Мы, в смысле наша страна, столетие русской революции проспали. Ровно как в рассказе Даниила Хармса: «Я слыхал такое выражение: “Лови момент!” (…) Вот например: Раз, два, три! Ничего не произошло! Вот я запечатлел момент, в который ничего не произошло».
Из широких общественных обсуждений великого века состоялись только два, и оба бессмысленных: о фильме «Матильда» и том, не пора ли вынести тело Ленина из Мавзолея. Для того чтобы поругаться — подойдет, но для того, чтобы с ясной головой увидеть прошедшее столетие и двинуться дальше в трезвом уме, — увы.
Понятно, что власти решили не баламутить народ, полагая¸ что расколы по линии «белые — красные» еще свежи. Про такое ведь либо молчать, либо уж говорить что-то мощное: про будущее России, и что следует взять в это будущее из прошлого века, а что нет. Решили молчать.
Общество наше поддерживает центральные власти и лично Путина не потому, что настоящее привлекательно, а потому, что в подавляющем большинстве люди не хотят быть отброшенными во вполне конкретное прошлое — в 90-е. Это прошлое четко оформлено идеологически: разрушим все советское до основания, а потом якобы построим нечто «европейское» (в реальности — попросим «более культурные нации», как говаривал Смердяков, нами порулить). Это прошлое в явной и еще более дикой форме напоминает о себе на братской Украине.
Великая страна, перенапрягшись в ХХ веке, присела отдохнуть — вот бы, мол, все нас оставили в покое и дали просто пожить. Не в истории пожить, в эпохах вечных перемен, а частным образом, по-людски.
Но есть две проблемы. Первая: в покое уже ясно, что не оставят. Россия опять в состоянии войны (к счастью, пока санкционной и посреднической) с самой богатой половиной мира. Вторая: а разве это жизнь?
То есть я лично не жалуюсь, жизнь у меня интересная, работы и дела — вдохновляющие, друзья и коллеги — такие, что даже и великие многие. И иногда забываешь, насколько все-таки тонка как паволока (то ли разрушена, то ли не достроена…) ткань цивилизации в России. Что творчески осмысленная или хотя бы не унизительная жизнь — редкость.
Вот в городе Бологое, как следует из главной статьи номера, сто лет назад был кинотеатр, а сейчас — нет. Еще тройку десятилетий назад были заводы, а сейчас — нет. Как будто и не было ста лет, как будто это был сон. До слез печально читать рассказ ровесницы революции Анны Дементьевны Русаковой, как будто история прошла мимо ее деревни, пограбив на поворотах. Было перенаселенное запустение сто лет назад, теперь запустение уже и без людей.
— Один брат мой, Тимофей, в гражданскую и погиб. Его в восемнадцать лет взяли, в 19-м году, мальчик молодой.
— Брат за кого воевал: за белых или за красных?
— А кто их знает. Война есть война.
История прошла мимо, не довершив дела Ленина. И пока не в цене даже вопрос, а в том, что и дело-то не сделали. Страну не вывели из запустения на путь прогресса. В России присутствуют все эпохи — от высокой цивилизации до феодальной дикости, и все рядом перемешано и застыло.
Вопрос не в том, стоили ли достижения социализма такой цены. Мы цену-то заплатили, а взять-то не взяли. В некоторых республиках Северного Кавказа даже «женщин Востока» придется заново освобождать, как говорил товарищ Сухов.
Все страны научились у СССР и местами сделали лучше всеобщее образование, медицину, науку, подступаясь к сословному и классовому равенству, — и социалистические капиталисты Запада, и капиталистические социалисты Востока. Только мы сами почему-то брезгуем учиться социализму на собственном историческом опыте.
Придется все же извлекать уроки из истории этих ста лет, у СССР учиться — и тому, как надо делать, и тому, как не надо. И — либо сами поумнеем, либо нас заставят снова платить и снова… учиться, учиться, учиться. Как завещал великий Ленин, устраиваясь в Мавзолее.
