — рассказывает источник во власти.
Впрочем, перед подчиненными Толоконский любил показать свою силу. Чего стоит обещание «раздавить» энергетиков, которые не могут перенести опоры ЛЭП и задерживают сдачу одной из главных строек Красноярска XXI века — 4-го моста.
— Если я начну давить, то от «Красноярскэнерго» ничего не останется. Я так раздавлю, что мало не покажется, — жестко выговаривал губернатор, но после громкого заявления кадровых выводов не последовало.
Гендиректор телекомпании ТВК Вадим Востров вспоминал еще одну историю: во время кулуарной встречи со своей пресс-службой Толоконский грозился закрыть системно критиковавший его канал. «Скажите, что вам мешает? Что мешает вашей работе? ТВК? Тогда я закрою ТВК!» — кричал губернатор. Однако Толоконский ушел, а канал продолжает работу.
— Во время правления Толоконского край не сотрясали громкие отставки и разборки. Все в общем-то остались при своих, — подводит итоги знакомый с ситуацией в администрации края чиновник.
В 2015 году Толоконский отменил прямые выборы мэра Красноярска, но натолкнулся на ожесточенное сопротивление части депутатов Горсовета. Против выступили оппозиционные «Патриоты России», лидером которых считается известный «авторитетный бизнесмен» Анатолий Быков. Укрощать строптивых депутатов пришлось прокуратуре и суду — спустя почти год всенародные выборы отменили. Вскоре после этого в интернете начала гулять шутка о противостоянии «Толи Быкова» и «Толи Конского».
Появилась и напряженность в отношениях с Заксобранием во главе с влиятельным спикером Александром Уссом (он и стал губернатором после Толоконского).
В публичную сферу конфликт вылился при решении о приватизации компании «Красноярскнефтепродукт» — стратегически важного предприятия, обеспечивавшего топливом отдаленные северные территории края. «Он иногда принимал импульсивные решения, потом приходилось много биться, чтобы он услышал другие доводы. Одна из точек напряжения с Заксобранием возникла, когда он поставил задачу распродавать краевую собственность», — говорит вице-спикер местного парламента Алексей Клешко. В итоге под давлением депутатов губернатор отказался от затеи. Он же поддержал другую скандальную инициативу — увеличить парламентариям зарплату вдвое, до 200 тыс. рублей.
В промышленном Красноярске тема экологии стоит особенно остро. На ней в регионе зарабатывают символический капитал разные политические силы. Губернатор после ряда протестов тоже поймал тренд, создав министерство экологии — пока оно, судя по риторике, просто отводит удар от крупных загрязнителей и пытается обвинить в смоге авто и маленькие котельные.
Что такое режим «черного неба» — время, когда в городе нечем дышать, — знает каждый красноярец. За год таких дней набирается около 60. Однажды, отвечая на вопросы журналистов о смоге над Красноярском, губернатор выдал афоризм, моментально ушедший в народ: «Подует ветер — и все будет нормально». Закрепил успех Толоконский во время доклада о вырубке рощи, заявив: «Тополя — не деревья!» Губернатор постепенно и неумолимо превращался в человека-мема, фотографии со смешными гримасами и подписями с «крылатыми» фразами которого до сих пор гуляют по соцсетям.
Мемы порождала и его колоритная супруга. Наталья Толоконская — женщина весьма оригинальная, о чем говорят хотя бы ее вера в силу гомеопатии и высказывания о пользе гриппа. Экс-первая леди активно ведет Инстаграм, где одна из подписчиц однажды пожаловалась, что в городе нечем дышать. В ответ Наталья Толоконская предложила новую формулу спасения от плохой экологии: «Когда в голове чистых мыслей станет больше, грязевый воздух перестанет быть опасным! Могу научить как врач! Это моя зона ответственности и компетентности!».
Характер режима
Слабый авторитаризм. Ключевой конфликт — с местными элитами, консолидированными в Заксобрании, — в итоге проигран.
Итоги правления
Доходы края выросли со 166 млрд рублей в 2015 году до 191 млрд рублей в 2017-м. При всех своих имиджевых неудачах Виктор Толоконский хорошо работал с финансами.
— Он мог выбить дотации из Москвы и увеличил доходы бюджета, — говорит политолог Евгений Минченко.
С первого года работы Толоконский инициировал выделение миллиарда рублей на дорожные работы внутри муниципалитетов. При нем начали открываться инженерные и математические классы в школах, ввели доплату в 5 тыс. рублей студентам с высоким баллом ЕГЭ.
При Толоконском завершилась стройка 4-го моста и крупной развязки в Красноярске, началось возведение объектов зимней Универсиады-2019. Однако все решения принимались еще его предшественниками. Универсиада даже могла повредить репутации Толоконского в глазах президента — за отставание в графиках строительства по нескольким объектам губернатор в марте 2017 года получил от Путина нагоняй.
